Найо Марш - Заклятие древних маори. Последний занавес

– А мы как раз в Анкретон едем.

– Правда? В таком случае, может быть… Или просить неловко?

– Почему же, можем взять вас с собой, – сказал Аллейн после секундной паузы.

– Повезло, – задумчиво протянул Томас, устраиваясь вместе с ним и Фоксом на заднем сиденье. Рядом с водителем уже сидел детектив – сержант Томпсон. Никто не нарушал молчания, затянувшегося настолько, что Аллейну начало казаться, что Томасу на самом деле просто нечего сказать. Но в конце концов он заговорил-таки, да так стремительно, что его спутники даже вздрогнули.

– Прежде всего, – громко проговорил Томас, – позвольте извиниться за вчерашнее поведение. Это же надо, в обморок грохнуться! А я-то думал, что это привилегия Полин. И спасибо за доброту. И врачам, и вам спасибо. – Он слабо улыбнулся Фоксу. – Домой отвезли и все такое прочее. Еще раз извините.

– Да чего там, все понятно, – отмахнулся Фокс. – Зрелище не из приятных.

– Это уж точно. Страшно было, честно говорю. А самое худшее – никак забыть не могу. Заснул, но тут-то все и началось. Сны. А утром семья с расспросами накинулась.

– Естественно, вы ничего не сказали, – заметил Аллейн.

– Как вы и просили, но им это ужасно не понравилось. Седрик пришел в ярость, а Полин заявила, что я противопоставляю себя семье. А главное, Аллейн, должен прямо вам сказать, больше я всего этого не выдержу. Я так больше не могу, у меня, в конце концов, тоже есть нервы!

– Мы-то что можем сделать?

– Мне надо знать. Все слишком неопределенно. Я хочу знать, почему у отца выпали волосы. Я хочу знать, действительно ли он был отравлен и считаете ли вы, что это дело рук Сони. Я человек не болтливый, и если вы все мне скажете, даю честное слово, что от меня никто ничего не услышит. Даже Кэролайн Эйбл, хотя, осмелюсь заметить, она-то могла бы сказать, почему я так переживаю. Мне надо знать.

– Все с самого начала?

– Именно так, с вашего позволения. Все.

– Боюсь, это чрезмерное требование. Всего мы и сами не знаем. Мы стараемся, очень стараемся решить эту головоломку, и мне кажется, близки к цели. Да, по нашему мнению, ваш отец был отравлен.

Томас потер ладони о заднюю спинку водительского кресла.

– Вы уверены? Но это же ужасно.

– Со звонком в его спальне сделали нечто такое, что он перестал работать. Отделили один из проводов. Кнопка болталась на другом, и когда он дотянулся до нее, деревянный конец остался у него в руке. Это стало нашей отправной точкой.

– Но это же такая мелочь.

– Есть кое-что и посложнее. Ваш отец составил два завещания, но до самого дня рождения держал оба неподписанными. Второй вариант, который и должен вступить в законную силу, он подписал поздно ночью, уже после праздничного ужина. Мы считаем, что, за вычетом адвоката, об этом знали только двое – мисс Орринкурт и ваш племянник Седрик. Она по этому завещанию получала очень много. Он – практически ничего.

– Тогда почему он вас интересует? – вскинулся Томас.

– Его никак в стороне не оставишь. Он так или иначе втянут во всю эту историю. Начать с того, что это ведь они с мисс Орринкурт придумали все эти розыгрыши.

– О Господи! Но ведь смерть папа́ – это не розыгрыш. Или вы считаете иначе?

– Совершенно не исключено, что косвенно она была вызвана одним из них. Вполне вероятно, что именно последний – летающая корова – побудил сэра Генри переписать завещание.

– Ничего не понимаю, – потерянно сказал Томас. – Честно говоря, я просто надеялся, что вы скажете, стоит ли за этим Соня.

– Для завершения картины нам не хватает еще одной детали. Без нее ничего нельзя утверждать определенно. А пока дело не закрыто, наши строгие правила не позволяют называть имя подозреваемого заинтересованному лицу.

– А почему вам не поступить так, как в книгах поступают? Дайте мне намек, наводку, что-нибудь в этом роде.

Аллейн вскинул брови и посмотрел на Фокса.

– Боюсь, без знания всех фактов наши намеки вам мало чем помогут.

– И все равно хотелось бы услышать. Все лучше, чем просто не находить себе места. К тому же, – добавил Томас, – я не такой дурак, каким могу показаться. Я хороший театральный продюсер. Я привык анализировать человеческие характеры, и у меня хороший глаз на происходящие события. Читая пьесу об убийстве, я с самого начала знаю, кто его совершил.

– Ну что ж, – пожал плечами Аллейн, – вот вам для начала кое-какие взаимосвязанные обстоятельства, не знаю уж, много ли из них можно извлечь. Кнопка звонка. Стригущий лишай у детей. Тот факт, что анонимки написаны на бумаге из школьных тетрадей. Тот факт, что только сэр Седрик и Соня Орринкурт знали о том, что ваш отец подписал второе завещание. Книга о бальзамировании трупов. Природа отравления мышьяком и тот факт, что никаких следов его не обнаружено ни в теле сэра Генри, ни в его лекарстве, ни у кота.

– У Карабаса? А он-то какое ко всему этому имеет отношение? Вот это сюрприз. Продолжайте.

– Он облез, возникло подозрение, что лишай у детей появился из-за него, вот с ним и покончили. На самом деле никакого лишая у него не было. Им прописали лекарство, которое действует как депилятор, но с их волосами ничего не случилось. Кот был в комнате вашего отца в ночь, когда тот умер.

– И папа, как обычно, дал ему немного горячего молока. Ясно.

– Молоко вылили, термос, перед дальнейшим использованием, пастеризовали. Так что провести химический анализ оказалось невозможно. Теперь банка с крысиной отравой. Она была запечатана при помощи самого ее содержимого и долгое время не открывалась.

– Таким образом, мышьяк в термос подложила не Соня.

– По крайней мере к банке она не прикасалась.

– И вообще никакого отношения… если только… если…

– Судя по всему, никакого.

– Стало быть, вы думаете, что он каким-то образом принял средство против лишая, которое прописал доктор Уизерс. И оно оказалось ядом.

– Это еще предстоит выяснить. Если так, химический анализ все расставит по своим местам.

– Но ведь это Соня ездила за ним к аптекарю, – заметил Томас. – Помню, я слышал что-то в этом роде.

– Верно, это она привезла его из аптеки, вместе с лекарствами для сэра Генри, и все оставила в домашней оранжерее. Там была мисс Фенелла Анкред, они вместе вышли из оранжереи.

– А вечером, – продолжал Томас, несколько напоминая в этот момент ребенка, рассказывающего какую-то историю, – приехал доктор Уизерс и дал лекарство детям. Кэролайн была недовольна, она считала, что это ее дело. Ей казалось, – задумчиво заметил Томас, – что это может породить сомнения в ее педагогических способностях. Но доктор настаивал и не разрешал ей даже прикоснуться к лекарству. Но оно, как известно, не сработало. Иначе они облысели бы, как куриные яйца, но ничего, пронесло. Как куриные яйца, – содрогнувшись, повторил Томас. – Ну да, все ясно. Папа именно так и выглядел.