Константин Туманов - Трущобы Петербурга

— У меня нет, — ответила Дементьева.

— Ну да, так и есть, потеряла!

— С деньгами небось? — сочувственно спросил извозчик.

— Деньги-то бог с ними, а вот нужные бумаги там были. Вот горе!

— Где теперь найтить ево, барыня, — резонно заметил извозчик. — Народу много, и любую вещь коли оборонить, минутки не пролежит, живо подхватят.

— Ну, делать нечего, поезжай дальше.

Домой вернулись обе молодые женщины в очень дурном расположении духа, потому что бывшие в портфеле бумаги были очень важные, и теперь из-за них предстояло немало хлопот.

— Это я, должно быть, очень заболталась с тобой и не заметила, как он выскользнул, — говорила Олимпиада. — Завтра придется сделать объявление в газетах, может быть, кто-нибудь и доставит. Нашедший деньги может оставить у себя, а остальное — доставить.

— Не много ли будет? — возразила Дементьева. — Ведь там было около семисот рублей.

— Это уж будет его счастье. А разве лучше будет, что не вернуть ни денег, ни бумаг?

— Барыни, пожалуйте обедать, — сказала горничная.

— Сейчас. Ну, Маня! С горя я хочу даже выпить.

— Этого еще не хватало!

— Но все-таки я выпью, тогда хоть сердце успокоится, а теперь я сама не своя. Лиза, сбегай в погреб и принеси полбутылки коньяку в рубль. На стол мы сами накроем.

В эту минуту в передней раздался звонок.

— Лиза! — воскликнула Кравцова. — Если это мужчины, то скажи, что нас дома нет. Ну их, надоели, вечно с какими-нибудь пустяками лезут. А я так сегодня расстроена, что наговорю, пожалуй, дерзостей.

Лиза ушла. Послышался звук дверного крюка и затем мужской голос:

— Скажите, пожалуйста, здесь живет госпожа Кравцова?

— Да, здесь, но их дома нет, оне уехавши.

— Очень жаль! Я, видите ли, когда ехали мимо меня на извозчике, портфель… Тогда придется передать его швейцару под расписку.

— Портфель! Вы нашли портфель… Ах, как я вам благодарна! — воскликнула Олимпиада Павловна, выбегая из своей комнаты.

Перед нею стоял красивый, изящно одетый молодой человек, как-то конфузливо держа в руке портфель.

— Вы сами, должно быть, госпожа…

— Да, я Кравцова… Извините, пожалуйста, что велела сказать прислуге, что нас дома нет. Вообще мы не принимаем мужчин во избежание всяких со стороны нареканий. Лиза, сними с них шубу.

— Но извините, мне нужно ехать.

— Нет, уж извините, вы кстати попали к обеду. Мы только что хотели сесть за стол!

Она сама бросилась помогать Лизе снять с Владимира шубу и, взяв его под руку, увлекла в столовую. Владимир смутился, увидя себя в обществе двух действительно хорошеньких женщин. В самом деле, Кравцова в последний год, ведя скромную жизнь, совершенно не знакомясь с мужчинами (в этом она дала торжественную клятву перед иконою Божьей Матери во время говения в одном из монастырей и свято исполняла ее), окончательно потеряла все следы прежней распутной жизни, чем и вернула свою прежнюю обворожительную красоту.

— В ту самую минуту, когда я стоял у часовни Гостиного двора, пережидая, когда проедут извозчики, вы, проезжая мимо меня, выронили портфель к моим ногам. Пока я поднял его, вы уже успели смешаться в общей толпе. Простите в том меня, что, предполагая в нем какие-нибудь важные бумаги, я должен был вскрыть его в надежде найти адрес того, кому он принадлежит. В нем оказались деньги, но я их не тронул… Вообще все цело, извольте получить.

— Ах, как я вам благодарна, — сказала Кравцова, взяв портфель и положив его на этажерку. — Вы избавили меня от таких ужасных неприятностей. С кем имею честь познакомиться?

