Эрл Гарднер - Перри Мейсон: Дело о бархатных коготках. Дело о фальшивом глазе

— Так-так, давненько я тебя не видел, друг мой!

Они пожали друг другу руки.

— Да, Сол, давно. А теперь у меня неприятности.

Владелец ломбарда закивал, потом потер руки:

— Когда у кого-то неприятности, он приходит к Солу Стейнбургу. Что у тебя стряслось, друг мой?

— Хочу тебя попросить кое-что для меня сделать, — сказал Мейсон.

Сол снова принялся кивать, причем очень активно:

— Я для тебя все сделаю, ты же знаешь. Конечно, дело есть дело. Если ты пришел с деловым вопросом, то мы должны подойти к нему соответствующим образом. Если же это не деловой вопрос, то ты знаешь, что я помогу, чем смогу.

В глазах у Мейсона заблестели искорки.

— Для тебя, Сол, это будет неплохая сделка, ты заработаешь на ней пятьдесят долларов, при этом ничего не вкладывая, — сказал Мейсон.

— Такие сделки я люблю, — рассмеялся толстяк. — Если я не должен ничего инвестировать, но при этом получу прибыль. Что я должен сделать?

— Покажи мне книгу регистрации проданного оружия, — попросил Мейсон.

Стейнбург достал из-под прилавка замусоленную регистрационную книгу, в которую вносились вид, марка и регистрационный номер оружия, а также данные покупателя, который заверял их своей подписью.

Мейсон начал листать страницы, пока не нашел Кольт 32-го калибра.

— Вот этот, — сказал он.

Стейнбург наклонился над книгой и посмотрел на запись:

— Что насчет него?

— Сегодня или завтра я приду к тебе с мужчиной. Как только ты его увидишь, начинай энергично кивать и повторять: «Это тот самый человек, да, тот самый». Я тебя спрошу, уверен ли ты, что это тот самый человек, а ты скажешь, что уверен. Он будет все отрицать, и чем больше он будет возражать, тем увереннее ты будешь стоять на своем.

Сол Стейнбург поджал толстые губы.

— Это опасная игра, — заметил он.

Мейсон покачал головой.

— Была бы опасной, если бы ты давал показания в суде, — пояснил адвокат. — Но ты не будешь ничего говорить под присягой. Скажешь это только одному человеку. Ты не будешь говорить ничего конкретного. От тебя не требуется говорить, что он что-то сделал. Ты просто должен его опознать, как «того человека», будто ты его узнал. После этого уйдешь в подсобку, а я останусь здесь с регистрационной книгой. Ты все понял?

— Конечно, понял, — ответил Стейнбург. — Я прекрасно все понял, за исключением одной вещи.

— Какой? — спросил Мейсон.

— Откуда поступят пятьдесят долларов?

— Отсюда, Сол, — ответил Мейсон, хлопая себя по карману брюк. Потом он достал пачку денег, извлек пятидесятидолларовую купюру и вручил владельцу ломбарда.

— Так, значит, человек, с которым ты придешь? — уточнил Стейнбург.

— Да, тот, с кем я приду. Если мне не удастся привести нужного человека, то я вообще не приду. Возможно, мне придется устроить настоящее театрализованное представление. Надеюсь, ты сообразишь, как мне подыграть. Договорились?

Владелец ломбарда ласково погладил, а после сложил пятидесятидолларовую купюру:

— Друг мой, делай все, что хочешь, устраивай любое представление. Я скажу то, что от меня требуется, и скажу это громко.

— Отлично! Надеюсь, ты не позволишь сбить себя с толку и точно его опознаешь.

— Не позволю, — Сол Стейнбург так сильно затряс головой, что ермолка сползла набок.

Перри Мейсон вышел из ломбарда, насвистывая.

Фрэнк Локк сидел в своем кабинете в редакции и, не отрываясь, смотрел на Перри Мейсона.

— Насколько я понимаю, вас ищут, — сказал газетчик.

— Кто меня ищет? — беззаботно спросил Перри Мейсон.

— Репортеры, полиция, детективы. Разные люди, — сообщил Локк.

— Я всех видел.

— Сегодня?

— Нет, вчера вечером. А что?

— Нет, ничего, — ответил Локк. — Но сегодня вас могут искать уже по другим причинам. Что вы от меня хотите?

— Я пришел сообщить, что Ева Белтер подала прошение о назначении ее временным управляющим имуществом мужа.

— А мне какое до этого дело? — спросил Локк, не сводя с Мейсона глаз цвета молочного шоколада.

— Это значит, что с этой минуты всеми делами здесь распоряжается Ева Белтер. Теперь вы будете получать задания от нее, — сообщил Мейсон. — А поскольку я представляю интересы Евы Белтер, то некоторые ее приказы вы будете получать от меня. И первое, что вы сделаете, — это отмените публикацию любых материалов о том, что случилось в отеле «Бичвуд».

— Вы так думаете? — саркастически переспросил Локк.

— Да, — твердо сказал Мейсон.

— Однако вы оптимист, мистер Мейсон.

— Может, и оптимист, а может, и нет. Снимите телефонную трубку и позвоните миссис Белтер.

— Я не собираюсь звонить ни Еве Белтер, ни кому-либо еще. Я руковожу этой газетой.

— Значит, будете упрямиться?

— Буду, — рявкнул Локк.

— Нам придется снова поговорить в таком месте, где нас никто не подслушает, — заметил Мейсон. — Я должен быть уверен, что вокруг нет лишних ушей.

— Вам придется приготовить речь получше, чем в прошлый раз, — заметил Локк. — Или я никуда с вами не пойду.

— Можем немного прогуляться, Локк, и попробовать прийти к соглашению.

— А почему бы не поговорить здесь?

— Вы знаете мое мнение об этой редакции. Мне здесь некомфортно, а когда мне не по себе, я и говорю не лучшим образом.

Локк минуту колебался и наконец объявил:

— Даю вам четверть часа и не больше. Но на этот раз вам придется все излагать кратко и по существу.

— Я готов, — ответил Мейсон.

— А я всегда готов рискнуть и послушать, что мне предлагают, — заявил Локк.

Он взял шляпу и вместе с Мейсоном вышел на улицу.

— Может, возьмем такси и прокатимся, пока не увидим подходящее место, где сможем поговорить? — предложил Локк.

— Давайте пройдем до конца квартала и завернем за угол. Я должен быть уверен, что такси не дежурит перед вашей редакцией специально для таких разговоров. Вы же вполне могли тут поставить своего человека.

— Бросьте эти детские игры, Мейсон! — скорчил гримасу Локк. — Ведите себя, как взрослый человек. Да, в редакции у меня установлены микрофоны, чтобы я мог записывать то, что мне говорят свидетели. Но не думайте, что я держу людей снаружи только для того, чтобы они слушали наши с вами разговоры. Зачем мне это? Зачем мне свидетели моих разговоров с вами ? Даже если бы в прошлый раз вы влезли на крышу небоскреба и кричали с нее все то, что сказали мне, это ничего бы не изменило.

Мейсон покачал головой.

— Я привык решать дела по-другому, — заметил он. — У меня свои методы.

— Мне не нравятся ваши методы, — нахмурился Локк.

— Не вам одному. Они многим не нравятся, — признал Мейсон.

Локк остановился на тротуаре:

— Это вам ничего не даст, Мейсон. Я могу с таким же успехом вернуться назад в редакцию.

— Впоследствии вы пожалеете об этом, — предупредил Мейсон.