Роберт Гулик - Поэты и убийцы

— Я... я пыталась убедить его сыграть сегодня за ужином, господин. Он, конечно, скотина, но чудесный музыкант. Когда он отказался, я позволила ему немножко меня потискать...

— Не стану я играть эту проклятую мелодию «Логово черной лисицы», хоть ты до утра со мной обжимайся, — зарычал толстяк и принялся шарить среди примерно дюжины бамбуковых флейт, которые висели на вбитых в покрытую потрескавшейся штукатуркой стену гвоздиках.

— Я думал, ты собираешься продемонстрировать нам танец «Феникс среди пурпурных облаков», — небрежно бросил судья. Ему подумалось, что танцовщица выглядит жалкой с этим ее неподвижным лицом и узкими ссутуленными плечами.

— Именно так, господин. Но, увидев... увидев, как много места в пиршественном зале у судьи... а еще когда меня представили двум важным чиновникам из столицы и самому знаменитому Могильщику Лу, я подумала, что такого шанса мне больше не подвернется. Вот почему я сочла, что могу попробовать станцевать под другую мелодию, под которую можно двигаться быстро и кружиться...

— Виляй своей маленькой попой под пристойную музыку! — рявкнул Лаолю. — А «Логово лисицы» — плохая мелодия. — Он уселся на низенькую табуретку и открыл нотную тетрадь, положив ее на свои большие колени. — Гм, первый мотив даже играть нет смысла. «Белые облака напоминают мне ее платье, а цветы — ее лицо». Все знают эту любовную песню. Второй... — Он поднес флейту к губам и сыграл несколько тактов живой мелодии. — Да-да, это «Песня осенней луне». Была довольно популярна в столице в прошлом году.

Толстяк листал партитуры, то и дело наигрывая несколько тактов, чтобы опознать мелодию. Судья почти не слушал его разъяснений. Он был разочарован тем, что его теория не дала никаких плодов. Приходилось признать, что она с самого начала была притянута за уши. Просто тот факт, что мотивы не сопровождались ни названиями, ни словами и были записаны сложными символами, которых он никогда прежде не видел, натолкнул судью на мысль, что это вовсе не партитуры, а тайные заметки студента, записанные каким-то музыкальным шрифтом. Из задумчивости его вывело непристойное ругательство.

— Будь я проклят! — Флейтист сосредоточенно уставился на последнюю мелодию в тетради. — Хотя первые такты и выглядят иначе. — Он поднес флейту к губам.

Низкие ноты полились в медленном, мрачном ритме. Танцовщица с потрясенным видом выпрямилась. Ритм ускорялся; высокие, пронзительные звуки складывались в причудливую мелодию. Толстяк опустил флейту.

— Это проклятый мотив «Логово черной лисицы», — с отвращением проговорил он.

Танцовщица склонилась над столом.

— Пожалуйста, господин, дайте мне эту партитуру! — Теперь в ее больших раскосых глазах появился лихорадочный блеск. — С такими нотами эту мелодию сыграет для меня любой хороший флейтист!

— Любой, да только не я! — огрызнулся флейтист, бросая тетрадку на стол. — Мне пока что мои жизнь и здоровье дороги!

— Я охотно одолжу тебе ноты, — сказал танцовщице судья Ди, — но ты должна побольше рассказать мне о «Логове черной лисицы». Я, понимаешь ли, интересуюсь музыкой.

— Это малоизвестный старый местный мотив, господин, он не включен ни в один сборник мелодий для флейты. Его постоянно напевает Шафран, девушка, которая вроде как охраняет святилище Черной Лисицы на юге города. Я хотела, чтобы она записала для меня этот напев, но бедняжка слаба умом и не умеет ни читать, ни писать, чего уж там говорить о нотной грамоте. А эта мелодия так прекрасно подходит для танца...

Судья Ди протянул ей тетрадь.

— Вернешь мне вечером, на званом ужине.

— Ох, господин, спасибо вам огромное! А теперь мне надо спешить, ведь музыканту понадобится хоть немного порепетировать. — В дверях танцовщица обернулась. — Пожалуйста, не говорите другим гостям, что я буду исполнять этот танец, господин. Я хочу сделать всем сюрприз!

Судья кивнул.

— Принеси две большие чашки, — сказал он толстяку.

Музыкант взял с полки две глиняные чашки, а судья Ди тем временем вытащил из кувшина пробку. Он до краев наполнил чашку Лаолю.

— Первоклассное пойло! — воскликнул флейтист, принюхиваясь к чашке, а затем опустошая ее одним большим глотком.

Судья осторожно пригубил свою чашку.

— Странная девчонка эта танцовщица, — непринужденно заметил он.

— Если она вообще девчонка! Не удивлюсь, если она окажется бесовкой-лисицей с пышным хвостом под юбкой. Я как раз пытался выяснить это, господин, когда вы вошли. — Флейтист ухмыльнулся, вновь наполнил свою чашку и сделал глоток. Чмокнул губами и продолжил: — Лисица или нет, но клиента досуха выжмет, корыстная мелкая стерва! И подарок возьмет, и поцеловать-пощупать даст, но как до дела доходит, так она сразу от ворот поворот, господин. И всегда так. Я-то ее больше года знаю. Танцует она отлично, тут ничего не скажешь. — Он пожал широкими плечами. — Хотя, если призадуматься, может, она умно поступает. Много я повидал хороших танцовщиц, которые сломались потому, что слишком много кувыркались по чужим постелям.

— А откуда ты знаешь про «Логово лисицы»?

— Слышал об этой мелодии много лет назад от одной-другой старой карги. Они повитухами были и не гнушались заработать монетку-другую, изгоняя злых духов из дома будущей матери. Сказать по правде, я этот мотив и не знаю толком. Но та ведьма в святилище — она знает.

— Кто она такая?

— Проклятая ведьма — вот кто она такая! Настоящая лисица-оборотень. Старуха-старьевщица нашла ее на улице, славную хорошенькую малютку. Такой она, по крайней мере, казалась. Но росла дурочкой, до пятнадцати лет говорить не умела. Потом у нее припадки начались, то и дело закатит глаза и начнет всякие странные и страшные вещи говорить. Карга-старьевщица перепугалась и продала ее в бордель. Она вроде как к тому времени красоткой стала. Ну, хозяин борделя хорошие деньги получил от старого любителя свежатинки, который ее девственности хотел лишить. Этому господину лучше бы в его-то годы соображать, что к чему, и не связываться с девушкой-лисицей. Давайте еще по одной, господин, первое нормальное вино за день.

Осушив еще кружечку, толстяк печально покачал головой.

— Эта девка ему кончик языка откусила, когда он ее поцеловать попытался, а потом сиганула в окошко и побежала к заброшенному святилищу у южных ворот. В нем с тех пор и обретается. Туда даже самые отъявленные громилы из охраны борделя соваться не смеют! Понимаете, там нечистая сила часто является. На этом месте сотни людей были убиты, мужчины, женщины, дети. По ночам слышно, как на пустыре, где храм стоял, призраки воют. Суеверный народ у полуразрушенных ворот еду оставляет, а девчонка ею с дикими лисами делится. Они у этого святилища прямо кишат. Девчонка с ними в лунном свете танцует и поет эту прокл... проклятую песню. — Его речь стала невнятной. — И эта... танцорка, она тоже лисица. Она одна туда ходить смеет. Прокл... проклятая лисица, вот кто она есть...