Татьяна Полозова - Нареченные

–Нолл, я хотела сказать. – Барбара действительно в тот момент захотела поговорить о тревоживших ее страхах и, наконец, расставить все точки над i, но одно движение мужчины нарушило все планы.

Он придвинулся к ней ближе и притянул к себе. Она почувствовала его горячую руку на своих влажных волосах на затылке и через секунду его теплые и чувственные губы на своих. Уинстер повалил ее на спину, а она впилась руками ему в плечи, словно это была единственная ее опора. Страстный, глубокий, желанный поцелуй, как глоток воды в пустыне от которого уносило разум.

Барбара обхватила Оливера за шею и, водя пальцами по скулам, выгибалась навстречу этому поцелую, как тянется птенец к кормушке. Сейчас не существовало ничего и никого – ни задания, ни наблюдения, ни преступника, ни устава, ни начальства – только они – наедине друг с другом и со всем миром. Все было в их руках, на их ладонях, на губах и в их сердцах, бешено колотящихся в такт друг другу.

–Барб, я знаю, чего ты боишься. – Прошептал он прямо над ухом женщины. – Ты думаешь, что это все фальшивка. Как и все в Парадизе. Но мы ведь с тобой не первый день вместе, я любил тебя с Академии и люблю до сих пор. И буду любить до последнего вздоха.

Она дернулась, но он крепче прижал ее за талию и прижался губами к ее губам. От его горячих прикосновений, казалось, тело Барбары накалилось до предела. Только когда им обоим стало не хватать воздуха, они прервали поцелуй.

–Родная.

–Нолл! – Только прошептала она в ответ и улыбнулась. Так как только могла улыбнуться женщина довольная своей жизнью, женщина, получившая, то о чем так долго мечтала.

***

–Где ты был? – Спросила Диана, испугав Чарльза только что вошедшего в их спальню.

–Я думал, ты уже спишь. – Ушел он от ответа, снимая рубашку и носки, усевшись на край кровати.

–Где ты был? – Спокойно повторила свой вопрос женщина.

Чарльз повернулся посмотреть на нее, но темнота комнаты не дала разглядеть даже очертаний женщины.

«К лучшему», – подумал он про себя, сразу же прикидывая, не осталось ли на нем следов от встречи с Лилиан.

–Ездил по делам. – Соврал он.

–Я хочу, чтобы занялся со мной любовью. – Неожиданно выпалила Диана, словно отдавала приказ, стоя на военном параде.

Чарльз не отреагировал на ее слова и поднялся с кровати.

–Я устал, дорогая. Прости.

Он обошел кровать и наклонился над женой. Та остановила его попытку поцеловать ее в лоб и оттолкнула мужчину.

–Ты не хочешь меня. – Констатировала она.

–Не говори ерунды. – Попытался успокоить ее Чарльз, в душе удивляясь проникновенности женской интуиции.

–Ты не хочешь меня. – Снова повторила Диана и отвернулась от него.

Мужчина попытался еще что-то сказать, но напряженная спина супруги доказывала бесполезность любых слов. Чарльз встал у кровати, несколько секунд посмотрел на жену, пробормотал себе под нос, что-то вроде: «Как угодно!» и направился в ванную.

Скупая слеза скатилась по щеке Дианы, и женщина позволила ей упасть на шелковую наволочку подушки, оставив круглый ровный след маленького пятнышка обиды и разочарования.

Чарльз провел в ванной комнате не более трех минут, ополоснув лицо холодной водой и наспех почистив зубы. Вернувшись в спальню, он увидел жену в той же позе, в которой оставил. Диана глубоко дышала, не сбиваясь с ритма, но по каким-то незримым признакам он догадывался, что внутри ее назревает буря. Раньше он боялся этой бури как первобытный человек бежал от огня, но теперь ему было все равно.

Мужчина сел в кресло у окна и посмотрел на диск Луны, выглядывающий из перистых облаков. Луна была похожа на сердитое лицо молодой девушки, с укором смотрящей прямо в глаза мужчине.

–Я дам тебе развод. – Вдруг сказала Диана.

Чарльз повернулся к ней, не веря произнесенному.

–Что, прости? – Переспросил он.

–Я дам тебе развод. – Повторила Диана. – Завтра я свяжусь со своим адвокатом, и ты можешь катиться куда угодно. Не беспокойся – я не собираюсь обдирать тебя как липку. Ты получишь кое-что. На первое время тебе хватит, чтобы обеспечить себя и свою любовницу.

–Диана, о чем ты говоришь?

Чарльз был поражен откровенностью жены, но еще больше его удивило хладнокровное спокойствие, с которым были произнесены ее слова.

–Ты спишь с Лилиан Гилмор, и я знаю об этом. Если ты думаешь, что это было твоим секретом, то сильно ошибаешься. Об этом знал весь поселок, и я не исключение. Пожалуй, единственным слепцом оставался Олаф. Бедняжка. – Неискренне пожалела Гилмора Диана.

Мужчина привстал с кресла, но тут же опустился в него снова.

–Как долго? – Он даже не стал переубеждать жену, по интонации поняв, что она уверена в своем решении как никогда, зная, что она никогда не отступит от своей позиции.

Диана ничего не ответила и вообще всю оставшуюся ночь провела в полном молчании. Чарльз же так и остался сидеть в кресле и наблюдать за безмолвным укором Луны.

***

Кэролл вышла на террасу своего нового дома и присела на скамейку под раскидистой ивой, у искусственного пруда с фигурками водоплавающих птиц. Два чучела павлинов, только вчера привезенные таксидермистом, стояли у разных концов скамейки, бусиничными глазами смотря на хозяйку.

Женщина погладила одну из птиц по перышкам на голове и вспомнила вчерашнюю встречу. Появление того мужчины на пляже, который наблюдал за ней и ее сыном вызвало бурю неясных для нее самой эмоций: с одной стороны – теплое воспоминание о красивой истории из юности, а с другой – жгучая боль и обида, злость и гнев. Сегодняшняя бессонная ночь прошла за попытками унять эту боль утраты.

Время, может быть, и лечит, но не излечивает до конца. Это как таблетка, которая снимает симптом, но не устраняет причины.

–Мама!

Кэролл услышала звонкий голос своего сынишки.

Мальчик в одних шортиках и тонкой футболке с изображением человека-паука подбежал к матери и быстро вскарабкался ей на колени.

–Как тебе спалось? – Спросила женщина, целуя мальчика в лоб.

–Все было сладко. – Ответил он. – Я купался в озере, ел сахарную вату и жевательный мармелад.

Кэролл рассмеялась.

–Ты объелся? – Спросила она, погладив мальчика по животу.

–Нет, мам, ты чего? – Удивленно уставился он на нее. – Это же просто сон.

Женщина ласково улыбнулась и поразилась, как в один миг выражение лица ее сына может меняться с детско-наивного до умудренного опытом.

–Тогда ты, наверное, составишь компанию своей маме и выпьешь с ней чашечку какао и съешь тарелочку хлопьев?

Мальчик, обрадовано вскочил на ноги и обнял маму за шею.

–Конечно, мам! Еще бы!

Кэролл подхватила его на руки и понесла в дом.

Сиреневая заря уже превратилась в синюю лазурь чистого восточного неба, а бессонница умчалась в свое дневное укрытие, захватив с собой мешок горечи воспоминаний.