Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 28. Адвокат Перри Мейсон

Мейсон надолго задумался.

— Ты слушаешь?

— Да. Я думаю… Ну ладно, — решительно произнес Мейсон. — Где сейчас Гарвин?

— В конторе прокурора.

— Звони туда и скажи, что я скоро буду.

Он положил трубку и выскочил из телефонной будки.

— О шеф, — восторженно встретила его Делла Стрит, — у меня прямо слюнки текут.

— Обед откладывается — Гарвин-старший у прокурора, его хотят допрашивать и я лечу к нему.

— Вы поедете?

— Да.

— А вдруг это ловушка, — испугалась Делла.

— Тем не менее отступать некуда. Садись в мою машину, поезжай на работу и жди меня. Я верйусь, как только освобожусь, и тогда мы непременно пойдем и пообедаем. Я возьму такси. Пока, Делла!

Мейсон сунул Делле ключи от машины, бросился к выходу, вскочил в стоявшее у входа такси.

— К. прокурору, и поскорее, я очень тороплюсь! Знаете, где это?

Такси сорвалось с места и вихрем помчалось по улицам, лавируя среди машин.

Вскоре водитель затормозил у тротуара, Мейсон сунул ему пять долларов, бросив на ходу:

— За оперативность. Сдачи не надо. — Затем выскочил из машины и помчался к лифту.

У входа в здание дежурил офицер в форме.

— Я — Мейсон. Меня должны ждать.

— Проходите. Гарвин в кабинете Гамильтона Бюргера. Последняя дверь налево.

Мейсон толкнул вращающуюся дверь, прошел в холл, заполненный представителями власти, и толкнул дверь с табличкой: «Гамильтон Бюргер, окружной прокурор. Посторонним вход запрещен».

— Добрый вечер, джентльмены!

За столом, скинув пиджаки, расположились лейтенант Трэгг из отдела по расследованию убийств, еще один полицейский, стенографистка, Гомер Гарвин и Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, похожий на гризли.

В комнате было не продохнуть из-за клубов сизого дыма. Гамильтон Бюргер многозначительно откашлялся и кивнул стенографистке.

— Мистер Мейсон, — начал он. — Мистер Перри Мейсон. Пожалуйста, входите и присаживайтесь. Пусть занесут в протокол, что явился мистер Перри Мейсон. Итак, мистер Гарвин, вы заявили, что будете говорить только в присутствии вашего адвоката. Поскольку он здесь, прошу ответить на следующий вопрос: «Чем вы объясняете тот факт, что ваш ботинок испачкан в крови и отпечаток этого ботинка имеется в квартире Джорджа Кассельмана, убитого вечером в прошлый вторник?»

— Постойте, джентльмены, — произнес Мейсон. — Если мой клиент собирается давать показания, я хочу сперва переговорить с ним.

— Мы сидим здесь уже достаточно долго, — заметил прокурор.

— Если мне не будет предоставлена такая возможность, — предупредил Мейсон, — я просто-напросто рекомендую ему воздержаться от каких бы то ни было ответов, и тогда вы сможете продолжить свое ожидание.

— В таком случае мы не гарантируем конфиденциальности нашей беседы, — пригрозил Гамильтон Бюргер. — Мистер Гарвин — видный бизнесмен. Я уже сказал ему, что нам не хотелось бы поступить с ним несправедливо и пока еще можно избежать нежелательной огласки в этом деле.

— Пусть занесут в протокол, — заявил Мейсон, — что я обратился с просьбой предоставить мне возможность переговорить с клиентом перед допросом и что в ответ на мое справедливое требование прокурор пригрозил, что он вызовет репортеров и предаст имя моего клиента огласке.

Гамильтон Бюргер вскочил на ноги, лицо его потемнело от гнева.

— Одну минуту. — Трэгг поспешно поднялся, подошел к окружному прокурору и что-то зашептал ему на ухо.

— Хорошо. Даем вам десять минут, — сказал Бюргер через минуту. — Можете пройти в отдельный кабинет по коридору налево.

Мейсон кивнул Гарвину:

— Пошли.

Тот живо вскочил со своего места, и они вышли в коридор. Затем адвокат открыл дверь приемной, где стояли стол с пишущей машинкой, канцтоварами и несколько стульев. Мейсон быстро оглядел комнату, подошел к другой двери и открыл ее. Это был гардероб.

— Залезаем.

Они протиснулись в небольшую каморку. Мейсон включил свет.

— Кабинет наверняка прослушивается, — объяснил адвокат. — Мне что-то не понравилось выражение лица Бюргера. Уж больно легко он сдался. Ну, говори, только тихо. Отвечай, что стряслось, черт возьми, да поскорее!

— Мне следовало все рассказать раньше, — вздохнул Гарвин. — Я… проклятие… дело в том, что я разочаровался в собственном сыне.

— Случается. Ты здесь не оригинален.

— Да… но теперь все в порядке. Я полагал, что он женился не на той девушке, а сейчас вижу, что с девушкой все в порядке.

— Ты хочешь сказать, что Стефани замешана в убийстве?

— Я хочу сказать, — ответил Гарвин, — что я люблю Стефани… люблю с самого первого дня, когда увидел ее. Я хотел, чтобы младший женился на ней… то есть мне казалось, что я так хочу. Но когда он выбрал другую… Знаю, что я должен был сожалеть об этом… но… но… я страшно обрадовался.

— Ты ничего не говорил Стефани?

— Боюсь, что намекнул… и все. Я ведь гожусь ей в отцы.

— Это так, хотя некоторые женщины предпочитают пожилых мужчин…

— Сейчас, — Гарвин нетерпеливо вставил, — это не важно, Мейсон. Я говорю об этом, чтобы ты лучше понял ситуацию…

— У нас времени в обрез, — в свою очередь перебил его адвокат. — Поэтому излагай одни голые факты. И чем скорее, тем лучше. Итак, ты взял этот злосчастный револьвер, из которого стреляли в Кассельмана, и положил его в стол сына. Я пытался отвести подозрение от оружия, которое ты оставил у Стефани, и решил сделать то, что сделал. Таким образом, все запуталось…

— Погоди, погоди, ты ошибаешься. Я не клал никакого оружия в стол сына.

Мейсон возразил:

— Но ведь ты был на квартире у Кассельмана, прежде чем поехал к себе на работу. Ты убивал его или не убивал?

— Не будь идиотом. После меня у него побывала Стефани.

— Что же ты у него делал?

— По дороге на работу я заехал к Кассельману. Я только что вернулся из Лас-Вегаса. Было начало девятого. Ключом я открыл замок парадной двери. Сам знаешь, Перри, какие замки стоят на входных дверях. Их можно открыть практически любым ключом. Ну, таким образом я проник в дом. Поднялся наверх и постучал. Он открыл дверь, но не стал приглашать войти. И вообще, когда я представился, он повел себя как-то странно. Заявил, что не один и у него нет времени вести беседы, и предложил приехать к нему снова в одиннадцать часов. Потом захлопнул дверь прямо перед моим носом… Я одно не пойму, Перри, откуда тебе известно, что я там был? Ни одна душа не знает, что я был у Кассельмана.

— Не имеет значения, откуда я узнал, — ответил Мейсон.

— Куда ты поехал от Кассельмана, к себе в контору?

— Не сразу. По пути я останавливался, чтобы заправиться и позвонить в Лас-Вегас, а потом уже поехал к себе. Перед этим я предварительно позвонил Еве и попросил подготовить для меня кое-какой материал.