Парэк О'Доннелл - Дом в Вечерних песках

– Ты расстроена из-за лорда Хартингтона, да? – Тон его был по-прежнему мягкий, но он не скрывал своего негодования. – Из-за твоего Эльфа? Он в чем-то замешан?

– Джорджи, Джорджи, – простонала Октавия, – я даже не знаю, с чего начать.

– Для начала объясни, куда мы едем. Мы, моряки, не любим отправляться в плавание, не зная, куда лежит наш путь. Где эти Вечерние Пески и что мы там должны найти?

– Это местечко чуть дальше на побережье, насколько я понимаю. У лорда Страйта там дом. Ты слышал о нем, Джорджи?

– О лорде Страйте? – Он посмотрел на нее внимательно, ладонями обхватив колени. – Если прежде и не слышал, то теперь знаю, что был такой. В Лондоне, когда я уезжал за тобой, мальчишки-газетчики на каждом углу выкрикивали его имя. Трагедия на Хаф-Мун-стрит, голосили они. Он покончил с собой. Спрыгнул с крыши собственного дома.

– Значит, остальные газеты подхватили эту историю? – заметила Октавия. – Расторопнее они оказались, чем я думала. И наверняка нашпиговали ее разного рода спекуляциями.

– Так ты знала об этом? До того, как написали газеты?

– Эту новость первой сообщила наша газета, Джорджи. Статью написала я.

– Ты? – изумился Джорджи. – Мистер Хили сказал, что ты уехала по заданию «Газетт», и я подумал, ты собираешься освещать какой-нибудь охотничий бал [43] Охотничий бал – в Великобритании ежегодный бал для членов охотничьего общества и их семей. или что-то в этом роде. Ты ведь обычно о светском обществе пишешь, а не…

– А не о чем-то важном. Так и есть, Джорджи. Значит, газеты и имя его назвали? Боже, ну и дура я, полная идиотка. Убедила себя, что я осторожна в выборе слов, хотя знала ведь, как это будет. Знала – и все равно пошла на поводу. Естественно, люди решили, что это Страйт. А что еще они могли подумать? Этого он и добивался.

– Кто?

– Эльф, Джорджи. Лорд Хартингтон. Он не такой, каким представляется. Совсем не такой.

Рассвирепев, насколько это было в его натуре, Джорджи отвел глаза.

– Не стесняйся, Джорджи, никто тебя не осудит. Скажи, что ты меня предупреждал, что таким, как он, доверять нельзя. Но ведь я считала себя умнее всех. Думала, что сумею завоевать положение в их мире, хотя я к нему, в сущности, не принадлежу. Думала, для этого достаточно иметь на плечах светлую голову и держать в секрете все, что мне поистине дорого. Думала, этого достаточно.

Видя, как сильно Октавия расстроена, Джорджи протянул к ней руку, но ее не коснулся.

– Успокойся, сестренка. Не кори себя. Если ты обманулась, то только потому, что у тебя доброе сердце. Леди ты изображала лучше всякой урожденной герцогини, но при этом никогда не забывала про тех, кто живет в нужде. Никогда не забывала, что мы тоже могли бы оказаться на самом дне, если б нам чуточку не повезло. Поэтому ты приняла так близко к сердцу беды тех несчастных девушек из Уайтчепела. Я сразу это понял, когда ты вышла из того пансиона. Ты говорила, что собираешь фактический материал для статьи, а на самом деле думала только о том, как бы спасти ту девушку.

Октавия зажала руку брата в своих ладонях. Ее внимание привлекла картина за окном поезда. Они доехали до поворота, откуда открывался вид на море. Оно находилось от них в полумиле, может, ближе – монотонная серая ширь, которую то и дело лохматил неугомонный ветер. По стеклу окна текли струи дождя, время от времени в него бил град.

– Теперь молчи и слушай, Джорджи, – произнесла Октавия. – Времени у нас осталось мало, а я должна многое тебе рассказать.

Кто-то будил Гидеона, тряс за плечо. Было еще темно. Он в испуге смотрел на силуэт, возвышающийся во мгле над его кроватью.

– Меня прислал ваш начальник. – Это был Нед Корниш, сын экономки. Он поставил на тумбочку кружку и застыл в неловком молчании. Потом добавил: – Вы должны спуститься вниз.

Гидеон нерешительно спустил ноги на пол и сел на краю кровати, кутаясь в одеяло, чтобы не показывать своего тощего тела. Нед в свои пятнадцать лет был здоровенный детина и очень угрюмый – даже для своего возраста. Минувшей ночью, когда его самого подняли с постели, он впрягся в телегу, которую должен бы тащить осел, и за час с небольшим, почти без слов, перевез останки лорда Страйта в дом. Когда тело наконец-то было уложено – в неиспользуемой кладовой, что находилась отдельно от особняка, – он постоял с минуту в молчании, остывая после тяжелой работы, и затем поплелся обратно закрывать на цепь ворота.

– Скажите, который час? – выдавил из себя Гидеон. – Если вас не затруднит.

– Половина седьмого или около того. – Нед покачивал руками, зажав в кулаки большие пальцы. – Ваш начальник велит, чтобы вы сошли вниз. Леди Аде сообщили про брата, и она собирается сходить к нему после того, как поиграет в теннис. Вы умеете играть в теннис?

Гидеон покачал головой.

– Вот и я не умею. А она все равно тащит меня на корт каждый божий день. И все швыряет в меня эти чертовы мячи.

Гидеон кашлянул.

– Вам не позавидуешь.

– Он говорит, вы должны вести протокол. И за девушкой присматривать. Начальник сказал, что это обязательно.

При этих словах Гидеон мгновенно вскочил, сбросил с себя одеяло.

– Что-то случилось? – спросил он, позабыв про нервозность. – С мисс Таттон? Что с ней?

– Да нет, ничего. Бродит где-то. – Нед рассматривал его с апатичной жалостью. – Никак не сидится ей на одном месте. Ночью ее застали в музыкальной комнате, где она перебирала книги и бумаги. Мама говорит, леди Ада к ней прониклась, но, если она так и будет всюду лазать, госпожа перестанет ее жаловать. Леди Ада не терпит, чтобы рылись в ее бумагах.

– Да, конечно. – Гидеон двинулся к стулу, где лежала его одежда. – Леди Ада простит мисс Таттон, я надеюсь. Она ведь это делает не из злого умысла. Просто она… то есть она не совсем…

Нед смотрел на него, не меняя выражения лица, его крупные черты словно застыли.

– Поторопитесь, – напомнил он. – Как я сказал, вас ждут внизу.

Каттера он нашел в гостиной. Инспектор был хмур, но не злился, как опасался Гидеон, не отчитал его за медлительность, хотя он явился лишь через полчаса после того, как за ним послали.

– Я покажу леди Аде труп. – Он не оставил своего места у окна, когда вошел Гидеон, и вел с ним разговор, глядя на море. – Никогда не любил это дело, не важно, чей это труп.

– Неприятная обязанность, – согласился Гидеон. – Леди Аде, наверно, тоже тяжело это будет вынести.

– Леди Аде? – сухо рассмеялся Каттер. – Леди Ада резвится, как молодой барашек. Сейчас вон под дождем забрасывает мячами юного Неда. И слава богу, что она не обезумела от горя. У нас к ней много вопросов, которые я предпочел бы задать ее брату.

– Да, сэр. – Гидеон помедлил в нерешительности. – Сэр, с вашего позволения, стоит ли это понимать так, что у вас больше нет сомнений? Что вы считаете лорда Страйта причастным к тому, что случилось с мисс Таттон?