Эрл Гарднер - Дело о дневнике загорающей

— Прекратите об этом думать, — почти закричал на нее Мейсон. — Они пытаются давить вам на психику, расшатать нервы, сломить сопротивление.

Она кивнула, вытерла слезы, но уголки губ все равно продолжали дрожать.

— Куда вы отправились после того, как узнали, что Баллард мертв?

— Попыталась связаться с доктором Кандлером.

— Вам это удалось?

— Нет. Я звонила ему по междугородному. Естественно, воспользовалась вымышленным именем.

— Не дозвонились?

— Его не было в городе. Его ждали только после полуночи.

— С кем вы разговаривали?

— С этой его медсестрой.

— Розой Травис?

— Да.

— Она вам не нравится?

— Ненавижу. И это взаимно.

— Она вас узнала?

— Нет. Я изменила голос, представилась пациенткой доктора Кандлера, и объяснила, что доктор велел мне позвонить, если у меня произойдут определенные изменения… в общем, что мне нужно переговорить с самим доктором.

— Куда вы звонили — в кабинет или домой?

— Он живет в обычной квартире. У него договоренность с этой медсестрой: она отвечает на ночные звонки и отбирает действительно важные, а простые вопросы решает сама. Ему домой не позвонить.

— И даже вам он не дал номер домашнего телефона? Этот номер, конечно, не значится ни в одном телефонном справочнике.

— Нет. Хотел, но не мог.

— Почему?

— Он объяснил, что его номер знает только его старшая медсестра. Такое положение необходимо ему, чтобы нормально работать.

— Так что вам не удалось связаться с доктором Кандлером?

— Нет.

— Где вас подобрала полиция?

— В квартире подруги. Я отправилась туда подождать, пока смогу увидеться с доктором Кандлером.

— Вы доверяете доктору Кандлеру?

— Полностью. Я готова доверить ему свою жизнь.

— Но в том, что Баллард снабжает вас деньгами, вы ему не признались?

— Он знал, что кто-то дает мне деньги, я просто не говорила ему, кто именно.

— Почему? Вы же утверждаете, что полностью доверяете ему.

— Я дала слово, мистер Мейсон. Я поклялась мистеру Балларду, что никому не открою, откуда получаю деньги. Я знала, что доктора Кандлера это раздражает. Именно раздражает, здесь не было подозрительности, но я считала, что, если со мной что-то случится, он должен знать, откуда шли деньги. Потом была проблема с отцом. Если бы меня кто-то убил или я внезапно умерла, то все бы решили, что это отец давал мне деньги на покупку трейлера и на все остальное. Поэтому я вела дневник и записывала в него все происходящее. Я сказала доктору Кандлеру, что если я погибну, он должен найти мой дневник, и объяснила ему, где искать.

Глаза Мейсона сузились, когда он обдумывал слова Арлен Дюваль.

— Вы открыли ему, где спрятали дневник?

— Конечно. Я обязана была кому-то сказать. В случае моей смерти я не хотела, чтобы дневник навечно остался и сгнил в трейлере.

— Итак, — Мейсон попытался подвести итог, — вас ждет предварительное слушание. Они дадут вам понять, что у них имеются все доказательства, для осуждения вас за совершение тяжкого убийства первой степени. Если вы решите предать меня и поклясться в том, что на самом деле не имело места, может, вам удастся отвертеться и простым убийством.

— А в другом случае?

— Я не могу отвечать с полной уверенностью. Если ваш рассказ правдив, я попытаюсь вас вытащить. Если вы мне наврали, я оставляю за собой право выбросить вас за борт. Я предупредил вас об этом, когда только брался за ваше дело и повторяю сейчас — относительно аспекта с кражей денег. Что касается обвинения в убийстве, здесь я не ставлю никаких условий. Начав представлять вас, я останусь с вами до конца.

— Каковы мои шансы, мистер Мейсон? — спросила она.

— В настоящий момент они не очень хороши.

— Двадцать пять из ста?

— Сейчас меньше.

— Десять из ста?

— Я думаю — пять, — ответил адвокат.

— Создается впечатление, что вы подталкиваете меня к тому, чего добивается окружной прокурор.

— Я хочу выяснить, что вы из себя представляете — подводите в трудную минуту или остаетесь верны выбранному курсу.

Внезапно она расплакалась.

— Если я делаю выбор, — сквозь слезы сказала Арлен, — то делаю его навсегда. Я честный игрок.

— Не поддавайтесь ни чьему влиянию, — посоветовал Мейсон. — Делайте то, что считаете лучшим в собственных интересах.

Мейсон встал, кивнул надзирательнице, показывая, что разговор окончен, и ушел.

Выйдя из тюрьмы, адвокат сел в машину и поехал домой.

Открывая дверь квартиры, он услышал, что звонит телефон. Этот номер не значился ни в одном телефонном справочнике и был известен только двоим — Полу Дрейку и Делле Стрит. Мейсон бросился к аппарату.

— Алло! — крикнул он в трубку.

На другом конце прозвучал возбужденный голос Дрейка:

— Ну, мой друг, пока не стоит уходить с корабля.

— Выкладывай!

— День оказался не таким уж неудачным.

— Все, что бы я сегодня ни делал, пошло к чертям собачьим. Скорее бы наступило завтра.

— С клиенткой говорил?

— Да.

— Как она?

— Отвратительно. Рассказала полиции все, что не должна была говорить. Ее собираются осудить за тяжкое убийство первой степени.

— Что может их остановить?

— Окружной прокурор предложил ей сделку. Он согласится на простое убийство, если она поклянется, что я опускал и поднимал жалюзи в доме Балларда, сигнализируя ей.

— Тогда в каком положении оказываешься ты?

— Сажусь в тюрьму за лжесвидетельство. Но я полечу вниз, только лягаясь ногами и размахивая руками. Просто так я не сдамся.

— Что ты собираешься делать?

— Заставлю ее признаться, что они обещали скостить ей срок, если она даст им нужные показания. Я представлю все таким образом, что Гамильтону Бергеру настолько хочется прижать меня к ногтю, что он готов забыть об убийстве первой степени, лишь бы осудить меня и лишить права адвокатской практики.

— Ты сможешь это доказать?

— Вызову Бергера в качестве свидетеля. Покажу ему, где раки зимуют. Ему придется либо признаться, либо начать врать.

— При условии, конечно, что она говорит правду, — заметил Дрейк.

— Подумай сам. У них идеальный случай тяжкого убийства первой степени — и тут они его представляют простым убийством. Вот подтверждение, которое мне требуется.

— А у меня есть хорошая новость, — заявил Дрейк. — Ты выиграл десять долларов.

— Какие еще десять долларов?

— Помнишь, мы сегодня поспорили: цифры в списке Сакетта — это номера украденных купюр или нет?

— О чем ты говоришь, Пол? — голос Мейсона стал резким от возбуждения.

— О списке.

— Откуда ты знаешь?

— Когда позвонил Харви Найлс, я рассказал ему, что случилось с пленкой. Я спросил его, как могло такое произойти. Он клянется, что мой приятель все испортил — или случайно, или преднамеренно. Найлс говорит, что, судя по всему, преднамеренно. Он думает, что, возможно, кто-то узнал, что мы собираемся именно в это фотоателье и подкупил мастера.