Роберт Гулик - Убийство в цветочной лодке

Заметив большую чашу из цветного фарфора, в которой плавали золотые рыбки, стоящую на подставке из черного дерева рядом со столом, судья направился к ней.

— Садитесь! — со зловещей внезапностью раздался в пустой комнате резкий голос.

Судья замер на месте.

У окна кто-то залился пронзительным смехом. Судья испуганно посмотрел в том направлении, откуда исходил этот нечеловеческий звук, и вдруг улыбнулся. Он увидел маленькую клетку с серебряными прутьями, висящую у окна. Там прыгала вверх-вниз, хлопая крыльями, возбужденная птица — говорящий скворец.

Судья подошел к нему, постучал по серебряной клетке и сказал с укоризной:

— Ты напугал меня, маленький разбойник!

— Разбойник, р-разбойник! — проскрипел скворец, задрал голову и хитро уставился на судью. — Садитесь! — победно прокричал он.

— Да, конечно, — ответил судья с примирительной интонацией. — Но сначала, если позволишь, я взгляну на золотых рыбок.

Когда он склонился над чашей, с полдюжины черных и золотых рыбок с хвостами, длинными, как вуаль, подплыли к поверхности и уставились на судью большими выпуклыми глазами.

— Приношу извинения, что у меня нет для вас корма, — сказал судья Ди.

Он увидел в центре чаши возвышавшуюся над водой на подставке в форме вершины скалы маленькую статуэтку богини цветов. Статуэтка была сделана из раскрашенного фарфора — богиня слегка улыбалась, щеки ее были подрумянены, соломенная шляпка казалась настоящей.

Судья Ди протянул руку, чтобы дотянуться до нее, но золотые рыбки стали метаться у самой поверхности, всем своим видом выказывая чрезвычайное возмущение.

Судье было известно, насколько чувствительны эти дорогие, тщательно выводимые маленькие создания, и он испугался, что взволновавшиеся рыбки могут повредить свои плавники. Поэтому он быстро отдернул руку и подошел к полкам.

Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошел Лян Фэн, поддерживая под локоть согбенного от старости человека. Судья низко поклонился и с почтением ожидал, пока секретарь медленно, шаг за шагом, вел своего хозяина к креслу.

Левой рукой старик опирался на руку юноши, правой — на изогнутый деревянный посох, покрытый красным лаком. На нем был просторный халат из толстой коричневой парчи, на голове — высокая шляпа из черного газа, украшенная золотыми узорами.

Лоб старика прикрывал козырек в форме полумесяца, так что судья не мог увидеть его глаз. Судья был поражен его густыми седыми усами и длинными бакенбардами; огромная борода, лежащая на груди старика, была разделена на три толстые пряди.

Когда советник позволил усадить себя в кресло за столом, птица захлопала крыльями в своей серебряной клетке.

— Пять тысяч золотом! — внезапно выкрикнула она.

Старик сделал движение головой. Секретарь быстро накинул на клетку свой носовой платок.

Советник положил локти на стол и вытянул вперед голову. Негнущаяся парча встала за его плечами, как два крыла. Когда судья посмотрел на его тень, она напомнила ему огромную хищную птицу, сидящую на насесте. Но голос советника оказался слабым и невнятным.

— Садитесь, Ди! — пробормотал он. — Я полагаю, что вы — сын моего коллеги, покойного императорского советника Ди?

— Совершенно верно, ваше превосходительство! — почтительно ответил судья Ди и присел на краешек стула у стены.

Лян Фэн остался стоять рядом с хозяином.

— Мне уже девяносто, Ди! — промолвил советник. — Плохое зрение, ревматизм... Да чего еще можно ожидать в моем возрасте?

Его подбородок упал на грудь.

— Ваш покорный слуга, — начал судья Ди, — нижайше просит извинить его за то, что он осмелился побеспокоить ваше превосходительство. Я изложу свое дело как можно короче. Я поставлен перед необходимостью расследования двух запутанных преступлений. Ваша милость, без сомнения, знает, что жителей Ханьюаня нельзя назвать слишком общительными людьми, они...

Судья вдруг заметил, что Лян Фэн отчаянно кивает ему. Юноша торопливо подошел к Ди и прошептал:

— Советник уснул. С ним это часто случается в последнее время, и теперь он проспит несколько часов. Нам лучше пройти в мой кабинет, я предупрежу слуг.

Судья Ди с жалостью посмотрел на старика. Его большая голова упала на руки, положенные на стол. Ди услыхал его неровное дыхание. Затем судья встал и пошел за Лян Фэном.

Тот провел его в небольшой кабинет, который был расположен с задней стороны дома.

Дверь выходила в тщательно ухоженный садик с множеством цветов, окруженный высокой изгородью.

Секретарь усадил судью Ди в большое кресло у стола, заваленного конторскими книгами.

— Я сейчас позову старых слуг, которые ухаживают за его превосходительством, — торопливо сказал он, — они отнесут его в спальню.

Оставшись один, судья в унынии погладил свою бороду и с огорчением подумал о том, как ему сегодня не везет.

Лян Фэн вернулся и занялся приготовлением чая. Налив чашку дымящегося напитка судье, он присел на табурет и сказал с грустью в голосе:

— Я очень сожалею, что с его превосходительством случилось это недоразумение как раз в тот момент, когда вы, ваша честь, решили его навестить. Может быть, я смогу быть вам полезен?

— Пожалуй, что нет, — ответил судья Ди. — Как давно советник страдает такими припадками сонливости?

— Это началось полгода назад, ваша честь, — вздохнул Лян Фэн. — Уже восемь месяцев прошло с тех пор, как старший сын советника послал меня из столицы служить личным секретарем у его отца. Для меня занять эту должность было большим подарком судьбы, ведь я принадлежу к обедневшей ветви нашей семьи. Здесь я нашел и пищу, и кров, у меня достаточно времени для подготовки ко второму экзамену по литературе. Два месяца все шло хорошо; советник каждое утро приходил в свою библиотеку и около часа диктовал мне свои письма и рассказывал, когда был в настроении, всякие поучительные истории из своей долгой карьеры. Он был очень близорук, поэтому почти всю мебель вынесли из комнаты, чтобы он не натыкался на нее. Еще он жаловался на ревматизм, но при этом сохранял удивительно ясный ум. Он сам управлял своими обширными земельными угодьями, и получалось у него это очень хорошо.

С полгода назад, видимо ночью, с ним случился удар. Он вдруг стал говорить с трудом; часто казалось, что он ничего не понимает. Он вызывает меня только раз в неделю, но во время разговора может задремать. Часто он не выходит из спальни целыми днями, питаясь лишь чаем и кедровыми орешками и попивая настой из трав, который готовит сам. Пожилая чета слуг считает, что он пытается найти эликсир вечности.

Судья Ди покачал головой.

— Да, не всегда сочтешь за благо дожить до такого возраста.

— Это несчастье, ваша честь! — воскликнул юноша. — Вот почему я подумал, что должен спросить вашего совета, ваша честь! Несмотря на болезнь, советник настаивает на самостоятельном ведении всех своих финансовых дел. Он пишет письма и не показывает их мне, он подолгу беседует с Ван Ифанем, дельцом, которого господин Лю Фэйпо представил советнику некоторое время назад. Меня он не допускает к делам. Но я веду счетные книги и заметил, что в последнее время советник заключил несколько несуразных сделок. Он продает большое количество плодородных земель по смехотворно низкой цене! Он продает свои владения, ваша честь, с огромными убытками! Я ведь несу ответственность перед семьей, но что я могу поделать? И я не смею давать его превосходительству непрошеных советов!