Агата Кристи - Десять негритят / And Then There Were None

Потом все спустились в холл, где встали, глядя друг на друга.

– Что будем делать? – мрачно спросил Блор.

– Поедим, – быстро ответил Ломбард. – Есть все равно надо.

И они снова пошли в кухню. Снова открыли банку языка. Ели машинально, почти не чувствуя вкуса.

– В жизни не прикоснусь больше к языку, – сказала Вера.

Трапеза была окончена. Четверо сидели за кухонным столом, глядя друг на друга.

Блор сказал:

– Теперь нас четверо… Кто следующий?

Армстронг сидел, глядя прямо перед собой.

– Надо соблюдать осторожность… – машинально начал он, но тут же осекся.

Блор кивнул.

– Именно так он и говорил… а теперь сам умер!

– Как это случилось, интересно? – проговорил Армстронг.

Ломбард ругнулся и сказал:

– Ловко же нас провели! Эту гадость специально подбросили в комнату мисс Клейторн, и все пошло как по писаному. Мы все бросились, как дураки, наверх, думая, что ее убивают. И вот… в этой суматохе… кто-то застал беднягу врасплох.

– Почему никто не слышал выстрела? – спросил Блор.

Ломбард покачал головой:

– Мисс Клейторн кричала, ветер выл, мы топали, переговаривались… Могли и не услышать… – Он помолчал. – Но больше эта штука у него не пройдет. Придется ему выдумать что-нибудь другое.

– За этим дело не станет, – ответил Блор.

В его голосе прозвучала неприятная нотка. Взгляды двоих мужчин встретились.

– Нас четверо, и мы не знаем, кто… – сказал Армстронг.

– Я знаю, – перебил его Блор.

– И я не сомневаюсь… – поддержала его Вера.

– Думаю, что я тоже знаю… – медленно произнес Армстронг.

– По-моему, у меня тоже есть идея… – отозвался Ломбард.

И все снова переглянулись.

Вера, шатаясь, встала.

– Я ужасно себя чувствую, – сказала она. – Устала страшно.

– Неудивительно, – кивнул Ломбард. – Чего хорошего – сидеть и вот так смотреть друг на друга…

– Не возражаю, – согласился Блор.

– Это лучший выход… хотя вряд ли кто из нас сможет уснуть, – прошептал доктор.

Все пошли к двери. Блор проговорил:

– Интересно, где же сейчас револьвер?

Они поднялись наверх.

Разыгравшаяся там сцена слегка напоминала фарс.

Все четверо дошли каждый до своей двери и замерли, положив ладонь на ручку. Затем, точно по сигналу, все вошли в комнаты и одновременно захлопнули за собой двери. Во всех замках повернулись ключи, все задвижки защелкали, загремела пододвигаемая к дверям мебель.

Четверо перепуганных людей забаррикадировались в ожидании утра.

Филипп Ломбард, подперев дверь креслом, вздохнул и с облегчением повернулся к ней спиною.

Подошел к столику с зеркалом.

Внимательно посмотрел на себя в дрожащем свете свечи.

И тихо сказал:

– Да, нелегко тебе далось это дело.

И неожиданно хищно улыбнулся.

Потом быстро разделся.

Лег в кровать, положив часы на столик у изголовья. Затем открыл ящик.

И застыл, глядя на лежащий в нем револьвер…

Вера Клейторн лежала в постели.

Свеча у ее изголовья еще горела.

Она никак не могла собраться с духом и погасить ее.

Она боялась темноты…

Снова и снова девушка твердила себе:

«До утра с тобою ничего не случится. Прошлой ночью ничего ведь не случилось. Вот и сегодня ничего не случится… Ничего не может случиться. Ты заперла дверь, задвинула цепочку. Никто к тебе близко не подойдет…»

Вдруг она подумала:

«Ну, конечно! Я же могу остаться здесь! Сидеть здесь и никому не открывать! Есть совсем не обязательно! Буду сидеть здесь – в безопасности – пока не придет помощь! Хоть день… хоть два…»

Сидеть здесь… Легко сказать, но как это выдержать? Час за часом – не с кем поговорить, нечем заняться, только думать…

Она ведь начнет вспоминать Корнуолл… Хьюго… то, что она тогда сказала Сирилу…

Гадкий маленький нытик, вечно он приставал к ней со всяким вздором…

«Мисс Клейторн, почему мне нельзя доплыть до скал? Я смогу. Я сумею».

Неужели это она тогда ему ответила?

«Конечно, Сирил, сумеешь. Я тоже это знаю».

«Тогда можно, я попробую, мисс Клейторн?»

«Понимаешь, Сирил, твоя мама так волнуется за тебя… Вот что я тебе скажу. Ты поплывешь к тем скалам завтра. Я заговорю с твоей мамой на пляже и отвлеку ее. А потом, когда она увидит, ты уже будешь стоять на скалах и махать ей рукой! Вот это будет сюрприз…»

«Ой, как хорошо вы придумали, мисс Клейторн! Вот это будет здорово!»

Итак, она произнесла это вслух. Завтра! Хьюго как раз уедет в Ньюки. А когда он вернется – все уже будет кончено…

А если нет? Что, если все пойдет не так? Сирила могут спасти. И тогда… тогда он скажет: «Мисс Клейторн мне позволила». Ну и что же? Придется рискнуть! Если случится самое худшее, она выкрутится. «Как ты можешь так обманывать, маленький негодник? Да разве я могла разрешить тебе такое?» Ей поверили бы. Сирил часто врал. Он не был правдивым ребенком. Сирил, конечно, будет знать. Но это не важно… да и вообще, что тут может пойти не так? Она притворится, что плывет за ним. Но приплывет слишком поздно… Никто и не заподозрит…

«Неужели Хьюго подозревал? Неужели он поэтому так странно глядел на нее, как будто издали? Неужели он понял?»

Неужели он поэтому уехал сразу после дознания?

И не ответил ни на одно ее письмо к нему…

Хьюго…

Вера беспокойно ворочалась в постели. Нет, нет, нельзя думать о Хьюго. Слишком больно! Все прошло, все давно прошло и забыто… Вот и Хьюго тоже надо забыть.

Почему же тогда сегодня вечером ей показалось, будто он с нею, в комнате?

Мисс Клейторн лежала и смотрела в потолок, на большой черный крюк как раз посередине.

Раньше она его не замечала.

Водоросли висели на нем.

Ее передернуло, когда она вспомнила то холодное липкое прикосновение к своей шее.

Этот крюк в потолке ей не нравился. Слишком он притягивал глаз, завораживал… большой, черный…

Бывший инспектор Блор сидел на кровати боком.

На его неподвижном крупном лице жили только глазки, маленькие и красные. Он был как дикий кабан, ожидающий нападения.

Никакого желания спать у него не было.

Опасность была близка, как никогда. Шесть из десяти!

Даже судья, такой проницательный, осмотрительный и прозорливый, попался…

Блор с яростным удовлетворением фыркнул.

Как там говорил этот старый болван? «Надо соблюдать осторожность…»

Самодовольный, ограниченный старый черт. Сидел всю жизнь в суде, воображая, что он сам Господь Всемогущий… За то и получил свое. Теперь-то ему осторожность не поможет.

Теперь их четверо. Девушка, Ломбард, Армстронг и он сам.

Очень скоро не станет еще кого-нибудь. Но только не Уильяма Генри Блора. Уж он об этом позаботится.

(Но револьвер… Как же быть с револьвером? Вот он, фактор риска – револьвер!)