Нина Лето - Жизнь по капельке. Медицинский детектив

На пороге стояла женщина, ровесница Капитолины Борисовны, но тучная, болезненного вида, неряшливо причёсанная.

— Входите, будьте добры, — пригласила она и, посторонившись, пропустила гостью. Сняв пальто и зацепив его на свободный крючок в тесной прихожей, Капа оглянулась на хозяйку.

— Прошу, — сказала та и, пройдя вперёд, повела Капитолину в гостиную. — Чаю? — на ходу спросила она.

— Нет, спасибо, — ответила Капа. — Не хочу вас задерживать. По телефону вы сказали, что помните меня и хотели бы поговорить при встрече. Мне на самом деле просто хочется узнать, где похоронена моя девочка, — Капа помолчала. — Если это возможно, конечно, — добавила она.

— Вы присаживайтесь, — женщина явно волновалась. — Вы знаете, я налью себе чай, мне так проще рассказывать, — словно оправдываясь, добавила она.

— Ну, тогда уж и мне, — согласилась Капа, подумав, что невежливо так категорически отказываться от угощения.

Женщина ушла на кухню, послышалось позвякивание чашек: создавалось впечатление, что хозяйка вовсе не торопится присоединиться к гостье.

Комната была большая и, наверное, могла показаться даже просторной, не будь так заставлена старой мебелью. Вдоль стен возвышались комоды, серванты с посудой, книжные полки, стол с телевизором. Всё это было накрыто вязаными салфеточками и, по-видимому, давно не убиралось. Возникало ощущение какой-то заброшенности и неухоженности, словно женщина эта не жила здесь вовсе, а пришла поговорить с Капой и уйдёт снова надолго, может, насовсем, оставив всё нетронутым, как прежде.

На стеклянные двери серванта были приклеены фотографии, Капа подошла и начала их рассматривать. На них были изображены какие-то люди, по-видимому, члены семьи хозяйки. Одна женщина показалась знакомой и, зная, в чей дом пришла, Капитолина начала вглядываться в лица, пытаясь вспомнить стёршиеся из памяти черты.

Женщина вернулась с подносом, расставила на стол чашки, маленький пузатый чайник с заваркой и большой — с кипятком. Капа, указывая на показавшуюся знакомой даму, спросила:

— Это ваша мать?

Хозяйка, не глядя, ответила:

— Да. Мама была главным врачом родильного дома. Её фамилия Латушкина.

— Я помню, — перебила Капа.

— Мне тогда, как и вам, было двадцать. Я училась в медицинском и подрабатывала санитаркой. Мама устроила, — уточнила женщина.

— Так вы меня помните? — спросила Капитолина и села на стул напротив хозяйки.

— Меня зовут Ольга, — представилась та.

Капа помолчала. В голове крутилось столько вопросов, что она боялась начать.

— Знаете, я всю жизнь ждала, что однажды вы придёте. У меня не было никакого сомнения, — начала женщина. — Моя судьба так и не сложилась. Я закончила институт, стала врачом, но никогда не любила свою работу. В личной жизни одна беда следовала за другой: дважды была замужем, родила троих детей и всех схоронила.

— Сочувствую, — произнесла Капа, несколько удивлённая тем, что незнакомка рассказывает ей свою историю.

— Я всегда винила во всём мать, говорила, что это расплата за Настю, — Ольга замолчала.

Капа, не зная, что сказать, тоже хранила молчание.

— Настя — это ваша дочь, — наконец отвечая на немой вопрос, проговорила женщина.

Это прозвучало так обыденно, как будто было само собой разумеющимся то, что у Капы есть дочь и зовут её Настя. Слова зависли в воздухе. Капитолине показалось, что она видит их материализованными, как два облачка, покачивающиеся перед её глазами, словно в ожидании, что вот она рассмотрит их как следует, попривыкнет, и тогда они смогут мягко раствориться в её сознании.

Дочь. Настя.

— Почему Настя? — переспросила старушка, не отводя взгляда от этих еле различимых туманных пятен. — Вы назвали её Настя? Она похоронена как Настя?

Ольга смотрела на гостью, не мигая и наконец, собравшись с силами, произнесла.

— Ваша девочка не умерла.

Два маленьких тумана перед глазами вдруг слились и застлали всё вокруг. Капе показалось, что на мгновение она ослепла и, вытянув перед собой руки, ухватилась за край стола.

— Жива? — пробормотала она, и туман в одно мгновение собрался в капли, которые потекли из глаз по щекам, закапали на грудь, большие, тяжёлые, словно накопились за все годы ожидания этого единственного слова «жива».

— Настенька умерла, когда ей было почти восемнадцать.

— Ей было почти восемнадцать, — машинально повторила Капа.

Слёзы, словно закончившись, перестали течь по лицу, и Капитолина удивилась, как ясно и чётко, словно впервые, она увидела эту женщину перед собой.

— Моя девочка была жива?! — громко, боясь, что её не расслышат, прокричала она.

Ольга прикрыла руками рот, глядя широко раскрытыми глазами на Капитолину Борисовну, и закивала.

— Почему же тогда мне сказали?.. Почему? — прошептала Капа, которой казалось, что она кричит, хотя на самом деле слова едва можно было расслышать.

Но Ольга знала все мучившие гостью вопросы, на которые у неё имелись пугающие, несмотря на давность случившегося, ответы.

— Такие были времена, — начала она. — Нам позвонили сверху и сказали, мол, нельзя допустить, чтобы иностранная студентка вернулась из России с внебрачным ребёнком на руках. Тогда никто не спорил, просто выполняли приказ, — словно оправдываясь, поторопилась добавить она.

— Да как же так? Ведь это была моя девочка!

Капа сидела, застыв с прямой спиной, не дыша. Ольга не слышала вопроса, просто говорила и говорила:

— У мамы была подруга, они выросли в одной деревне, здесь. Наталья с мужем были уже в возрасте, он большой начальник, партийный, она при нём. С детьми всё не получалось. И вот мама сказала им, что есть девочка, здоровенькая, от молодой матери и её можно удочерить. Так что взяли вашу малышку сразу.

Капа, медленно покачиваясь, продолжала сидеть, глядя в одну точку.

— Настенька хорошо жила, её любили, даже баловали. Каждый год они присылали фотографии, вот, здесь последняя! — Ольга вскочила, подошла к буфету, выдвинула ящик и вынула альбом.

— Вот! — она протянула Капитолине снимок.

На нём была девушка, совсем молоденькая, рыжеволосая, вся в веснушках, поразительно похожая на Капу в тот первый приезд в Россию. Рядом с ней стояла женщина, почему— то смотревшая в сторону.

— Они жили в маленьком городе, после школы Настя уехала поступать в университет. Через несколько месяцев родители узнали, что она беременна, и помчались к ней. Был страшный скандал, отец кричал, что знать её не желает, вспомнил даже, что она не их дочь. А через месяц Настя умерла в родах. Наталья поехала её хоронить. Муж сказал, что не собирается воспитывать ещё одного подкидыша, и мальчика отдали в дом малютки.