Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 26. Убийство в спальне

— Я смотрю, что тебе доподлинно известно, что и как произойдет, — саркастически заметил Дрейк.

— Известно.

— Так, может, ты и знаешь, кто этот посетитель? Тот, о котором ты не хочешь, чтобы узнала полиция.

— Знаю.

— Ну и я знаю. Хочешь угадаю? Натан Бейн.

— Ошибаешься, Пол.

— Тогда кто же?

— Некто по имени Перри Мейсон, — эффектно закончил адвокат.

После полуночи французский квартал Нового Орлеана полностью преображается, приобретая черты неповторимой, присущей только этому старинному городу на Восточном побережье Индивидуальности. Ночные гуляки, оставив своих спутниц на тротуаре у дверей ресторана или бара, отправляются за припаркованной где-то неподалеку машиной. Подогнав ее к входу, водитель, к своему глубокрму удивлению, не обнаруживает подруги на месте. Она, как оказывается, вместо терпеливого ожидания на тротуаре, смело бросается куда-то вниз по извилистой, с односторонним движением улице в поисках местечка, где можно было бы перехватить «на посошок». Раздраженный вероломством своей подруги, мужчина, разумеется, резко нажимает на клаксон, призывая назад исчезнувшую невесть куда беглянку. Тем временем его машина уже заблокировала узкую, полузадушенную улицу. Застрявший за ним автомобиль пока еще вежливо, но достаточно настойчиво, напоминает о себе двумя-тремя клаксонными гудками. В ответ раздается протестующая клаксонная трель — разве этот болван сзади не видит, что отнюдь не ради собственного удовольствия перекрыл движение потерявший свою ветреную подругу водитель!

«Пробка» растет как на дрожжах. Каждый новый водитель считает своим долгом ненавязчиво, время от времени, напомнить о своем существовании коротким гудком, но в какой-то момент терпение у них лопается, и все застрявшие по вине этого недоумка спереди начинают вместе оглушительный клаксонный концерт, требуя освободить улицу. Когда подобное случается, а случается оно почти каждый вечер, гудящий автомобильный рев разрывает в клочья ночную тишину французского квартала.

Парочки, пошатываясь, прощаются на выходе из ночного клуба, под немузыкальную какофонию обмениваются с новыми знакомыми телефонами, и, поскольку они забывают, что другим хочется спать, то их голоса слышны на всю улицу. Прибавьте к этому тех перебравших виски и пива гуляк, которые, издавая дикие вопли, с удовольствием гоняют по тротуару консервные банки, собранные для утренней уборки. Незадолго перед рассветом, когда все понемногу успокаиваются, появляются грохочущие мусоровозы, они с шумом очищают улицу. Измученный, жаждущий тишины жилец во французском квартале может только мечтать заснуть до шести часов утра. Большинство из них вообще не спит.

Протиснувшись через толпу полуночников и обитателей квартала, Мейсон дважды обошел особняк — надо было убедиться, что за домом не следят. Затем он вошел через узкий проход в просторный, внутренний дворик колониальных времен, поднялся на второй этаж по винтовой лестнице, украшенной оригинальным деревянным орнаментом. Понятие этажа было условным: дома сто пятьдесят лет назад строились на болотах, поэтому в трезвом состоянии лучше было не смотреть на перекосы пола на этаже: они производили удручающее впечатление. У самой лестницы адвокат заметил табличку «2-А» на слегка приоткрытой двери. В комнате горел свет, и он осторожно посмотрел, нет ли там кого-нибудь. Настольная лампа освещала комнату, на столе, к которому был приставлен маленький стульчик, лежали газеты и журналы. Свет настольной лампы не попадал на тяжелую портьеру, закрывавшую большие венецианские двери, в тени оставался крохотный балкончик, прилепившийся над тротуаром. Дверь в конце этажа скрипнула. Мейсон услышал осторожные шаги, затем раздался приглушенный вскрик, едва не заставивший его вздрогнуть.

— Вы… как вы сюда попали? — это была Нелли Конуэй.

— Давайте вначале кое-что выясним, — жестко сказал адвокат.

Они вошли в квартиру. Мейсон расположился на кресле и показал Нелли Конуэй на стул.

— Это не займет много времени, — обратился он к ней.

Она на мгновение застыла, подозрительно взглянула на него и инстинктивно схватилась за сумочку, которую держала под мышкой.

— Знаете что, мистер Мейсон, — начала она, — я не вполне понимаю, зачем вы сюда приехали. Я как раз собиралась послать вам деньги.

Она присела на стул, открыла сумочку, вытащила две стодолларовые бумажки, замешкалась на секунду, прибавила еще одну стодолларовую ассигнацию и подтолкнула их через стол к Мейсону. Адвокат задумчиво посмотрел на стодолларовые банковские билеты:

— Откуда у вас эти деньги?

— Они — часть соглашения.

— Какого соглашения?

— Того, что я заключила с Натаном Бейном.

— Прекрасно. — Мейсон все еще держал доллары в руке. — Расскажите мне об этом соглашении и вообще о том, что произошло с вами в тот день.

— Ну, в общем, все было так, как я вам говорила по телефону. Когда я пришла собрать вещи, он был несколько смущен, заметно нервничал. Я как ни в чем не бывало спросила его о новой сиделке, и тут выяснилось, что она совершенно неожиданно ушла, ну, не захотела работать, и он попросил помочь. Разумеется, экономка тоже помогала ухаживать за миссис Бейн, но одной ей было трудно управляться. По его словам, ночью должны были приехать родственники миссис Бейн, так что речь шла о каких-то нескольких часах.

— Ну а вы что?

— Я, разумеется, согласилась, и не потому, что он меня попросил, а ради миссис Бейн, которую я, как вы знаете, очень люблю и уважаю. Я отправилась к ней в спальню и заменила экономку. Ну а дальше делала свою обычную работу сиделки, описывать ее нет надобности за исключением того, что мы довольно долго говорили с миссис Бейн. Вы знаете, я удивилась, насколько хорошо она себя чувствовала в этот день. Она еще никогда так не спала, как в эту ночь.

— Ну и о чем же вы с ней говорили?

— Обо всем. Она задавала мне массу вопросов.

— А точнее.

— Ну, во-первых, она спросила меня, где я была и почему меня заменили на другую сиделку. Говорила, что не хочет, чтобы я уходила, что она ко мне привыкла и привязалась, спрашивала, не обидела ли она меня чем-нибудь, и так далее.

— И вы что, рассказали ей всю правду, я имею в виду ваш арест по обвинению в воровстве и судебное разбирательство?

— Разумеется, почему бы и нет?

— Просто я спрашиваю, — пояснил Мейсон. — Рассказывайте. А Натан Бейн не входил, пока вы беседовали?

— Мистер Бейн никогда не переступает порог спальни жены. Это оказало бы нежелательный эффект на миссис Бейн. Об этом знает и доктор, и сам мистер Бейн. Все это очень прискорбно, но, увы, это факт, с которым необходимо считаться.