Эрл Гарднер - Дело кричащей женщины

Делла вышла и вскоре вернулась в сопровождении Карвера Кинзи. Он был невысоким и худым типом, чрезмерно гордящимся собственной одеждой. Он был безукоризненно одет по самой последней моде, а парикмахера, совершенно несомненно, навещал раз в три дня. Ногти его буквально сияли, руки были настолько мягкими, насколько глаза — жесткими. Как подметил кто-то однажды, Кинзи всегда старался производить впечатление хорошо упакованной посылки, поскольку и сам знал не хуже других, что товар внутри этой самой посылки давно подгнил.

— Добрый день, мистер Мейсон, — поздоровался Кинзи.

— Как поживаете, мистер Кинзи? — спросил Мейсон, обмениваясь с гостем рукопожатием. — Что вас привело ко мне?

— Да ничего особенного, — ответил Кинзи, — я бы сказал, что это визит вежливости. Просто я оказался в этом здании, поэтому решил забежать и поздороваться. В конце концов, мы не каждый день с вами встречаемся, но я с огромным интересом слежу за вашими делами. Действительно, Мейсон, можно сказать, что это визит ученика к маэстро. Я подумал, что если проведу рядом с вами несколько минут, часть вашего блеска и находчивости перейдет на меня, а мне это так необходимо в наше-то время. Вы не будете возражать, если мы на несколько минут освободим мисс Стрит?

Мейсон улыбнулся и покачал головой.

— Мисс Стрит — моя правая рука. Я слишком занят, чтобы потом объяснять ей тонкости дел, поэтому она присутствует во время всех моих встреч и знает суть всех бесед не хуже меня. Вас абсолютно не должно волновать ее присутствие в кабинете.

— Меня волнует отнюдь не ее присутствие в кабинете, меня волнует карандаш, который имеет привычку появляться в ее руке во время ваших встреч с клиентами, и меня очень волнует записная книжка, полная стенографических значков, говорящих о содержании встреч.

— Вы хотите побеседовать со мной о чем-то таком, что не должно оставить после себя следа? — спросил Мейсон.

— Именно так.

— Вы собираетесь сказать нечто такое, от чего потом готовы будете отказаться, не так ли?

— Да, — ответил Кинзи, глядя Мейсону в глаза.

— Что ж, — улыбнулся Мейсон. — По крайней мере, в неискренности вас не упрекнешь. Делла, отложи карандаш, подойди поближе и сядь так, чтобы мистер Кинзи мог все время видеть твои руки.

— Я бы предпочел разговор без свидетелей, — сказал Кинзи.

— При данных обстоятельствах, — сказал ему Мейсон, — вы лишь удвоили мое желание иметь свидетеля нашей беседы.

— Да, все нормально, — неожиданно легко сдался Кинзи. — Я хочу немного поговорить о деле доктора Бэбба.

— Что именно вы хотите обсудить? — спросил Мейсон, лицо его мгновенно стало невыразительной маской, как будто высеченной из гранита.

— Я представляю Нору Логан. Вы посоветовали ей обратиться к адвокату. Она пришла ко мне. Спасибо, что вы обеспечиваете меня работой.

— Я не направлял ее к вам. Я просто посоветовал ей обратиться к адвокату. Обстоятельства не позволяли мне дать ей даже элементарный совет.

— Все равно, спасибо, мистер Мейсон. С вашей помощью у меня появился новый клиент.

— Денежный клиент? — спросил Мейсон.

— Станет денежным, — ответил Кинзи, все так же глядя Мейсону прямо в глаза.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Я не собираюсь обмениваться с вами ударами, Мейсон, но я так же не собираюсь работать за других. Я адвокат. Я представляю Нору Логан. У нее нет денег, чтобы заплатить мне. Я в таком положении, что должен лезть напролом. И я не собираюсь рисковать за здорово живешь. Мне нужны деньги.

— Где вы достанете денег?

— Вы мне дадите.

— Я?

— Да. Выудите их у своего клиента. Мне нужны деньги.

— Как много?

