Агата Кристи - Десять негритят / And Then There Were None

Вера Клейторн вела себя очень тихо. Большую часть времени она проводила сидя в кресле и с оцепенелым видом глядя в пространство перед собой. Девушка походила на птичку, которая с размаху ударилась в оконное стекло и, оглушенная этим ударом, нахохлилась в человеческой ладони. Там она и сидит, перепуганная, неподвижная, надеясь, что незаметность спасет ее.

Нервы Армстронга были на пределе. Он то и дело вздрагивал, у него тряслись руки. Закурив одну сигарету и сделав две-три затяжки, он давил ее в пепельнице и тут же закуривал другую. Вынужденное бездействие, казалось, угнетало его больше остальных. Доктор то и дело разражался бурными речами:

– Мы… зря мы сидим тут, сложа руки! Ведь есть же какой-нибудь выход, не может его не быть! Что, если развести костер…

– В такую погоду? – мрачно ответил Блор.

Снова лил дождь. Налетал порывами ветер. Монотонный звук барабанящих по окнам капель сводил с ума.

Был принят негласный план. Все собрались в большой гостиной. Выходили строго поодиночке. Остальные четверо дожидались, когда вышедший вернется.

– Это всего лишь вопрос времени, – сказал Ломбард. – Погода рано или поздно прояснится. Тогда мы сможем что-нибудь предпринять: подать сигнал… разжечь костер… построить плот… что угодно!

Армстронг засмеялся, как закаркал:

– Вопрос времени, вы говорите? Но у нас нет времени! Нас всех скоро убьют…

Заговорил судья Уоргрейв, его тихий голос был полон страстной решимости:

– Не убьют, если мы будем соблюдать осторожность. Надо быть очень осмотрительными…

В середине дня они пообедали – но без прежних формальностей. Просто спустились все впятером в кухню, нашли в кладовой консервы, открыли одну банку с тушеным языком и две с фруктами, и поели, стоя вокруг кухонного стола. Затем, сбившись в кучку, вернулись в гостиную, чтобы продолжать следить друг за другом.

Каждого посещали ненормальные, лихорадочные, болезненные мысли…

«Это Армстронг… я видела, как он смотрел на меня искоса… у него были глаза безумца… настоящего безумца… Может быть, он вообще не доктор… Ну, конечно, в этом все и дело!.. Он псих, сбежал из какой-нибудь лечебницы и теперь притворяется доктором… Это же правда… сказать ему?.. завизжать?.. Нет, так он все поймет, занервничает… к тому же иногда он кажется вполне нормальным… Который сейчас час?.. Пятнадцать минут четвертого, всего лишь!.. О, господи, я сама скоро с ума сойду. Да, это определенно Армстронг. Вон как он на меня смотрит…»

«Меня они не достанут! Уж я-то о себе позабочусь… Случалось мне бывать в переделках и раньше… Где же этот чертов револьвер? Кто его взял?.. У кого он?.. Ни у кого – мы же знаем. Всех обыскали… Так что его ни у кого нет… Но кто-то из нас знает, где он…»

«Они сходят с ума… Все до одного спятили… Страх смерти… мы все боимся смерти… И я боюсь… Но это не помешает ей прийти… „Катафалк подан, сэр“. Где я это читал? Девушка. Буду следить за девушкой. Да, надо следить за девушкой…»

«Без двадцати четыре… опять без двадцати четыре… может, часы остановились… Не понимаю – совсем, совсем ничего не понимаю… Такого просто не бывает. И все же вот оно, происходит… Почему мы не просыпаемся? Восстаньте – Судный день – нет, не так… Если бы я мог сосредоточиться, подумать… Моя голова – что-то происходит в моей голове – она вот-вот расколется… лопнет. Но так ведь не бывает. Который час? О, бог мой, без четверти четыре…»

«Не вешать нос. Не раскисать. Главное – не раскисать. Все же понятно – ясно, как день. Главное, чтобы никто не заподозрил. Это сработает. Наверняка сработает! Кто из них? Да, в этом весь вопрос – кто? Думаю… да, я почти уверен… да… он».

Когда часы пробили пять, все вздрогнули.

– Кто-нибудь… хочет чаю? – спросила Вера.

Минуту все молчали.

– Я бы выпил, – наконец сказал Блор.

Вера встала.

– Пойду, приготовлю. А вы пока посидите здесь.

– Думаю, моя юная леди, – вкрадчиво произнес судья Уоргрейв, – что мы все с большим удовольствием пойдем с вами и проследим за тем, как вы будете его готовить.

Вера посмотрела на него широко раскрытыми глазами; потом, коротко и истерически хихикнув, сказала:

– Ах, да! Как же я забыла!

Все пятеро вошли в кухню. Вера приготовила чай, они с Блором выпили по чашке. Остальные пили виски – взяли непочатую бутылку и сифон из заколоченного ящика.

Судья, улыбаясь, как рептилия, произнес:

– Надо соблюдать осторожность.

Все снова вернулись в гостиную. Несмотря на летнее время, в комнате было уже темно. Ломбард щелкнул выключателем, но свет не зажегся.

– Ну, конечно! – сказал Филипп. – Генератор выключен, Роджерс ведь не ходил туда сегодня…

Помешкав, он предложил:

– Думаю, мы могли бы выйти все вместе и запустить его.

– В чулане под лестницей есть свечи, я видел, – сказал судья Уоргрейв. – Лучше принесите их.

Ломбард вышел. Остальные четверо сидели и переглядывались.

Филипп вернулся с коробкой и блюдцами. Пять свечей зажгли и расставили по углам.

Часы показывали без четверти шесть.

В двадцать минут седьмого Вера поняла, что сидеть так дальше невыносимо. Она решила подняться к себе и освежить холодной водой лоб и горящие виски.

Мисс Клейторн встала и подошла к двери. Вспомнила про свет, вернулась, взяла из коробки свечу. Зажгла ее, покапала расплавленным воском на блюдце, поставила в лужицу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив за ней четверых мужчин. Поднявшись по лестнице, она пошла по коридору в свою комнату.

Открывая дверь, девушка вздрогнула и замерла.

Ее ноздри затрепетали.

Море… Запах моря в Сент-Треденнике.

Да, это он. Она не могла ошибиться. Конечно, на острове всегда пахнет морем. Но этот запах был другой. Так пахло в тот день на пляже – был отлив, море отошло, обнажив берег и водоросли на скалах.

«Можно мне поплыть к скале, мисс Клейторн?

Ну почему мне нельзя поплыть к скале?»…

Гадкий. Занудный, избалованный мальчишка! Если бы не он, у Хьюго были бы деньги… и он мог бы жениться на той, которую любил…

Хьюго…

«Ну, конечно… конечно… Хьюго здесь, рядом? Нет, он ждет меня в спальне…»

Она шагнула вперед. Сквозняк подхватил пламя свечи. Оно замигало и погасло…

В темноте ей вдруг стало страшно.

«Не будь дурой, – одернула себя Вера. – Все нормально. Остальные внизу. Четверо. В комнате никого нет. Там не может никого быть. У тебя просто разыгралась фантазия, моя девочка».

Но запах – этот запах пляжа в Сент-Треденнике… Его-то она не придумала. Запах на самом деле был.

И в комнате кто-то есть… Она что-то слышала – о, да, она совершенно уверена, что слышала…

И тут, пока она стояла, вслушиваясь в темноту, ее горла коснулась холодная, липкая рука – мокрая, пахнущая морем…