Найо Марш - Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

Он приземлился на корме, среди скамей для пассажиров, упал через одну из них и ударился головой о другую. Лежа на вздымающейся палубе, Аллейн беспомощно хватал ртом воздух. Фонарик погас, воцарилась кромешная тьма. Между тучами в небе на краткий миг возник разрыв, в котором проглянули звезды, раскачиваясь и кружась перед глазами. Палуба вновь накренилась, и Аллейн увидел горящие окна гостиницы. Они прыгали вверх-вниз и из стороны в сторону. «Электричество включили», – отметил он и вдруг словно провалился куда-то. Все вокруг исчезло. Когда он открыл глаза, то понял с удивлением, что на время потерял сознание. Потом он услышал шум мотора и ощутил вибрацию винта, не погруженного в воду. Ухватившись за скамью, Аллейн приподнялся. Теперь он стоял на коленях. Его противник, стоя к нему спиной в слабом ореоле света из рубки, пытался справиться со штурвалом. Накатила огромная волна, огни вдоль набережной Порткарроу взмыли вверх и затем вновь нырнули, скрывшись из вида.

Аллейн пошел по проходу, цепляясь за спинки сидений. Поскользнувшись, повалился на бок, затем встал, стащил с себя ботинки и носки. Голова прояснилась, но болела невыносимо. Катер шел уже посередине пролива, с огромным трудом переваливая через катившиеся поперек курса чудовищные волны. Аллейн подумал, что шансов у них нет, и попытался вспомнить, где должны быть спасательные жилеты.

Знает ли тот, другой, который борется сейчас со штурвалом, что он не один на борту? И как удалось отойти от пристани? Швартовы сняли с кнехтов, и судно теперь осталось без них? Или отцепили от тумбы на берегу, пока Аллейн был без сознания? И что теперь делать?.. Резкая боль, вспыхнув где-то в мозгу, пронзила глазные яблоки.

Катер вдруг почти лег на борт, и его захлестнуло волной. Ну вот и все. Аллейна накрыло, железная спинка сиденья врезалась в ладони. Он повис почти вертикально, и вода потянула его вниз, словно присосавшийся осьминог. Ощущение было отвратительным. Палуба встала дыбом. Какой-то миг катер безвольно качался на волнах, потом, сотрясаясь всем корпусом, выправился. Первым, что увидел Аллейн, была спина человека у штурвала. Что-то перекатилось по груди. Фонарик.

Огни вдоль набережной вновь зажглись – казалось, они так близко, что их можно потрогать. В этот самый момент заглох мотор. Аллейн, с трудом поднявшись на ноги, двинулся вперед. Он был уже совсем рядом с фигурой у штурвала. Идущий к пристани катер вдруг изменил курс и угрожающе накренился. Суперинтендант задел рукой спинку сиденья, и внезапно зажегшийся фонарик осветил человека впереди. Тот обернулся.

Перед Аллейном стоял доктор Мэйн. В следующую секунду он бросился, с трудом удерживая равновесие, прочь из рубки. Нос катера неестественно задрался, затем качнулся и нырнул вниз. Аллейна ослепила обрушившаяся на него соленая волна. Когда он смог открыть глаза, Мэйн был уже на планшире левого борта. Долю секунды темная фигура, казавшаяся в свете фонарей огромной, балансировала на краю. Потом доктор согнул колени и прыгнул в воду.

Катер развернуло и бросило на пристань. Последним, что услышал Аллейн, был чей-то громкий крик далеко в вышине.

Он спускался куда-то по бесконечной лестнице. Ступеньки были невероятно, невозможно крутыми, едва ли не отвесными, и все же ему требовалось добраться до конца. Он падал и летел вниз, глядя в бездну, перечеркнутую лучами фонарей. Хватался, снова оступался и падал в никуда, и опять, и опять…

Послышался чей-то успокаивающий голос, и Аллейн открыл глаза.

