Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 26. Убийство в спальне

— Вы знали, что за вами следят?

— Разумеется.

— Как же вы выбрались?

— В «гелиарах» под кроватью имеется небольшая кладовка. Сделана почти незаметно, и дверца кладовки открывается наружу, то есть если что нужно туда загрузить, то надо выйти, и… а располагается эта дверца не с той стороны, где вход, а с противоположной. Получается, что двери всех трейлеров открываются на правую сторону, а дверца кладовки — на левую.

Мейсон внимательно слушал.

— Я прекрасно знала, что за мной наблюдают, но под кроватью как раз ничего не было. Когда трейлер украли, то вычистили все, что можно.

— И вы использовали этот люк?

— Да. Заползла под кровать, открыла люк, на животе сползла на землю, потом закрыла его и на цыпочках ушла в темноту. Трейлер был между мной и преследователями, а они следили за главной дверью.

— Куда вы пошли?

— Перешла поле для гольфа, добралась до станции техобслуживания, вызвала по телефону такси и поехала к мистеру Балларду. А у него были вы.

— Откуда вы знаете?

— Я слышала ваши голоса.

— Вы слышали и мой голос?

— Но разговаривали двое. Мужчины.

— Мой голос вы слышали?

— Но они сказали, что вы там были и что об этом уже вопрос не стоит, вот я и подумала…

— Говорили ли вы полиции, что слышали мой голос?

— Но это мог быть…

— Говорили ли вы полиции, что слышали мой голос, отвечайте?

— Да.

— Хорошо. Что вы сделали?

— Я знала, что мистеру Балларду не понравилось бы, если б я вошла к нему, когда он с кем-то беседовал, поэтому я обошла дом сзади и стояла там, покуда вы не уехали. Я нашла там какой-то яшик, подставила его под кухонное окно и в этот момент услышала, как спереди перед домом завели автомобиль. Я подумала, что это вы и что вы уехали, забралась на яшик и заглянула в кухню. Я хотела постучать. по стеклу, привлечь его внимание и спросить, могу ли войти. Но мистер Баллард лежал на полу.

— Минуточку, мисс Дюваль, давайте как можно точнее: сколько времени прошло между тем моментом, когда вы услышали, как я завел автомобиль, и тем, когда вы встали на ящик и заглянули в кухню?

— Я забралась на ящик сразу, же, как только услышала, что двигатель заработал.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Мистер Баллард лежал как-то неестественно. Уж очень неподвижно и как-то… а из-под тела у него текло что-то красное. Ну а потом я увидела этот здоровенный кухонный нож в спине.

— Все-таки сколько времени прошло от момента, когда я предположительно уехал, и до того времени, когда вы встали на ящик и заглянули в окно?

— Ну… я думаю, что не более… Вы знаете, полицейские спрашивали то же самое.

— Что вы им ответили?

— Я ответила, что прошла минута или полторы.

— А вы не думаете, что этот промежуток мог быть дольше?

— Нет. Дольше не мог быть. Даже короче, пожалуй…

— Почему тогда вы сказали полиции, что минута или полторы, если полагаете, что на самом деле было меньше?

— Потому что вы мой адвокат, вы меня защищаете и я… я не хотела вас подводить.

— Так сколько же в действительности прошло времени?

— Самое большее — секунд тридцать. Если он провожал вас до дверей, то у него не было бы времени ни на что другое. Только вернуться обратно в кухню, и все.

— Он проводил меня почти до самых дверей. Точнее — до небольшого коридорчика перед входной дверью, а открыл себе я сам.

— В таком случае он едва-едва успел вернуться на кухню, потому что… если, конечно, вы, после того как вышли, не делали там чего-то еще. Походили, может быть, посмотрели. Находясь за домом, ваш голос я не слышала. Услышала только, как завелся мотор.

— Ладно, допустим, — сказал Мейсон, — к этому еще вернемся. А говорили ли вы полиции о том, что это Баллард снабжал вас деньгами?

— Пока еще нет.

— Намерены сказать?

— Я боюсь, что мне придется. Меня приперли к стенке. Господин окружной прокурор считает, что это я убила, и предлагает договориться.

— То есть как договориться?

— Он сказал, что если я дам показания, будто нашу с вами встречу в доме Балларда устроили вы и что вы подавали мне сигнал, опуская и поднимая роликовую шторку, то он позволит мне признать себя виновной в непредумышленном убийстве и я пробуду за решеткой совсем недолго. Он сказал также, что знает наверное, что вы опускали и поднимали шторку с целью подать сигнал мне, и что если я буду говорить правду, то отделаюсь пустяковым сроком.

— Что вы ему ответили?

— Сказала, что хочу подумать.

— А он?

— Он поторопил меня. Сказал, чтобы я приняла решение как можно скорее.

Мейсон усмехнулся:

— Ему хотелось, чтобы вы приняли решение до того, как переговорите со мной, не правда ли?

— Да, он подразумевал это. Он даже сказал, что вы меня отговорите.

— Знайте же, мисс Дюваль: как только вы сделаете подобное заявление, он сможет привлечь меня к ответственности за лжесвидетельство, и это будет означать лишение права адвокатской практики с последующим отбыванием наказания за лжесвидетельство.

Арлен Дюваль невесело опустила глаза.

— Понимаю, мистер Мейсон.

— А вам такое в голову не приходило?

— Я знала, что господину окружному прокурору очень и очень хочется, чтобы я подтвердила, будто вы мне сигналили. Он предлагает все, что угодно.

— Но он не сдержит своего обещания. Он, конечно, сведет дело к непредумышленному убийству. Это он выполнит. Но как только вы окажетесь в тюрьме, он забудет про вас и не пошевелит и пальцем.

— Я думаю, вы правы, мистер Мейсон, но ведь это такая большая разница — непредумышленное убийство, й… — Глаза девушки наполнились слезами, она заплакала.

— И что?

— И убийство высшей категории. С отягчающими обстоятельствами и так далее. Как только представлю, что меня привязывают к холодному металлическому креслу, что я слышу, как в сосуд с кислотой падают шарики цианида, что становится трудно дышать… О Господи, я больше не выдержу!..

— Забудьте об этом, — резко оборвал ее Мейсон, — они вас обрабатывают, пытаются сломить.

Арлен Дюваль вытерла слезы, но губы у нее дрожали.

— Куда вы пошли после того, как поняли, что Баллард мертв?

— Попыталась связаться с доктором Канцлером.

— Вам удалось?

— Нет. Я звонила по городскому. Под вымышленным именем, естественно.

— Вы его не застали?

— Нет. Не было на месте. И сказали, что вернется около полуночи.

— С кем вы разговаривали?

— С его медсестрой.

— Розой Трэйвис?

— Да.

— Она вам нравится?

— Я ее ненавижу, и она мена тоже терпеть не может.

— Поняла ли она, кто звонит?

— Не думаю. Я изменила голос и представилась пациенткой. Сказала, что доктор Канцлер просил обязательно позвонить, если появятся определенные симптомы, и… в общем, сказала, что он мне обязательно нужен.