Патриция Вентворт - Дело закрыто. Опасная тропа

Она старалась понять, что происходит внутри, но там было тихо. На улице стоял гул, а в этой квартире царила гробовая тишина. Она бы с радостью, не задумываясь убежала обратно на шумную улицу. Но Хилари сжала руки, потом судорожно схватилась за дверную ручку и вошла.

Это оказалась бедно обставленная грязная комната с засаленными занавесками, свисающими с окна, в котором она заметила лицо миссис Мерсер. Обветшавшая двуспальная кровать стояла рядом с окном, а справа находился то ли буфет, то ли шкаф. В центре комнаты расположился крошечный столик с парой стульев. Из-за двери не было видно изголовье кровати, поэтому в первую минуту Хилари решила, что комната пуста.

Она сделала несколько шагов и увидела миссис Мерсер, стоящую у стены. Та забилась в самый дальний угол. Одной рукой она схватилась за край кровати, другая лежала у нее на груди. Хилари подумала, что она, наверное, упала бы в обморок, если бы не окаменела от ужаса. На ее лице читался тот же страх, который заставил Хилари пробежать пять пролетов вверх, чтобы разобраться в происходящем. Но когда она вошла, напряжение спало. Миссис Мерсер будто прорвало. Она упала на кровать и разрыдалась.

Хилари закрыла дверь и спросила:

– Что с вами? Что вас так испугало?

В ответ последовали сдавленные рыдания и потоки слез.

– Я думала, это он. О господи, я ведь так и решила. Что мне делать? О боже, что же мне делать?

Хилари положила руку ей на плечо.

– Вы подумали, что это Мерсер? Он здесь или ушел?

Она посмотрела на Хилари своими бесцветными глазами, полными ужаса.

– Он вернется в любое время, чтобы прикончить меня. Вот зачем он привез меня сюда, чтобы прикончить! – Миссис Мерсер схватила другую руку Хилари, и та почувствовала ее холодное влажное прикосновение. – Я не сплю и не ем! Он однажды уже оставил включенным газ, и в чае был горький привкус. А он сказал, что в этом нет ничего странного. Но не стал пить из чашки, которую я ему налила. А когда я спросила: «Ты будешь пить чай, Альфред?» – он оттолкнул блюдце так, что половина вылилась. А потом сказал: «Пей сама, туда тебе и дорога!» И обозвал меня так, как я того не заслуживаю, ведь я его жена, что бы там ни случилось в прошлом. Ему не в чем меня упрекнуть – Бог знает, я говорю правду!

Хилари погладила ее по худому плечу.

– Зачем вы продолжаете жить с ним, миссис Мерсер? Почему не уйдете? Что вас останавливает? Идемте со мной прямо сейчас, пока он не вернулся!

Миссис Мерсер отпрянула от нее с выражением отчаянной решимости.

– Вы думаете, он позволит мне уйти? Он разыщет меня, где бы я ни находилась, и прикончит. О господи, скорее бы это случилось, я хочу умереть!

– Почему он так хочет убить вас? – медленно спросила Хилари.

Миссис Мерсер задрожала и замолчала. Хилари продолжила:

– Я сама скажу вам. Я догадалась, и вы это понимаете. Беда в том, что вы слишком много знаете. Он хочет убить вас, так как вам многое известно о смерти Эвертона. И вы знаете, что Джеффри Грей невиновен. Мне все равно, убьет он нас или нет, но вы расскажете мне обо всем прямо сейчас!

Миссис Мерсер перестала плакать. Она безвольно согнулась, сидя на кровати в респектабельном черном платье. Глядя на Хилари бесцветными глазами, с обезоруживающей простотой она сказала:

– Меня повесят.

У Хилари бешено застучало сердце. В нем затеплилась надежда. Быстро и вполголоса она ответила:

– Не думаю, что это случится. Вы жертва. Вы же не сами совершили убийство, не так ли?

Миссис Мерсер вздрогнула.

– Миссис Мерсер, ведь это не вы застрелили мистера Эвертона? Вы должны, обязаны мне ответить!

Миссис Мерсер облизнула сухие губы. Она произнесла:

– Нет, – а затем громче и решительнее повторила: – Нет.

– А кто? – спросила Хилари, и в эту минуту до них донесся стук входной двери.

Миссис Мерсер неестественно быстро вскочила на ноги. Оттолкнув Хилари и указав ей на шкаф, она попыталась что-то сказать, но голос ее не слушался.

За отсутствием времени в словах не было никакой необходимости. Альфред Мерсер вернулся, и шкаф оказался единственным местом, где можно было спрятаться в этой бедной комнате. На размышления не оставалось ни секунды. Сработал врожденный инстинкт самосохранения. В мгновение ока Хилари скрылась внутри темного вонючего шкафа, и дверца захлопнулась. Плечом она касалась неотесанной древесины, а спиной прижималась к стене. Что-то свисало и раскачивалось перед ней в кромешной тьме. В памяти возникли слова миссис Мерсер, и липкий ужас пролился на ее губы и виски: «Меня повесят». Над ней что-то висело…

Она попыталась воззвать к здравому смыслу. Разумеется, здесь что-то висит, для этого и нужны шкафы. А в этом миссис Мерсер наверняка хранила свое пальто. Оно свисало, раскачиваясь и касаясь щеки Хилари. Словно какая-то липкая масса. Она услышала, как Альфред Мерсер заговорил в комнате. Он грубо спросил:

– Опять дуешься?

– Нет, Альфред!

Хилари поразилась, как быстро эта женщина взяла себя в руки. Ее голос звучал почти так, как должен был звучать. Почти, но не совсем.

– Нет, Альфред! – сказал мистер Мерсер, передразнивая ее. – Ты все время это повторяешь. Ты проболталась этой проклятой девчонке? «Нет, Альфред!» Ты встречалась с ней? Говорила? Она вынюхивала что-то там, у коттеджа? «Нет, Альфред!» И все время, все время я слышу одно и то же, ты, мерзкая плакса.

Хилари оставалось только догадываться, каких усилий стоил миссис Мерсер ее ответ.

– Не понимаю, о чем ты, действительно не понимаю.

– Ах, не понимаешь? Разве не ты заговорила с ней в поезде?

– Но я только спросила о миссис Грей, я же тебе объясняла, Альфред.

Она снова оказалась на грани срыва. Сил держаться больше не осталось. Голос звучал глуше.

– Да какого черта вообще тебе понадобилось с ней разговаривать? Это ты все испортила. Дело было закрыто, ведь так? Джеффри Грей сидит в тюрьме. Если бы ты держала язык за зубами, мы жили бы припеваючи. Думаешь, я могу тебе доверять после этого?

– Но я ничего ей не сказала, клянусь, что не сказала.

Голос Альфреда Мерсера превратился в отвратительный свистящий шепот:

– Тогда для чего она притащилась в Ледлингтон? Зачем шныряла по дороге на Ледстоу? И зачем разыскивала коттедж, если ты не сообщила ей что-то новенькое, чтобы она могла вытащить Джеффри из тюрьмы?

– Я бы никогда, Альфред, я бы никогда!..

– Ах, никогда? Ты ни в чем не виновата! Если бы я не нашел следы ее туфель под окном буфетной, ты бы мне не призналась, что она там вынюхивала поблизости. Откуда мне знать, что ты ей наболтала? И откуда мне знать, что ты не послала по нашему следу полицию?

– Могу поклясться на Библии, – дрожащим голосом произнесла миссис Мерсер. Она не сдержалась, и голос сорвался на рыдания, целый поток рыданий.