Артур Таболов - VIP

— Что там творится у вас в Москве? — сразу спросил он. — Эти протестные гуляния, «оккупайАбай», «оккупайАрбат», так дойдёт и до «оккупайКремль». Москвичи работают когда-нибудь или только гуляют?

— Работают. А в свободное время гуляют. Дойдёт ли до «оккупайКремль»? Никто не знает. А я знаю не больше вас, один телевизор смотрим.

— Телевизор смотришь — одно, залезешь в Интернет — совсем другое. И уже не знаешь, чему верить. Что привело вас в наши края? — перешел полковник к делу, почувствовав, что гость не склонен обсуждать московские новости.

— Хотелось бы встретиться с одной осýжденной.

— С кем?

— С Ириной Керженцевой.

Полковник помрачнел.

— Быстро же до вас слухи доходят! Нет Ирины Керженцевой.

— Где она?

— Погибла при попытке к бегству.

— От вас можно бежать? — не поверил Панкратов. — Из такой крепости?

— Мы тоже думали, что нельзя. Оказалось, можно. Как? Очень просто, на вертолёте. Вот представьте. Стоят бригады на плацу, вдруг над ним зависает «Ми-1», с него летит трап, какая-то бригадница цепляется за него, вертолет набирает высоту. Охрана очухалась, открыла пальбу очередями. И ушел бы, да пуля перебила винт, рухнул за зоной. Понятное дело, взорвался. Три обгорелых трупа. Пилот, бригадница и наш офицер.

— Бригадница — Керженцева?

— Она.

— Кто офицер?

— Молодой парень, капитан внутренней службы. Он и организовал побег. Ума не приложу, как она сумела охмурить его всего за два месяца, И главное — никто ничего не замечал. Только потом, когда стали разбираться, узнали: замкнулся, ушел в себя. Её не жалко, его тоже не очень жалко, сам виноват. А вот кого жалко — жену и двоих пацанов, остались сиротами.

— Когда это было?

— Неделю назад. Теперь ждём комиссию. Эта Керженцева — что она за человек?

— Она не человек, — ответил Панкратов. — Она явление природы.

Аэропорт Рощино был закрыт, Москва не принимала, весь северо-запад был блокирован снежным циклоном. Панкратов переехал на вокзал и взял билет на проходящий поезд Хабаровск — Москва. Ночью долго не мог заснуть, слушал перестуки вагонных пар, смотрел на чередование света и тени от пролетающих за окном полустанков, а в голове всё крутилась библейская фраза:

«Положи меня, как печать, на сердце твоё, как перстень, на руку твою, ибо крепка, как смерть, любовь…».