Дэшил Хэммет - Игра в бары

Скиннер велел мне сесть, там даже стул специальный приготовили, и спросил Бауэна:

– Хотите сами, Эд?

– Нет, начинайте вы, – ответил районный прокурор.

Скиннер повернулся ко мне.

– Вы наверняка осведомлены о положении дел не хуже, чем я.

Я приподнял и снова опустил плечи.

– Не поручусь за остальных, но я болтаю ногами в воздухе.

Он кивнул.

– Как и все мы, честно говоря. Большинство из нас отказалось от уик-энда, но с таким же успехом можно было и не отказываться. За последние сорок часов мы задействовали в расследовании больше народу, чем когда-либо. Но, по нашему мнению, мы не продвинулись ни на дюйм. Ситуация создалась хуже некуда, необходимы срочные меры. Мы долго обсуждали положение, выдвигали различные гипотезы, некоторые приняли, одна из них касается вас. Нам нужна ваша помощь.

– Я и так стараюсь помогать.

– Да, да, конечно. Еще в пятницу, прочитав ваш отчет, я подумал, что единственный шанс – похищенные ключи. Те, что извлекли из дамской сумочки в присутствии двенадцати человек. Вряд ли ни один из них не заметил какого-нибудь выразительного взгляда или движения. Вы же знаете, что все они неоднократно допрашивались, но в результате мы лишь сосредоточили подозрения на Хаффе, поскольку он сидел к миссис Джеффи ближе остальных. Но и другие тоже подходили к миссис Джеффи, чего они, естественно, не отрицают. Мы не в праве арестовывать Хаффа только потому, что он располагал большими возможностями, чем прочие, да и потом, какой мотив им руководил и как связать воедино все три убийства? У вас имеются возражения?

– Нет, у меня вообще не осталось никаких аргументов.

– Аргументы не помогут нам схватить преступника. Мы должны общими силами разработать версию с ключами. Дальнейшие допросы бессмысленны. Мы соберем всех в бюро Ниро Вульфа и тщательно разложим по пунктам их слова и поступки. Мы планируем восстановить вашу встречу максимально подробно, в присутствии трех-четырех полицейских с магнитофоном.

Я недоуменно поднял брови.

– Самое главное, – продолжал он, – попытаться определить похитителя ключей. Но имеется еще один вопрос: если кому-то требовалось убить миссис Джеффи, почему он ждал так долго? Отчего не прикончил раньше? Не дало ли ему повод к преступлению нечто, случившееся на встрече у Вульфа? Это предстоит выяснить. Пока мы ничего не узнали ни из отчетов, ни из показаний, но, возможно, у нас что-то получится таким путем. Мы не в силах заставить Вульфа пустить в свой дом подобное общество и, тем более, не в силах принудить его играть такую роль. Мы просим вас позвонить ему или встретиться с ним – как хотите – и все уладить.

– По моему мнению, Гудвин, – вмешался районный прокурор, – описанный вариант чрезвычайно важен. Осуществить его необходимо.

– Ну, парни, – патетически произнес я, – у вас не нервы, а канаты. – Я обвел их глазами. – В прошлый вторник, шесть дней назад, я сидел на скамье в этом самом здании с браслетами на руках. Возможно, вы помните и о том, как Вульфа отконвоировали на Леонард-стрит, руководствуясь ордером на арест, и вам известно его к этому отношение. Желая устроить сцену, он объявил меня своим клиентом, и я обрадовался. Исключительно для него я раскопал Сару Джеффи – и вот результат. Выйдя из равновесия, я совершил ошибку: напросился работать с вами. Просто я думал, что, действуя таким образом, буду больше занят, и где мы теперь? Вульф огрызается сейчас, как щенок, вы чертовски хорошо осведомлены об этом, и все же имеете наглость просить меня уладить с ним некое дело, поскольку боитесь, что вам он откажет. Я тоже так думаю, но, по-моему, он откажет и мне. Выбирайте: вы предпочитаете услышать отказ сами или за ним должен отправиться я?

– Мы предпочитаем, чтобы он согласился, – заметил Скиннер.

– Я тоже, но не думаю, что нам такое светит. Значит, хотите, чтобы я попытался?

– Конечно.

– Когда?

– Как можно быстрее. Мы соберем их всех за тридцать минут.

Я посмотрел на часы. Было без десяти девять. Я успевал захватить его прежде, чем он поднимется в оранжерею.

– Откуда можно позвонить?

Скиннер указал на один из пяти аппаратов, стоявших на письменном столе. Я набрал номер и вскоре мне ответили.

– Это Арчи. Вы уже позавтракали?

– Да. – Теперь голос Вульфа звучал менее раздраженно. Я так хорошо изучил тысячи его оттенков и интонаций, что одно «да» сказало мне о многом. Он добавил: – Фриц говорит, что ты заходил сюда.

– Правда. Нужно было прополоскаться. Я звоню вам по поручению граждан штата Нью-Йорк.

– Ого!

– Как представитель внушительного собрания, состоящего из комиссара полиции, двух его заместителей, районного прокурора, набора инспекторов и их заместителей, не говоря уже о сержанте Перли Стеббинсе. Я нахожусь в личном кабинете комиссара. Вы там были. После проведенных здесь дней и ночей моя дружба с ними окрепла и… Я верно произношу слова?

Он хмыкнул.

– Почти.

– Хорошо. Меня глубоко уважает все заведение, начиная от комиссара и заканчивая лейтенантом Роуклифом, который, однако, держится на расстоянии. Желая продемонстрировать свое положительное отношение ко мне, они облекли меня почетной миссией: имея к вам просьбу, позволили мне передать ее. Сейчас все они так нежно на меня смотрят, просто плакать хочется. Жаль, что вы их не видите!

– Долго будешь тянуть?

– Все-все. А суть такова. Мы зашли в тупик и мечтаем попробовать иной метод… Например, снова разыграть четверговую встречу в вашем кабинете с теми же действующими лицами и записать ее на магнитофон. Мы привезем весь состав, за исключением Сары Джеффи, и магнитофон; вам останется только впустить нас и исполнить свою роль. Я объяснил своим коллегам, оказавшим мне любезность, позволив позвонить самому, что вы непременно пошлете нас ко всем чертям, а поскольку ничто не дает вам большего удовлетворения, чем демонстрация моих ошибок, вы имеете великолепную возможность сыграть со мной такую шутку. Все, что от вас требуется…

– Арчи.

– Да, сэр.

– Когда ты планируешь начинать?

– Сегодня. Как можно быстрее: вы, конечно, не спуститесь из оранжереи до одиннадцати…

– Хорошо. – Он совсем не сердился. – Я в присутствии свидетелей назвал тебя своим клиентом, а отказывать клиентам в разумных просьбах не в моих правилах. Твою я считаю разумной и потому соглашаюсь ее удовлетворить.

Такого поворота я совсем не ожидал, но реакция моего шефа была не удивительной, скорее, подозрительной. Благородное стремление высмеять своего клиента, особенно меня, в данном случае отпадало. Им двигало что-то другое, но что?

Он продолжал:

– Конечно, одиннадцать часов слишком рано: у меня дела. А двенадцать подойдет?

– Да, сэр, прекрасно. Я скоро приеду и все приготовлю: кресла и остальное.