— Давайте раскроем карты, Мейсон, — предложил Кинзи. — Ваш клиент богатый человек. Он борется за свою жизнь, с головой погрузившись в дело об убийстве. В нужное время мой клиент даст показания, которые обеспечат его алиби. Она может доказать, что он ждал ее вне дома, и что преступление совершила другая женщина.

— В том случае, если ей поверят присяжные.

— К тому времени я научу ее что и как говорить. И тогда даже окружной прокурор ей поверит.

— Будем на это надеяться, — согласился Мейсон.

— К слову сказать, это не главное, — продолжал Кинзи. — Вопрос в записной книжке, которую мой клиент передал в руки мисс Стрит.

— Кто вам это сказал?

— Мой клиент.

— Что конкретно было сказано о записной книжке?

— Записная книжка — удивительной силы бомба, Мейсон. Адвокат, завладевший данным литературным шедевром, теперь запросто сможет позвонить самым богатым семьям города. Позвонить и уведомить их, что у него есть записная книжка доктора Бэбба. Он посоветует им поверить в его благоразумие. Буквально за одну ночь его положение станет более чем завидным. У него появится масса богатых и респектабельных клиентов. Он сможет позабыть мышиную возню адвоката по уголовным делам, он сможет заняться торговлей или перейти на работу в крупную корпорацию. Короче говоря, мы можем ухватить за хвост свою жар-птицу. Эта записная книжка — настоящая золотая жила, мистер Мейсон, и ее хватит на двоих.

— Я не понимаю, о чем речь, — ответил Мейсон.

— Не надо строить из себя тупого, — возразил Кинзи. — И не надо бояться вероятности себя скомпрометировать. Посмотрите, — Кинзи распахнул пальто и широко развел руки, — на мне нет ни какой звукозаписывающей аппаратуры. Посмотрите, посмотрите…

— Мы с вами по-разному смотрим на вещи, Кинзи, — заявил Мейсон, поднявшись из-за стола.

— Знаю, — Кинзи был готов к подобному повороту разговора. — Вы ведь один из немногих везунчиков. Вы спасаете и защищаете клиента только по той причине, что он действительно невиновен. Я спасаю и защищаю клиента только если пробиваю брешь в версии обвинения или вынуждаю присяжных не прийти к единому мнению. Меня обвиняют в фабрикации лжесвидетельств, подкупе присяжных и утаивании улик. Вы удачливы и чертовски находчивы. Вы можете себе позволить основывать работу на этических нормах. Я не могу. Я участвую в этой мышиной возне, и меня рано или поздно загонят в мышеловку. В такой день меня лишат права адвокатской практики и, поэтому, смотря в будущее, я должен отложить сейчас достаточно, чтобы смотреть в это самое будущее спокойно. Сложившаяся ситуация может стать решением всех вопросов. Она — тот сон, который может стать явью. Вы понимаете это так же хорошо, как и я. Нам даже не придется прибегать к шантажу. Нам и надо только, что дать знать Джону Доу, крупному банкиру, и Ричарду Роу, финансисту, что их сын или дочь были, соответственно, продуктами гениально продуманной схемы доктора Бэбба, которая устраняла длительную и трудоемкую процедуру усыновления [1]. Мы даже не станем просить денег. Мы просто сообщим им, что нам конкретно известно, и кто мы есть такие. И еще мы скажем, что мы им крайне сочувствуем и сделаем все возможное, чтобы защитить их интересы. Им не придется даже платить деньги за шантаж. Эти люди стоят во главе корпораций, на которые работают десятки адвокатов. И они платят им многие тысячи долларов. Они будут постоянно иметь нас в виду, когда потребуется работа в корпорации. Мы будем посещать их клубы. Мы устроимся на самом первом этаже капиталовложений. Мы станем богатыми, респектабельными и независимыми людьми. Окружной прокурор и его заместители, ненавидящие нас в данный момент лютой ненавистью, начнут подлизываться и искать нашей дружбы. Мы заручимся общественной поддержкой, обретем вес и влияние. Губернатор начнет консультироваться с нами, когда надо будет назначить кого-нибудь в судейскую коллегию. Мы войдем в круг посвященных людей, имеющих огромное влияние. От нас буквально начнет разить респектабельностью. Мы избавимся от этой скользкой и противной работы адвокатов по уголовным делам.