Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 40. Дело кричащей ласточки

Офицер проводил Мейсона и Дрейка до лестницы и медленно повел вниз. Дрейк повернулся к Мейсону.

— Ладно, Перри, — пробурчал он. — Ты все это затеял, тебе и расхлебывать. Что мы делаем дальше?

— Я скажу тебе, что мы сделаем дальше, — сказал Мейсон, — но только после того, как мы покинем дом.

Наконец они вышли из дверей и двинулись по дорожке к машине. Мейсон произнес:

— Мы получим бланк повестки от лица защиты в деле «Народ штата Калифорния против Кэтрин Эллис», и мы вручим эту повестку слепой женщине. И это будет только одна часть работы, Пол. Ты посадишь наблюдателей, которые станут следить за домом с фасада и с тыла. Ты отправишь кого-нибудь на дежурство к промышленной компании «Гиллко», и ты вручишь повестку в суд миссис Гудинг.

— Хозяйке дома? — удивленно спросил Дрейк.

— Хозяйке дома, — ответил Мейсон.

— Но почему ей?

— Потому что, — сказал Мейсон, — мы стали жертвой мистификации. Когда мы позвонили в дверь миссис Гиллман, пытаясь установить контакт со слепой леди, она позвонила миссис Гудинг и попросила ее выяснить, в чем дело. И когда выяснилось, что нам необходимо либо попасть в квартиру слепой женщины, либо мы навлечем на нее неприятности, миссис Гудинг позволила слепой женщине спуститься по черной лестнице в ее квартиру, тогда как мы поднялись наверх и обыскали помещения на втором и третьем этажах.

Но эта квартира на втором этаже — ее держат только для виду. Слепая женщина по-настоящему живет с миссис Гудинг. Пока мы поднимались, выяснилось, что миссис Гудинг готовит и убирает и что верхнюю квартиру держат только для виду.

— Почему ты так решил?

— Не похоже было, чтобы там кто-то жил, — сказал Мейсон. — Там был затхлый, спертый воздух. И более того, в квартире на третьем этаже никто не жил. Я не слишком бы удивился, если бы оказалось, что слепая женщина является владелицей всего здания, а миссис Гудинг служит только прикрытием.

— Ну и ты что, хочешь поговорить с ней до того, как ее вызовут на свидетельское место? — спросил Дрейк.

Мейсон улыбнулся и покачал головой.

— Пусть все выяснится прямо в суде, — сказал он. — Когда я буду говорить с этой женщиной, она уже даст присягу и будет понимать, что дальнейшее запирательство не принесет ей ничего хорошего. Если я разрушу весь этот маскарад и притащу ее в суд, она может возмутиться, да и суду все это покажется подозрительным. Но если я просто пошлю ей повестку, приглашу ее в суд в качестве свидетеля и первый раз побеседую с ней прямо в суде, — ей придется говорить правду, и из этого может выйти кое-что толковое.

— А что сейчас? — спросил Дрейк.

— О, — сказал Мейсон устало, — Гамильтон Бюргер скоро раструбит всем газетам информацию о том, что обнаружена большая сумма денег. Радио, телевидение и газеты будут раздувать сообщение о том, что в доме женщины, на которую было совершено нападение и которая находится на пороге смерти, найдено триста тысяч долларов наличными; что эта громадная сумма и объясняет мотив преступления, о наличии которого полиция только догадывалась, но была не в состоянии доказать до тех пор, пока блестящая расследовательская работа лейтенанта Трэгга из отдела по расследованию убийств не пролила свет на это дело, к глубокому замешательству Перри Мейсона и частного детектива, у которых были на этот счет свои планы.

— И ты готов поставить исход дела в зависимость от того, какими будут свидетельские показания слепой женщины?

— Я собираюсь сделать именно так, — ответил Мейсон. — София Этвуд, у которой в стенном шкафу хранятся коробки со стодолларовыми купюрами и тайник в доме забит пачками денег; Стюарт Бэксли, друг семьи; Бернис Этвуд, законная вдова Джеральда Этвуда; тот факт, что слепая женщина живет под именем Гиллман; тот факт, что в промышленной компании «Гиллко» происходит борьба за власть; тот факт, что когда София Этвуд поняла: Кэтрин Эллис обнаружила шляпные картонки в шкафу, полные стодолларовых банкнотов, она стала предпринимать всевозможные усилия, чтобы доказать, что потеряла только один стодолларовый банкнот, притом в таких обстоятельствах, когда она могла попросить о помощи Стюарта Бэксли; тот факт, что Хьюберт Ди-ринг, сын Бернис Этвуд, вертится вокруг промышленной компании «Гиллко» и тот факт, что слепая женщина действует заодно с кем-то, кто поставляет ей информацию, а когда слепая женщина не может приехать, торговать карандашами отправляется София Этвуд.

— Так, значит, торговля карандашами была прикрытием для промышленного шпионажа? — осенило Дрейка.

Мейсон кивнул.

— Но почему этот человек, который передавал слепой женщине информацию, не мог просто послать ей письмо или позвонить по телефону?

— Потому что, передавая информацию, он сам получал инструкции, — сказал Мейсон. — А слепая женщина предпочитала отдавать приказания лично.

— Слепая женщина отдавала приказы ? — не поверил Дрейк.

— Так оно и есть, — подтвердил Мейсон.

Судья Черчилль сказал:

— Как я понимаю, господин окружной прокурор, за последние двадцать четыре часа в отношении данного дела произошли некоторые весьма драматические изменения?

— Это так, ваша честь. Я хотел бы вызвать на свидетельское место лейтенанта Трэгга.

— Очень хорошо.

Трэгг занял свидетельское место и засвидетельствовал тот факт, что он вместе с офицером полиции обнаружил в доме Софии Этвуд тайник; что они подозревали: адвокат Кэтрин Эллис получил от своей клиентки информацию, которая побудит его еще раз вернуться в дом; что, пока они ожидали этого, Мейсон и Пол Дрейк проникли в дом, поднялись по лестнице, прошли в комнату, где был разбит дистиллятор, обнаружили тайник, и, когда Мейсон и Дрейк приготовились покинуть дом, полицейские их перехватили, произвели опись наличных денег в тайнике и обнаружили, что их количество приближается к тремстам тысячам долларов в стодолларовых банкнотах.

— Перекрестный допрос, — провозгласил Гамильтон Бюргер.

Мейсон спокойным невыразительным голосом произнес:

— Вопросов нет.

Гамильтон Бюргер продолжил допрос свидетелей, который продемонстрировал, что на фонарике, который со всей очевидностью был использован в качестве оружия против Софии Этвуд, вне всякого сомнения имеются отпечатки пальцев обвиняемой.

Когда он закончил допрашивать эксперта-кримина-листа и объявил перекрестный допрос, Мейсон задал только один вопрос:

— Вы ведь не можете сказать, когда были оставлены эти отпечатки пальцев, не так ли? — спросил он.

— Нет, — признал эксперт. — Они могли быть оставлены как в мом. ент нападения, так и когда-либо ранее.

— Вопросов больше нет, — заявил Мейсон.