— Владимир Антонович Корнев.

— Очень приятно. Маня, займи их, я сейчас пойду распоряжусь. Ах, как вы нас обрадовали!

Через несколько минут Владимир чувствовал себя свободным и весело болтал, сидя за столом вместе с ними.

— Ах, я вот что вспомнила, — сказала между прочим Кравцова. — Ваша фамилия будто знакома. Корнев… Ну да… Вы не родственник ли того Корнева, которого злодейски умертвили там где-то, на Петербургской?

— Я его сын.

— Сын? Скажите, пожалуйста…

Дамы пожелали узнать о подробностях убийства. Совершенно не стесняясь, Владимир подробно рассказал о своей жизни до смерти отца, о перенесенных им бедствиях и, наконец, о встрече с Иваном Дементьевым.

— Этот человек принял во мне участие, когда я вошел в тот трактир, где он сидел и закусывал, — говорил Владимир, не замечая волнения Дементьевой. — За неимением свободного места мне пришлось сесть с ним за один стол. Буду говорить короче: он вникнул в мое положение, накормил, напоил меня, а потом вдобавок дал мне рубль. Тут я вспомнил, что отцу моему нужен был дворник, о чем я ему сказал. Тот охотно согласился на это, и мы поехали на извозчике. Приехали же после совершившейся над отцом катастрофы. Теперь он служит у меня. Ну, скажу я вам, это не дворник, а настоящий клад! Только то жаль, что он сильно тоскует о своей пропавшей жене.

— Так и считает ее пропавшей? — спросила Кравцова, бросив взгляд на Машу.

Та еле сдерживала душившее ее рыдание и потому все время почти молчала, глядя в сторону.

— Да пропавшей в нравственном отношении. Откуда-то дошли до него слухи, что она ведет безнравственную жизнь, ездит в экипажах, вообще щедро рассыпает ласки кому угодно и…

Владимир вдруг остановился и с ужасом взглянул на Дементьеву. Она страшно побледнела и, вся дрожа, встала из-за стола, хотела что-то сказать, но пошатнулась и упала на руки подскочившего к ней Владимира.

Она была в обмороке.

— Ах ты, Господи! — воскликнула Кравцова. — Лиза! Лиза! Спирту… Нашатырного спирту, там, на комоде. Помогите, господин Корнев, довести ее до спальной.

Горничная прибежала со спиртом, дала понюхать Маше, которая вскоре открыла глаза.

— Простите, мне нездоровится, — слабо произнесла она и, опираясь на плечо Лизы, ушла к себе.

Владимир стоял, как потерянный.

— Со своей стороны, Владимир Антонович, я вас попрошу уверить вашего Ивана, что его жена совершенно не такая женщина, как осмеливаются некоторые говорить о ней. Я знаю, откуда идет эта нелепая сплетня, и те негодяи, которые распространяют ее, вскоре жестоко поплатятся за то, что испортили жизнь этих людей. Вы сейчас видели жену Ивана Дементьева.

— Как, она…

— Повторяю, это жена вашего дворника, Марья.

Владимир не верил своим глазам. Эта прелестная дама, державшая себя с кротким достоинством, совершенно не похожая на женщин известного пошиба, совершенно не похожая на деревенскую бабенку, каковой он ее воображал, и вдруг — жена Ивана!

— Садитесь, что же вы стоите. И выслушайте то, что я вам расскажу, тогда вы ясно поймете, что меня заставило скрывать ее от мужа.

И она рассказала Владимиру про все интриги Матвея против родного брата, вообще про все то, что известно читателю. Она рассказала ему и о своих будущих планах, почти о тех, о которых мечтал Владимир. Мысли и желания их были настолько сходны, что молодой человек почувствовал к Кравцовой симпатию. Он горячо пожал ее руку и, очарованный, уехал.