Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Значит, с фактами все, – подвел итог он. – Теперь нам следует рассмотреть возможность того, что вы стали жертвами розыгрыша. Кто изначально предложил вызвать призрака?

– Бетти, – откликнулась Шарлотта Рестэрик и шутя погрозила деверю пальцем. – Эндрю, ты совершенно уверен, что это не какая-нибудь из ваших с Бетти шуточек? Вы, как детки, такие проказники.

– На сей раз я ни при чем, – доброжелательно улыбнулся Эндрю.

– Но черт бы меня побрал, – вмешался Хэйуорд, – нельзя заставить кошку так себя вести! Это было просто из ряда вон. Даже меня пробрало. – Внезапно по комнате пробежал холодок, и Хэйуорд поспешно продолжил: – Конечно, ничего такого тут не было. Кошка, наверно, съела что-нибудь не то, и у нее случилось несварение желудка.

– Кто дал Скриблс молоко? – поинтересовался Найджел.

На минуту возникло общее замешательство, потом подал голос Уилл Дайкс:

– Бетти.

– Но это же нелепо! – вмешалась мисс Эйнсли. – Бетти никогда бы так не поступила. Она терпеть не может животных.

– Ничего не могу поделать. Я своими глазами это видел, – не отступался Уилл Дайкс.

– Может быть, ее кто-нибудь попросил?

Найджел вопросительно оглядел собравшихся. Все качали головами и молчали.

– Тогда мне придется спросить ее самому.

– Проклятье! – взорвался вдруг Уилл Дайкс. – Это что, полицейское расследование? Почему надо всегда во всем винить Бетти?

– Не будьте идиотом, Дайкс, – ядовито бросила мисс Эйнсли. – Только потому, что Бетти дергает вас за ниточки, вы вообразили, будто она ангел. Я могла бы вам порассказать…

– Придержи язык, дрянь! – рявкнул Уилл Дайкс.

Сцена вышла невероятная, как гром среди ясного неба. Найджел совершенно растерялся, ведь даже перепалка за обедом не подготовила его к такой буре. Нервы у всех, казалось, были настолько напряжены, что самой маленькой искры хватило, чтобы вспыхнула ссора. Однако миссис Рестэрик овладела собой и сделала вид, что ее не замечает. Гостей препроводили вниз. Дворецкий подал прощальные напитки. Шоферу Хэйуорда велели подогнать машину, чтобы отвезти домой хозяйку Дувр-Хауса и ее гостей. Найджел с Джорджией получили приглашение зайти утром.

Полчаса спустя у себя в спальне они делились впечатлениями.

– Я, пожалуй, даже жалею, что мы вообще приехали, дорогой, – говорила Джорджия. – Мне не нравится, что тут творится. Я никогда в жизни не была так напугана.

К такому признанию Джорджии, которая за тридцать пять лет жизни опасностей повидала больше, чем иные мужчины за пятьдесят, Найджел отнесся со всей серьезностью.

– Что напугало тебя больше всего?

– Эндрю Рестэрик, когда сказал, что в доме есть кто-то, кто «живет ради зла». Это было в одном из трех его примеров. Понимаешь, он говорил абсолютно искренне. Тогда Эндрю никого не разыгрывал.

– И я тоже так подумал.

– Кларисса про это знает. История с кошкой – просто предлог, чтобы тебя сюда заманить.

– Интересно, кого имел в виду Эндрю? Элизабет? Как по-твоему? Что нам вчера сказала Кларисса? «Я хочу, чтобы вы спасли Элизабет от погибели»? Думаю, все это окажется мне не по плечу.

– Ты заметил, когда мы только приехали и Кларисса спросила, будет ли на обеде Элизабет, какое странное впечатление это произвело? Как странно они стали переглядываться?

– Да. Это наводит меня на мысль, что у каждого из них есть связанный с ней секрет и каждый тайком пытался определить, догадались ли об этом остальные. Сама понимаешь, когда у нескольких человек секрет общий, их защитная реакция – постараться не встречаться с другими взглядом.

– Что исключает предположение, будто существует некий сговор с целью спрятать от нас Элизабет. Она, наверно, удивительный человек. Сегодня даже имени ее нельзя было упомянуть, чтобы кто-нибудь не повел бы себя странно или не взорвался бы.

– Нет смысла гадать, пока не узнаем побольше, что там творится. Интересно, завтра она будет достаточно здорова, чтобы познакомиться с нами? Хотелось бы мне знать, от чего ее лечит доктор Боуджен.

Назавтра Найджелу предстояло увидеть Элизабет Рестэрик, но при обстоятельствах совсем не таких, как он воображал.

Когда они с женой, с трудом преодолев сугробы, поднялись на следующее утро по ступенькам крыльца Истерхэм-Мэнор, дверь им открыл дворецкий. Его толстые побелевшие щеки сильно подрагивали.

– Миссис Рестэрик просила провести вас к ней сейчас же, – произнес он срывающимся голосом. – О, сэр, случилось ужасное. Мисс Элизабет… – Тут голос совсем ему отказал.

– Ей… ей стало хуже? – вырвалось у Джорджии.

– Умерла, мадам. Милли нашла ее сегодня утром. Она уже была мертва.

– Мне, право, очень жаль, – изумленно откликнулся Найджел. – Мы понятия не имели, что она так больна. Уверен, ваши хозяева не захотят, чтобы мы… Пожалуйста, передайте наши глубочайшие соболезнования…

– Миссис Рестэрик особо просила вас зайти. Понимаете, сэр… – Дворецкий кашлянул. – Мисс Элизабет… мисс Элизабет повесилась.

Пока они ждали в комнате миссис Рестэрик, Найджел вспомнил свое раннее дело, разгадка которого была связана с молодой ирландкой, покончившей с собой много лет назад. В начале того расследования он столь же мало знал про Джудит, как сейчас про Элизабет. Джудит была для него лишь лицом со старой фотографии. Элизабет – все еще практически тенью. Он ничего о ней не знал, кроме рассказанного третьего дня мисс Кавендиш: унаследовала худшие черты семейства Рестэриков и была красавицей. И что любопытно, вчера всякий раз, когда упоминалось ее имя, оно вызывало бурную реакцию.

Вошла Шарлотта Рестэрик. Она вела себя сдержанно и с достоинством. На ее изнуренном лице отразились потрясение и горе. Найджел подумал, что на плечи Шарлотты лег тяжкий груз семейной трагедии. Джорджия попыталась выразить соболезнования. Шарлота приняла их с пониманием, потом повернулась к Найджелу:

– У меня есть к вам просьба, мистер Стрейнджуэйс, от исполнения которой вы в полном праве отказаться. Я должна признаться, что пригласила вас вчера под ложным предлогом. Мисс Кавендиш рассказала мне, что вы частный сыщик, и я попросила ее пригласить вас погостить в Дувр-Хаус. Происшествие в Епископской комнате показалось нам отличным прикрытием. Насколько мне известно, только мы с мисс Кавендиш знаем о вашей настоящей профессии.

– Вы полагали… что-то должно случиться?

– Я не знала и была в большом смятении… но об этом мы поговорим позднее. Мне бы хотелось, чтобы вы… – Шарлотта с такой силой вцепилась в спинку кресла, что побелели костяшки пальцев, – чтобы вы поднялись и осмотрели Элизабет. Ничего больше. Я чувствую, что что-то не так, но не могу точно определить, что именно. Когда вернетесь, мы поговорим. Возможно, в последние недели у меня разыгралось воображение… все было так сумбурно… Я…