Эрл Гарднер - Дело кричащей женщины

— Я хочу внимательно и всесторонне изучить ваше предложение. И я собираюсь поступить так, чтобы лучшем образом соблюсти интересы своего клиента. В данный момент я склонен думать, что будет неэтично и неразумно платить какие бы то ни было деньги адвокату Норы Логан. Если это всплывет, факт станет для окружного прокурора доказательством тайного сговора, дополнительной причиной, соединяющей обвиняемого с доктором Бэббом, какими бы в действительности их отношения ни были. Этот факт окончательно уничтожит моего клиента.

— Чертов дурак! — воскликнул Кинзи. — Да никто об этом даже не узнает. Я же сказал вам, что хочу получить двадцать пять тысяч наличными. Я предполагал, что вы достаточно проницательны, чтобы понять — факт передачи мне денег не проследить и не доказать.

— И, стоит моему клиенту так поступить, — продолжал говорить Мейсон, — окажется, что на его шею накинута настоящая удавка, которая…

— Да какая разница?! — прервал его Кинзи. — Он и так у меня уже в руках. Я знаю все о его сыне.

— Вы можете знать, — уточнил Мейсон. — Но у вас нет доказательств. Как гласит свидетельство о рождении, Ронсон Кирби родился у Джона Кирби и Джоан Кирби.

— Вы стараетесь занять выгодную для себя позицию, — рассвирепел Кинзи. — Но я выбью твердую почву из-под ваших ног. Я поверну все это дело таким образом, что вы быстро почувствуете себя самым несчастным человеком из всех, кто вошел в зал суда. Я все равно займу, так или иначе, свое место в этом деле, и не думайте, что я не смогу этого добиться законным способом. Я уполномочен защищать интересы моего клиента, Норы Логан. И я смогу защитить их, даже несмотря на ваше сопротивление и сопротивление Джона Кирби. Если я так и не заставлю вас прислушаться к себе, я смогу добиться неприкосновенности Норы Логан, заставив ее рассказать всю историю окружному прокурору. Всю историю целиком, запомните это, Мейсон.

— Я впервые услышал эту историю от вас.

— И какой же вы дадите мне ответ?

— Я уже дал его вам совсем недавно.

— Вы должны передать Кирби мое предложение. Вы не сможете взять на себя ответственность, чтобы просто замолчать мою просьбу, — заявил Кинзи.

— Я обдумаю ваше предложение, — ответил Мейсон. — И обязательно передам его мистеру Кирби. Как и мой совет, что если он решится принять ваши условия, он будет сожалеть об этом всю свою жизнь.

Кинзи молча развернулся, толкнул дверь и вышел.

Делла Стрит смотрела на Мейсона, лицо ее напоминало каменную маску.

— О, шеф! — взмолилась она. — Ну почему это должно было произойти! Я… я сейчас заплачу!

— Слезами делу не поможешь, — сказал Мейсон, поднялся на ноги и вновь начал ходить взад-вперед по кабинету. — Слезами никакому делу не поможешь.

— Но что тогда может помочь делу?

— Будь я проклят, если знаю. По крайней мере, не на данной стадии игры…

— Но что ты собираешься делать?

— Идти вперед. Готов предположить, что обвинение давно ушло уже вперед и готовится к предварительному слушанию «Народ против Кирби». Я приложу все силы на перекрестном допросе свидетелей, и если Карвер Кинзи действительно хочет добиться неприкосновенности Норы Логан, обратившись к окружному прокурору, то я собираюсь… я собираюсь… — невеселая улыбка появилась на лице Мейсона. — Если честно, Делла, я понятия не имею, что собираюсь делать.

Даже несколько часов, проведенные в тюрьме, отогнали от головы Джона Кирби ауру самоуверенности. Человек, сидевший с противоположной стороны стеклянной перегородки и общавшийся с Мейсоном через микрофон, разительно отличался от того Джона Кирби, который совсем недавно ворвался в кабинет Мейсона и рассказал адвокату историю о девушке на дороге, которая в понедельник вечером несла канистру с бензином на один галлон.

Мейсон изложил суть предложения Карвера Кинзи, ничего, как и следовало, не упомянув о записной книжке.

— Он хочет двадцать пять тысяч наличными? — переспросил Кирби.

— Совершенно точно.

— И когда он их получит, он сразу обратит внимание на то, какой милый свидетель Нора Логан.

— Вот этого он не говорил. Но он мне дал понять, что ее достоинства выяснятся в ходе дела.

— А если он не получит денег, он пойдет вместе с ней к окружному прокурору?

Мейсон кивнул.

— Думаю, будет лучше если мы заплатим ему, — произнес Кирби. — Мне совсем не хочется этого делать, но… мое нынешнее положение более чем незавидное. Двадцать пять тысяч я могу себе позволить, а вот надеяться на случайный шанс мне уже не приходится.

— Я считаю, что вы не можете себе позволить поступать подобным образом, — сказал Мейсон.

— Почему?

— Я считаю, вы не можете себе позволить смешаться с толпой и следовать этике, заданной таким как он человеком.

— Мы в данной момент играем не в этические принципы. Мы смотрим в лицо печальной действительности. Мы обвиняемся в убийстве. Мы на пороге ужасных событий. Наша связь с доктором Бэббом может в любой момент стать достоянием общественности.

— Это не шантаж, — Мейсон покачал головой. — Это законное требование, но оно слишком сильно смахивает на шантаж. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее я настроен против данного предложения. Я хочу дать вам совет отказаться.

— Я думаю, нам следует согласиться.

— В таком случае, вам предстоит найти себе другого адвоката.

— Черт возьми, Мейсон! Вы не оставляете человеку выбора.

— У вас есть выбор, — сообщил Мейсон. — Или вы разрешаете мне вести дело так, как я считаю нужным, или вы ищите себе другого адвоката.

— Вы всегда играете в игру без правил?

— Игры, в которых я принимаю участие, не имеют заранее оговоренных правил, — ответил Мейсон.

— Что вы собираетесь делать?

— Я собираюсь настаивать на как можно более быстром начале предварительного слушания.

— Как часто откладываются дела подобного рода?

— Часто, — сказал Мейсон. — Но нам выгодно как можно быстрее взяться за дело. Если у нас есть шанс, я хочу его использовать прежде, чем вся информация о докторе Бэббе и о вас станет достоянием общественности. Если мы не в состоянии победить, давайте выясним, насколько погана ситуация, в которой мы оказались.

— Я полагаю, что в данной ситуации у нас нет ни малейшего шанса.

— Всегда есть шансы, — заспорил Мейсон, — если только вы действительно рассказали мне правду. Вы никогда не были в доме доктора?

— Никогда. Самое главное — никто не сможет доказать, что я там был. Все, что они могут доказать это то, что я был каким-то образом связан с молодой женщиной, которая действительно заходила в дом. И я не думаю, чтобы они могли реально доказать, что она организовала убийство.

— У них на руках нет законченного дела, которое они хотели бы иметь. У них лишь ряд сомнительных доказательств, и у них может не набраться улик для того, что бы судья решил передать дело присяжным.