Роберт Гулик - Императорская жемчужина

— Этот третий человек хорошо известен в городе. И он связан не только с убийством Дун Мая, он виновен и еще в одном — он задушил старую сводню. Ее задушили сзади, ее слабая белая рука тщетно цеплялась за шелк, врезавшийся ей в горло. Она умерла страшной смертью всего несколько часов назад. Ее дух еще бродит среди нас.

Вдруг он глухо вскрикнул, выпрямился, уставился широко раскрытыми глазами на что-то за головами сидящих напротив и громко задал советнику вопрос, о котором они заранее договорились:

— Кто там стоит у тебя за спиной, Хун?

Доктор Вянь резко обернулся, не вставая с кресла, Гоу и Гуан тоже повернули головы. Советник Хун вскочил и побежал к ним, дико размахивая руками. Судья Ди быстро вынул из своего левого рукава какой-то громоздкий предмет. Положив его на край стола, он воскликнул сдавленным голосом:

— Что это? Святые Небеса, что это?

Когда трое мужчин снова обернулись в его сторону, Хун уже стоял позади них, совсем близко, и что-то нащупывал у себя в рукаве. Раздался вопль ужаса — это одновременно вскрикнули Гоу и Бянь. Гуан судорожно шевелил губами, но не мог издать ни звука. Все трое, оцепенев, уставились на белую руку, которая, казалось, возникла на столе ниоткуда.

Красный камень на указательном пальце злобно сверкал, когда рука медленно поползла к свече. Это была отрубленная рука, кисть заканчивалась грубой красной культей. Потом она изменила направление своего движения: теперь она начала ползти в сторону троих мужчин.

Судья Ди приподнялся. Доктор Бянь вскочил, опрокинув стул, на котором сидел, и тот полетел на пол. Перекошенное лицо доктора было мертвенно-бледным. Его глаза были прикованы к ползущей руке, он закричал:

— Я не убивал ее!

Потом он повернулся и вцепился в Хуна.

— Помогите! — вопил он. — Я не убивал ее. Только Дуна. По ошибке! Мне сказали, что...

Он задохнулся, конвульсивно всхлипывая.

Судья не слышал его рыданий. Наполовину привстав с кресла, он повернул голову, одновременно подняв правую руку, как бы обороняясь от того, что могло угрожать ему из-за спины. Но неожиданно он замер в этой позе. В безмолвном ужасе он воззрился на вторую белую руку, которая протянулась из темноты совсем рядом с его головой.

В приступе паники судья Ди решил, что он нечаянно разбудил потусторонние силы. Потом белая рука приподнялась. С колоссальным облегчением он разглядел рукав. Рука указывала на дверь, которая теперь была распахнута и из которой лился свет от висящей в коридоре лампы. Крупный мужчина стоял там, прислонившись к дверному косяку.

Женский голос негромко, но твердо произнес где-то совсем рядом с судьей:

— Ты не спрячешься от меня. Подойди ближе!

Голос вывел Гоу и Гуана из столбняка, в котором они находились, уставившись на лежавшую на столе руку. Доктор Вянь отпустил Хуна и тоже обернулся. Все трое будто завороженные смотрели на высокую женщину, одетую в черное платье с длинными рукавами, которая появилась в круге света и теперь стояла рядом с судьей Ди. Пока они, не в силах оторвать взгляда от ее бледного, странно прекрасного лица, не шевелились, судья наклонился, быстро забрал со стола деревянную руку и сунул ее обратно себе в рукав. Потом он встал, взял подсвечник и поднял его над головой.

Человек огромного роста переместился влево и стоял теперь, прижимаясь к стене в углу, возле шкафа. Его мощные плечи были напряжены, руки приподняты, кулаки сжаты, словно он пытался защититься от какой-то невидимой силы. Глаза его были прикованы к лицу женщины.

Своей белой рукой она поманила его. Он выпрямился и на негнущихся ногах медленно двинулся в ее сторону.

Дверь широко распахнулась. В ней появился начальник стражи, в коридоре толпились его подчиненные. Начальник хотел было войти, но судья повелительным жестом остановил его.

Великан продолжал идти к женщине, глядя на ее лицо запавшими, казалось, ничего не видящими глазами, будто в трансе.

— Я не делал этого! — опять закричал Бянь. Было похоже, что он вот-вот упадет. Советник Хун быстро подхватил его под руки.

Бэу и Гуан тоже поднялись. Гоу обратился к женщине в черном ласковым голосом:

— Ты же... Как ты?..

Она не обратила на него внимания. Ее глаза, горящие странным огнем, были прикованы к гиганту, который теперь стоял, не двигаясь, перед ней, прижав к бокам свои длинные руки. Потом она заговорила ровным, спокойным голосом:

— Ты составил хороший план на сегодняшний вечер. Ты ждал меня на соседней улице, с двумя лошадьми, как мы договорились. Мы выехали из города через южные ворота. Ты обещал отвезти меня коротким путем в Мандрагоровую рощу. Там я должна была сама собрать волшебную траву, которая исцелит мое бесплодие и даст мне и моему мужу желанного сына.

Она глубоко вздохнула, потом продолжала тем же, почти ничего не выражающим голосом: — Когда мы подъехали к роще, ты сказал, что трава растет в ее глубине, возле храма Белой богини. Мне было страшно идти по темному лесу, но еще больше я испугалась, когда ты воткнул факел между кирпичами полуразрушенной стены и я увидела эту большую мраморную статую. Однако бояться мне нужно было тебя, Янь! Не ее!

Губы торговца редкостями зашевелились, но она неумолимо продолжала:

— Сначала ты бесстыдно говорил о своей любви, ты говорил, что я самая красивая женщина на свете, ты говорил, что мы уедем вместе, что ничто не имеет значения, только наша любовь. Когда я, потрясенная, сказала тебе, что я думаю о тебе и о твоих мерзких планах, ты упал на колени, умоляя меня подумать. Ты хотел поцеловать мои ноги, но я быстро отступила и сказала тебе, кто ты есть — предатель и развратник. Тогда ты внезапно превратился в чудовище.

Его огромное туловище как будто сжалось; он попытался отвернуться, но не мог оторвать взгляда от горящих глаз женщины. Наклонившись вперед, она сурово проговорила:

— Я обвиняю тебя здесь, перед моим дорогим мужем, в том, что ты изнасиловал меня. Ты сорвал с меня одежду и привязал к мраморному алтарю, ты сказал, что убьешь меня и станешь делать это медленно, вскрывая мои вены одну за другой и орошая моей кровью статую богини. Ты сказал, что меня сочтут пропавшей и никто никогда не узнает, куда я исчезла. «Молись! Молись богине!» — насмехался ты. Потом ты ушел принести еще веток для факела, который начал гаснуть.

Беспомощно лежа у ног богини, я увидела, как поблескивает в мерцающем свете рубин у нее на руке. Его красные лучи, казалось, согревали мое обнаженное тело, привязанное к холодной мраморной плите. Я молилась ей, ведь она сама женщина, чтобы помогла той, что подверглась насилию и вот-вот умрет под пыткой. Мне показалось, что веревка на моем правом запястье ослабла. Отчаянным усилием я рванулась, и узел распустился. Я смогла освободить руку и развязала другие путы. Выпрямившись, я взглянула на нее со смиренной благодарностью. В неверном свете дымящего факела мне показалось, что ее губы дрогнули в ободряющей улыбке.