Эрл Гарднер - Перри Мейсон: Дело о бархатных коготках. Дело о фальшивом глазе

Мейсон улыбнулся, но ничего не сказал.

Они поднялись на грузовом лифте на шестой этаж отеля «Амбассадор». В коридоре дежурил широкоплечий мужчина в ботинках с квадратными носами и воинственно выдвинутой вперед челюстью. На Мейсона и Дрейка он смотрел молча, но так, словно хотел в чем-то обвинить.

Двое мужчин проигнорировали этот взгляд и целенаправленно пошли в конец коридора, к окну, выходящему на пожарную лестницу.

— Он смотрит? — спросил Мейсон, перекидывая ногу через подоконник.

— Поглядывает, но не очень заинтересованно, — сообщил Дрейк, который стоял в коридоре. — Но действовать нужно быстро.

— Ты это мне говоришь? — хмыкнул адвокат.

Он достал губку из ведра, провел ею по окну над пожарной лестницей, потом стал мыть его щеткой с резиновой вставкой.

— Так, теперь переходим к главной части операции, — объявил Мейсон.

— Ты уверен, что в номере никого нет? — уточнил Дрейк.

— Нет, не уверен, — ответил Мейсон. — Но придется рискнуть. Встань поближе к двери, спиной к ней. Постучи, но так, чтобы он не видел, как ты стучишь.

Адвокат тем временем протирал окно сухой тряпкой.

— Постучал два раза, никто не открывает, — сообщил Дрейк.

— Можешь открыть дверь, не привлекая внимания? Быстро и тихо?

— Думаю, да. Минутку, сейчас замок осмотрю. Да, справлюсь.

Дрейк достал из кармана связку ключей, выбрал один, вставил в замок, повернул, надавил и послышался щелчок. Детектив тихо и удовлетворенно крякнул, и двое мужчин вошли в номер.

— Номер справа? — уточнил Мейсон.

— Да.

— Ты уверен, что это ее номер?

— Практически уверен.

— Но если нет, то мы окажемся в весьма неприятном положении.

— Мы в любом случае окажемся в незавидном положении, если нас поймают, — раздраженно ответил Дрейк. — Объяснить, что мы тут делаем в таком виде, мы точно не сможем.

— Не думай пока об этом. Где пояс? — спросил Мейсон.

Дрейк протянул ему страховочный пояс, который Мейсон надел на себя и закрепил в гнезде на наружной стене у окна соседнего номера. Адвокат встал на наружный подоконник, держась за руку Дрейка, распрямился и двинулся к соседнему окну. От земли его отделяли шесть этажей гостиницы.

— Не торопись, — предупредил Дрейк.

Мейсон закрепил второй крюк предохранительного пояса в еще одном гнезде у окна.

— Так, теперь давай мне воду, — велел он Дрейку.

Дрейк протянул ему ведро. Мейсон стал мыть окно губкой. Минуту спустя он постучал в стекло. В номере находилась женщина в нижнем белье, которая мгновенно накинула на себя кимоно и подошла к окну, гневно сверкая глазами.

Мейсон жестами показал, что ей следует раскрыть окно. Сильвия Бассет так и сделала.

— Послушайте, почему вы моете окна, когда я одеваюсь? Что это такое? — закричала она. — Я буду жаловаться руководству. Вы…

— Говорите потише и успокойтесь, — сказал Перри Мейсон.

При звуке его голоса она дернулась, потом ее глаза округлились от удивления.

— Вы! — только и смогла выдохнуть она.

Перри Мейсон подтянул к себе ведро с водой и поставил на подоконник.

— Послушайте, у нас мало времени. Я хочу знать, что произошло. Вы знаете, что Брунольд арестован?

— Брунольд? — нахмурилась она.

— Да.

— Кто это?

— Неужели вы не знаете?

— Нет.

— Почему вы зарегистрировались в отеле под чужой фамилией?

— Я хотела отдохнуть.

Мейсон кивнул на сумки, которые стояли на полу у кровати:

— Ваши?

— Да.

— Вы их взяли с собой прошлой ночью?

— Нет.

— Когда они здесь оказались?

— Дик привез сегодня утром.

— Что в них?

— Разные вещи.

— То есть вы решили сбежать?

— У меня нервный стресс. Мне нужно отдохнуть. Я уеду на несколько дней, пока здесь все не утрясется.

Мейсон поджав губы сказал:

— У вас совсем нет мозгов? Эта самая большая глупость, которую вы только можете сделать.

— А что такого, если я уеду? — спросила Сильвия Бассет.

— Именно это вас и пытаются заставить сделать, — пояснил Мейсон. — Бегство считается показателем вины. Оно может быть представлено, как одно из доказательств в суде, точно так же, как любой другой факт.

— Меня не найдут.

— Вас арестуют, когда вы еще никуда не успеете уехать, с билетом в кармане.

— Не говорите глупостей! — воскликнула Сильвия Бассет. — Я не такая дура, как вы думаете, я знаю, что нужно делать, да и я не сбегаю. Я просто не хочу…

— В коридоре дежурит полицейский детектив, наблюдает за дверью в ваш номер. Еще один дежурит в холле, а третий у лифтов. На коммутаторе дежурит еще один полицейский. Следят за вами и вашим сыном, все телефонные разговоры прослушиваются. А теперь…

Она прижала руку к горлу.

— Боже праведный! — воскликнула Сильвия Бассет. — Вы предполагаете…

— Рассказывайте все, как было, — перебил Мейсон. — Что произошло после того, как я уехал?

— Да почти ничего. Мне задали несколько вопросов. Я устроила истерику.

— Что вы сказали полиции?

— Вначале говорила правду — что хотела обсудить с мужем один деловой вопрос. Я вошла в приемную и увидела, что Хейзел Фенвик лежит на полу. Я бросилась к ней, привела ее в чувство, и она рассказала мне о том, как мужчина с пустой глазницей выбежал из кабинета моего мужа.

— А вас не спросили, почему вы сразу не пошли к мужу? Не позвали его?

— Я сказала им, что занималась Хейзел Фенвик и в тот момент думала только о том, как привести ее в чувство, а о муже просто забыла.

Мейсон скривился от отвращения.

— Что не так? — воскликнула Сильвия Бассет.

— Все. Что было дальше?

— Они вели себя очень недоброжелательно, даже заговорили угрожающим тоном. Я закатила истерику и стала им врать.

— И о чем вы им наврали?

— Да обо всем. Сказала, что мой муж выходил, потом сказала, что не выходил. Они спросили, знаю ли я кого-нибудь с искусственным глазом, я ответила, что у моего мужа был искусственный глаз. Я смеялась и орала, они вызвали врача, но я не позволила ему к себе прикоснуться. Я настояла на том, чтобы Дик позвал моего лечащего врача. Когда он приехал, то быстро оценил ситуацию, сделал мне успокоительный укол и отправил в мою комнату.

— Что было дальше?

— Дик следил за происходящим, а когда понял, что никто не дежурит у черного хода, пришел за мной. Я плохо соображала после укола, шла держась за сына. Он привез меня сюда и уложил в кровать. Я проснулась сегодня рано утром и позвонила ему, пользуясь вымышленным именем, чтобы полиция не знала, кто звонит. Но если они подслушивали на коммутаторе… Боже праведный!

— Вы в чем-то признались? — спросил Мпейсон.

— Нет. Мне не в чем признаваться, кроме истерики.

— И что там насчет истерики?

— Дик спросил, рассказала ли я что-нибудь полиции, я ответила, что не рассказала, и мне удалось их обдурить этой истерикой.