Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 33. Двойник дочери

— В девять тридцать, — уточнил Дрейк.

— В восемь тридцать, — повторил Мейсон.

— В девять.

— В восемь тридцать.

— Ладно, — сдался Дрейк. — В восемь тридцать так в восемь тридцать. Еще час долой. Опять не высплюсь.

Мейсон открыл дверь конторы ровно в восемь тридцать.

Делла была уже там и готовила кофе, аромат которого разносился по комнате.

Как только адвокат вошел, очаровательная секретарша с улыбкой поприветствовала его и протянула чашку дымящегося кофе.

— А Пол? — спросил Мейсон.

Она отрицательно покачала головой:

— В конторе его нет, еще не появлялся.

Не успел Мейсон взглянуть на часы и поморщиться, как раздался условный стук Дрейка.

— Я сам открою, — сказал Мейсон, указав Делле на кофеварку.

Уже с порога Дрейк протянул ладонь, на которую Делла поставила блюдце и чашку.

— Вот это сервис, — похвалил он.

— Опрокидывай, и за дело, Пол. Сегодня ты должен справиться.

— Справиться с чем?

— С полицией. Мы должны узнать, что они имеют против Максин. Кое-что они придерживают. Нужно все разузнать о стодолларовых банкнотах Коллина Дюранта. Как только ему требовались деньги, он получал их, причем купюрами по сто долларов. Но получал он их в случае крайней, жестокой необходимости, связанной с его делом. Для личных нужд, ну, например, чтобы заплатить за квартиру, у него не было денег.

— Да были, — проворчал Дрейк, — просто он их не выкладывал. Хорошенько припрятал где-нибудь. Если у вас появляются стодолларовые банкноты в то время, когда закрыты банки, значит, они у вас где-то спрятаны.

— Десять тысяч долларов? — спросил Мейсон.

Дрейк отхлебнул кофе и высказал предположение:

— Он куда-то собирался и очистил весь свой тайник.

— Хорошо. Попытайся найти его.

— Я помогу тебе через полицию, — сказал Дрейк, немного подумав.

— Каким образом?

— Один мой парень узнал через репортера, что у полиции против Максин есть серьезные улики. Ее безоговорочно опознала одна женщина. Там рады до смерти.

Мейсон поставил на стол чашку и начал мерять шагами комнату. Пол Дрейк протянул пустую чашку Делле, она налила еще.

— Через Большое жюри это не пойдет, — сказал Дрейк. — Они возбудят уголовное дело и начнут судебное разбирательство на основании изложения фактических обстоятельств дела перед судом.

— Откуда тебе это известно? — спросил Мейсон.

— Так мои парни всю ночь работали. Я только пробежал их отчеты и сразу сюда.

Мейсон достал портфель.

— Мне нужно переговорить с Максин, — пояснил он.

— Мне пойти с вами? — спросила Делла.

Мейсон покачал головой:

— Я поговорю с ней и постараюсь выяснить, где она начинает лгать. В присутствии другой женщины она будет более осторожной. Сделаю все, чтобы очаровать ее и вывернуть наизнанку.

— Что касается ее, то она уже очаровала тебя, иначе ты не взялся бы за это дело, — заметил Дрейк.

— Да, вчера я был уверен в ее искренности, а сегодня мне нужно удостовериться.

— Смотри опять не попадись ей на крючок.

— Я постараюсь, — уверил его Мейсон.

— Если она и сейчас надует тебя при твоем нынешнем настрое, то ей ничего не будет стоить и присяжных обвести вокруг пальца.

— Не будь занудой, Пол. Именно поэтому он и хочет встретиться с девушкой.

— О Боже, — застонал Пол. — Подумать только, я — зануда!

Зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку и спросила у телефонистки:

— Что там, Герти?

Потом схватила карандаш, быстро начала писать что-то, в конце спросила: «Это все?» — и повесила трубку.

— Это от Джорджа Хауэла, эксперта, — пояснила она. — Он просит вас передать Максин, что любит ее и посылает вам чек на две тысячи долларов для ведения ее дела.

Дрейк присвистнул:

— Да, в этой девушке, видно, и правда что-то есть. А когда я увижу ее, Перри?

Адвокат усмехнулся:

— Как только заимеешь две тысячи долларов, Пол.

Максин едва сдерживала слезы:

— Я сделала все, как вы велели, мистер Мейсон. Не сказала ни слова, но это очень, очень тяжело.

— Против вас что-то применяли? — спросил Мейсон. — Не давали спать?

— Да нет, не то. Они отпустили меня около полуночи. Гораздо больше беспокоят газетчики.

— Да, знаю, — сказал Мейсон. — Они утверждают, что самое худшее для вас — это молчание. И дай вы им интервью, они преподнесут вашу историю так, что публика разрыдается от сочувствия к вам, а ваше молчание вызывает только отчуждение публики.

— Откуда вам это известно?

— Это все знакомые приемы. Но я по-прежнему запрещаю вам говорить, пока не проверю, что известно полиции.

— А что изменится?

— Да кое-что изменится. Многим подсудимым удалось бы избежать наказания, не лги они в тех случаях, когда это совершенно необязательно. У полиции не было достаточно улик, чтобы доказать вину обвиняемого. Но уличить его во лжи ничего не стоило. И это решало все.

— Я не собираюсь лгать.

— А кенар? — спросил Мейсон.

— Но он у меня был. И я хочу знать, что с ним случилось. Да поверьте же мне, у меня был комнатный кенар.

— Вы не понимаете, о чем я говорю?

— Нет, не понимаю, — настаивала она, начиная выходить из себя.

— И, — продолжал Мейсон, — многое зависит от времени, когда было совершено убийство. Они постараются сделать все возможное, чтобы судебный медэкс-перт указал как можно более раннее время наступления смерти. А теперь вы должны помочь мне, Максин. Вы говорите, что поехали на автовокзал, позвонили в агентство Дрейка и продолжали там ждать.

Она кивнула.

— Подумайте. Постарайтесь вспомнить людей, которые там были. Вы привлекательная девушка. Долго ждали около телефонной будки. Нервничали. Наверняка привлекли чье-то внимание. Ну, скажем, там мог оказаться какой-то повеса, который клеился к вам, или пожилая дама, надоедавшая своим участием.

— Но что толку в том, если они даже и видели меня?

— Если они вас видели, — продолжал Мейсон, — и вы можете описать их, мы пойдем к кассиру, расспросим об этих людях и постараемся узнать, куда они направлялись. Потом можно будет дать объявления в этих городах. Узнаем, в каких направлениях в это время отходили автобусы, и поговорим с водителями. Мы могли бы, мы вполне могли бы найти за что зацепиться.

— Я никого не запомнила. Я была расстроена.

— Совсем никого не запомнили? — настаивал Мейсон.

— Нет.

— Сколько вы там пробыли, пока мы не позвонили вам?

— Около часа.

— А когда вы приехали?

— Приблизительно в семь пятнадцать.

— И вы никого не заметили?

Она отрицательно покачала головой.

Внезапно Мейсон изменил тему:

— Вы хорошо знаете Джорджа Лэтэна Хауэла?

— Я уже отвечала на этот вопрос.