Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 33. Двойник дочери

— Но тем не менее разговор был, — сказал Мейсон. — Ламонт пошел к отводному телефону, значит, ему не хотелось, чтобы вы слышали, о чем он будет говорить. Что он сказал, когда поднял трубку? Было в разговоре что-нибудь, что могло бы дать вам ключ к отгадке его собеседника?

Она покачала головой.

— Никаких имен?

— Я совершенно уверена, что он не называл ни одного имени.

— По его словам или по характеру беседы не могли бы вы сказать, был это мужчина или женщина?

— Нет, не могу… казалось, он соглашается с тем человеком. Во всяком случае, он не спорил.

— Почему вы так решили?

— Ну, он все время повторял: «Хорошо, хорошо»…

— Значит, он говорил: «хорошо»?

— Да, и я помню, что он несколько раз сказал «о’кей». Он сказал что-то…

Мейсон резко выпрямился.

— Подождите минутку. Попытайтесь вспомнить все, что касается этого «о’кей».

— Ну, он сказал «алло», потом сказал «привет». Ну, вы знаете, как говорят с хорошо знакомыми людьми, а потом сказал «о’кей» и еще «хорошо» или что-то в этом роде. Я не могу все вспомнить, мистер Мейсон, но точно помню, что он сказал «о’кей», и думаю, что еще один раз он сказал «хорошо, о’кей». Я помню, что два согласия подряд прозвучали несколько странно.

— А может быть, «о’кей» — это кличка того, с кем он говорил? — возбужденно проговорил Мейсон. — Кого-то, чьи инициалы «О.К.».

— Да, действительно, это может быть. Тогда понятно.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Не говорите об этом никому. Держите язык за зубами, а мы постараемся сделать все как можно лучше. Повторяйте то, что уже сказали. Но ничего не добавляйте, а главное, не говорите никому об этой телефонной беседе и об этом О.К. Об этом ни слова.

Мейсон встал.

— Как мне хотелось бы помнить немножко больше, мистер Мейсон. Я… я всегда приучала себя к тому, чтобы не прислушиваться к чужим разговорам. Я только… наверное, я вообще бы не обратила внимания на этот разговор, если бы не тот факт, что яичница уже лежала на тарелках, а я… я была страшно горда своими бисквитами и хотела, чтобы он съел их, пока они не остынут. Бисквиты очень быстро сыреют и…

— Я знаю, — прервал Мейсон. — И не волнуйтесь. С этого момента все волнения и заботы я беру на себя. Может быть, мы с вами в следующий раз увидимся только в суде. Так вы крепитесь и держите язык за зубами.

Мейсон вышел из комнаты свиданий и поспешил к себе в контору.

— Есть что-нибудь новенькое? — спросила Делла Стрит.

— Много, — ответил Мейсон. — Я хочу выяснить кое-что по поводу Орвала Кингмана. Слышно что-нибудь от Пола?

— Еще нет. Он сказал… а вот и он, — прервала она себя, потому что в дверь кабинета Мейсона раздался условный стук Дрейка.

— Порядок, Пол, — сказал Мейсон, как только Делла открыла дверь кабинета. — У меня есть кое-что для тебя. Этот чек, помеченный «О.К.», может оказаться чрезвычайно важным и может значить совсем не то, что мы раньше думали. Это могут быть инициалы того, кому чек предназначался к выплате. Смотри, здесь есть один чек на Орвала Кингмана и…

— Мы получили секретную информацию на Орвала Кингмана, — прервал его Дрейк. — Он букмекер.

Мейсон поднял брови.

— И букмекер высокого класса, — добавил Дрейк. — Я не очень удивлюсь, если узнаю, что Лоринг Ламонт был не последним в его бизнесе.

— Это многое бы могло объяснить, — задумчиво произнес Мейсон.

— Подождите-ка. — Делла Стрит открыла свою записную книжку. — У нас есть еще один О.К.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Мейсон.

— Отто Кесвик, садовник, который ухаживает за участком.

Мейсон на секунду задумался.

— О, черт, конечно, что мы знаем об этом Отто Кесвике, Дрейк? Ты выяснил что-нибудь по поводу него?

— У меня есть рапорт на него, — сообщил Дрейк. — Сам я с ним не встречался, но одну вещь могу сказать твердо: он сидел и освобожден под честное слово.

— Дьявол, за что?

— Шантаж.

Мейсон обратился к Делле Стрит:

— Сейчас же отправь пленку с чековой книжкой в проявку.

— Она уже проявлена. Я распорядилась сделать отпечатки, а, кроме того, у меня назначено свидание с экспертом по почеркам, который попытается определить, написаны ли буквы «О.К.» рукой Лоринга Ламон-та или нет.

— А есть шансы? — спросил Мейсон.

— Как сказать. Если мы сможем найти буквы «О.К.», написанные точно рукой Лоринга Ламонта, то их можно использовать как образец. Если же нет — тогда шансы не так уж велики. Эксперт, возможно, определит, были ли все другие чеки написаны рукой Лоринга Ламонта, но про эти две буквы без оригинала сказать будет трудно.

— И возможно, мы сможем показать несколько счетов с «О.К.», написанные Сейди Ричмонд, — сказал Мейсон, — и посмотреть, не она ли надписала этот корешок. Однако если эта книжка Лоринга Ламонта, то шансы сто к одному, что это почерк Ламонта.

Мейсон на некоторое время задумался.

— Пол, узнай у кассира банка, куда был выписан счет. Я хочу выяснить, кто предъявлял к оплате чек на пятьсот долларов.

— А разве они будут его оплачивать?

— Нет, если только он не был оплачен перед закрытием банка в ночь убийства Лоринга Ламонта. Ни один чек не подлежит оплате, если владелец книжки убит. Хотя, с другой стороны, чек мог быть предъявлен и наутро следующего дня. Насколько я знаю, тело Ламон-та было найдено после полудня. Займись банком. Если кто-нибудь сунулся к ним с этим пятисотдолларовым чеком и они отказались его оплачивать, потому что Ло-ринг Ламонт был мертв, то наверняка вспомнят того человека. Если же чек был оплачен утром, до известий о смерти Лоринга Ламонта, то погашенный чек будет записан на его-счет.

— Займусь этим сразу же, — кивнул Дрейк.

— Давай. И даже если мы не успеем собрать всю нужную информацию, у нас будет возможность допросить в суде свидетелей обвинения. По меньшей мере, мы выясним, что они знают, и заставим Гамильтона Бюргера, окружного прокурора, открыть карты.

— Думаешь, что у него есть скрытый козырь? — спросил Дрейк.

— Что-то есть. Он слишком уверен и слишком торопит события. У него на руках какие-то доказательства, о существовании которых мы не знаем и которые, поверь, не сулят Арлине Феррис ничего хорошего.

— Ты знаешь, Перри, — сказал Дрейк, — мне кажется, что для нее было бы самое лучшее попытаться, использовав эпизод с исчезнувшей деталью трамблера, доказать, что все было заранее спланировано Лорингом Ламонтом с целью заманить ее в тот дом. А она действовала в порядке самозащиты и…

— Самозащита с ножом в спине? — спросил Мейсон.

— Да-а, об этом я не подумал, — сказал Дрейк.

— Беда в том, — пояснил Мейсон, — что она уже рассказала свою историю.

— Она могла изменить показания, объясняя это тем, что о некоторых деталях ей было неловко говорить.

Лицо Мейсона стало каменным.