– Фокс, – проговорил он, с невероятным облегчением увидев знакомое лицо.

– Ну наконец-то! – воскликнул тот, и Аллейн заснул.

Когда он проснулся, рядом была Трой. Ее рука лежала у него на щеке.

– И ты здесь, – сказал он.

– Привет, – ответила Трой и поцеловала его.

Стена позади нее была испещрена пятнами солнечного света и казалась смутно знакомой. Аллейн некоторое время пытался разгадать эту загадку, затем повернулся, чтобы плотнее прижаться щекой к ладони жены. Боль пронзила виски.

– Не двигайся, – велела Трой. – Ты сильно ударился головой.

– Ясно.

– Сотрясение мозга и прочие прелести.

– Долго я здесь?

– Почти тридцать четыре часа.

– Это дом Кумба?

– Верно, но тебе пока нельзя разговаривать.

– Ерунда, – ответил он и снова задремал.

Трой осторожно вытянула руку из-под щетинистой щеки мужа и на цыпочках вышла из комнаты. В гостиной ждали суперинтендант Кумб, сэр Джеймс Кертис и Фокс.

– Снова проснулся, – сказала Трой Кертису, – совсем ненадолго.

– Что-нибудь говорил?

– Да. Он… – Ее голос дрогнул. – С ним все в порядке.

– Иначе и быть не могло. Я пойду взгляну на него.

Трой прошла с ним в спальню и, пока Кертис склонился над пациентом, встала у окна. Утро выдалось чудесным. В проливе ярко отражалось солнце. Вода была низкой, и через дамбу переходили трое – пожилая женщина, юноша и девушка. В Рыбачьей бухте покачивались на волнах пять лодок. Гостиничный катер, выхваченный из своей естественной стихии, смотрелся совершенно неуместно. Восстановлению он, как сочли, не подлежал.

– Вы идете на поправку, – проговорил Кертис.

– Где Трой?

– Я здесь, милый.

– Хорошо. Так что случилось?

– Вы отключились, – сказал Кертис, – но Кумб и еще двое парней вас выудили.

– Кумб?

– Фокс позвонил ему из гостиницы, когда вы только бросились в погоню за этим вашим призраком. Они были на пристани.

– А, так вот кто кричал… Где Фокс?

– Вам лучше пока лежать спокойно, Рори. Все в порядке. У вас еще будет время.

– Я хочу видеть Фокса, Кертис.

– Хорошо. Только на минуту.

Трой привела инспектора.

– Вот, теперь вы больше на себя похожи, – одобрил Фокс.

– Вы нашли его?

– Да, нашли. Вчера, во время отлива.

– Где?

– Примерно в четырех милях [24] Около 6,5 километра. по берегу.

– Он сделал это сознательно, Фокс.

– Я тоже так думаю. Кумб все видел.

– На сегодня достаточно, – сказал Кертис.

Фокс шагнул к двери.

– Еще минуту, – попросил Аллейн. – У него было с собой что-нибудь? Фокс, нашли при нем что-то?

– Ладно, скажите ему.

– Да, мистер Аллейн, было. Размокло почти в кашу, но понять все же можно. Оригинал того списка и фотография.

– А! Значит, она отдала их ему. Я так и думал.

Он перевел дыхание и прикрыл глаза.

– Вот и правильно, – одобрил Кертис. – Вам лучше еще поспать.

– Моя сестра, Фэнни Уинтерботтом, – сказала мисс Эмили (это было два дня спустя), – заметила однажды с присущей ей экстравагантностью, переходящей иногда в вульгарность, что я, куда бы ни шла, поднимаю пыли не меньше танцующего дервиша. Сравнение, конечно, интересное скорее своей неожиданностью, чем точностью. Однако будь она жива по сей день, теперь бы она, без сомнения, сочла его вполне оправданным. Я принесла в Порткарроу чудовищное несчастье.