Татьяна Полозова - Десять казней египетских

–Пока ничего, но местная полиция опросит нескольких возможных свидетелей и тогда, – Кет говорила неуверенно, как школьница, не выучившая урока.

Их неожиданно оборвал, подошедший полисмен, что-то еле слышно сказавший Кет, почти наклонившись над ее ухом, и вызвавший панику, на секунду мелькнувшую на ее лице. Он недоверчиво взглянул на мужчин, говоря так вкрадчиво, словно хотел скрыть от них великую тайну.

Кетрин внимательно слушала его рассказ, в тоже время пристально наблюдая за напарниками, глазами выражая им свое сочувствие, хотя где-то в глубине души ее глушил мстительный писк, твердивший, что они, наконец, должны почувствовать каково это, когда тебя игнорируют.

В конце концов, полицейский ушел, и Оливер не мог не удержаться от ядовитого комментария.

–Ну, и что теперь? Он пригласил тебя на свидание?

Робинсон напрягла губы и снисходительно посмотрела на напарника.

–Конечно, в отеле Ритц, в восемь, в пятницу. – Саркастически отметила она. – Я удивлена, как только Барб тебя терпит.

–Она просто держит табельное оружие под подушкой, и когда я зарываюсь, то начинает отсчет. – Нахально улыбнулся Оливер.

–В таком случае тебе лучше радовать ее в постели. – Опустив глаза к блокноту, проговорила она.

Питер слабо усмехнулся, но понял, что эти пререкания могли бы длиться вечно, без вмешательства.

–Что он сказал? – Кивнул он в сторону полицейского.

–Нашлась свидетельница и она ждет нас в столовой.

–Почему мы стоим?! – Нетерпеливо задергался Уинстер.

–Потому что она не хочет говорить здесь. Ее выведут через черный ход через десять минут, как только заполнят все бумаги и она встретится с нами в другом доме. – Пояснила Кетрин.

–Что за конспирация? – Удивился Питер.

Кет пожала плечами и повернулась в сторону дома убитой.

–Это ее условия.

***

Женщина сидела в просторной столовой, наполненной жаром улицы и сухим запахом пыли и песка, залетевшего в открытое настежь окно. Она нетерпеливо теребила фартук, и время от времени, ерзала на стуле, перед широким, покрытым бледно-бирюзовой скатертью столом, на котором были беспорядочно разбросаны салфетки. Женщина вытягивала их прямоугольной пластиковой коробочки и небрежно бросала на стол.

–Мэм?

Кетрин обошла ее и наклонилась в приветствии.

–Я агент Робинсон, а это агенты Марлини и Уинстер. – Представила она своих коллег. – Вы хотели с нами поговорить? – Она мягко улыбнулась, словно, испуганному ребенку, хотя женщина и была больше похожа на ребенка, потерявшегося в торговом центре.

–Я Зарине. – Женщина встала со своего места и настороженно посмотрела на агентов.

Кетрин повторила ее взгляд и села напротив женщины.

–Вы хотели с нами поговорить? – Переспросила она.

Зарине кивнула и села обратно на свое место. Она посмотрела поверх головы Кетрин, уставившись на развевающуюся шторинку, задевающую высокую расписанную маками вазу с узким горлышком и одной единственной лилией в ней.

–Я видела убийцу. – Прошептала женщина и, повернув голову к Питеру и Оливеру, стоящим в дверях столовой за ее спиной, повторила громче: – Я видела убийцу.

–Хорошо, мисс Зарине, кто он? – Обратила на себя внимание Кетрин.

–Он пришел, думая, что меня нет, хозяйка отправила меня на рынок за свежей зеленью и финиками, но я вернулась раньше, потому что торговца финиками, у которого я обычно покупаю сухофрукты, не было, и мне пришлось вернуться без покупки.

Кетрин терпеливо выдохнула, подняв глаза на коллег, которые лишь недоуменно пожали плечами, позволив женщине выговориться.

–Я пришла домой и услышала крик. Хозяйка была наверху, и я быстро побежала к ней, думая, не случилось ли чего с ребенком. Горничных отпустили после того, как умер ее муж, и она хотела, чтобы в доме осталась только я. Но у меня застарелый ревматизм, который я получила еще в юности и ноги ходят очень медленно, а тут еще это бессмысленное путешествие по рынку. – Женщина снова вытащила салфетку и, помяв ее в потных от напряжения и духоты ладонях, бросила на стол перед Кет. Робинсон искоса посмотрела на клочок бумаги и неприязненно отвернулась. – Я упала на лестнице и когда поднималась, увидела, как этот человек выходит из комнаты.

–Вы знаете его? Можете описать? – Оливер выступил чуть вперед и наклонился перед лицом женщины.

Та откинулась на спинку стула и, закрыв глаза большими, широкими ладонями с толстыми пальцами, покачала головой.

–На нем был черный балахон с капюшоном, а на поясе что-то блестело. Он обернулся, увидев меня, и я лишь на секунду заметила его лицо.

–Вы узнали его? – Нервно спросил Оливер.

–Конечно! Разве могла я не узнать ребенка, с которым мы росли вместе?!

Кетрин быстро посмотрела на Питера, которого словно взрывной волной отбросило к стене. Он, как рыба на берегу, бесшумно шевелил губами, пытаясь сформулировать вопрос, но Оливер его опередил:

–Что Вы имели в виду?

Женщина повернулась к Уинстеру и виновато посмотрела на агента.

–Это младший брат моего хозяина.

***

–Агент Робинсон, для меня большая честь вручить Вам подобный документ. Это истинное и заслуженное признание Ваших заслуг.

Теренс сиял как начищенный самовар и, казалось, готов был разорваться от гордости, вручая Кет деревянную рамку с каллиграфически выведенной на ней благодарностью за подписями министра обороны, директора Бюро и самого Теренса. Слухи о ней и о том, как она бросилась на амбразуру, защищая министра, разнеслись среди агентов быстрее, чем последние сплетни из светской хроники среди молодых модниц и хотя многое уже было переврано и преувеличено, Генри светился подобно той люстре, отсвечивая гордостью за то, что именно о его подчиненной сейчас шла речь.

–Благодарю Вас, сэр, но в этом нет только моей заслуги. – Скромно пробормотала она, бегло прочитав текст.

–Кет, в том, что министр жив лишь твоя заслуга и больше ничья. Никто из десятков агентов и охранников не среагировал вовремя, в отличие от тебя. Так что эта бумажка, малая часть того, что ты могла бы заслуженно получить. – Пресек ее попытку оправдаться Марлини.

Оливер широко улыбался и бесконечно кивал, Барбара умиленно смотрела на женщину, растянув губы в мягкой улыбке.

–Ваши коллеги совершенно правы, Кетрин. – Генри редко называл их по именам, твердо соблюдая дистанцию, но иногда все же мог переступить черту. – Я горд за Вас и уверен, что Ваш отец сейчас гордился бы Вами не меньше нас.

Упоминание о Чарльзе вызвало в Кет странную эмоцию, тут же неподдельно отразившуюся на ее лице. Словно, она только сейчас сама испытала гордость за себя и в тоже время осознала, что человек, ради которого она шла к этому, никогда не сможет разделить с ней этого.