Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 25. Дело о небрежной нимфе

— Сейчас я говорю только о кошельке, — сказал Мейсон.

— Очень хорошо, о кошельке, — согласился шериф.

— Указывало ли что-нибудь на то, что кошелек не мог быть брошен в воду в субботу вечером?

— Да нет, сэр, пожалуй, ничто об этом не говорило.

— Ну вам известно что-нибудь относительно того, что в субботу вечером, еще до убийства, подсудимая приходила в дом мистера Олдера?

— Нет, сэр, мне лично ничего об этом не известно.

— Ну, хорошо, а вообще вам известно что-нибудь об этом инциденте?

— Ваша честь, — перебил Глостер, — я возражаю против показаний шерифа о вещах, которые ему лично неизвестны.

— Совершенно верно, — сказал Мейсон. — Но я думал, что вы, возможно, захотите рано или поздно предъявить суду какие-то факты, так что предъявляйте их сейчас.

— Я намерен предъявить только те факты, — сказал Глостер, — которые указывают, что Джорджа Олдера убила подсудимая. Если и существуют какие-либо другие факты, пусть их предъявляет защита.

— Очень хорошо! — Нахмурив брови, Мейсон на секунду задумался. — Если такова ваша позиция, я останусь в пределах технической необходимости и не буду предъявлять факты, которые могут служить вещественными доказательствами. Но прошу вас делать то же самое, сэр.

Шериф заявил, даже не дожидаясь вопроса:

— Содержимое кошелька указывает, когда он был брошен.

— Содержимое? — переспросил Мейсон.

— Когда мы заглянули в кошелек, — пояснил шериф, — мы нашли в нем газетную вырезку с заметкой, которая была, по-видимому, опубликована в «Экспрессе» за третье число, в утреннем выпуске. Речь шла о краже драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов и жалобе Олдера…

— Минутку, шериф! — перебил его Мейсон. — Сама вырезка и есть наилучшее вещественное доказательство, а не ваши воспоминания о ее содержании.

— Очень хорошо, согласен. Вырезка находится здесь.

Мейсон на мгновение заколебался, быстро обдумывая ситуацию, потом сказал:

— Ваша честь, я возражаю против приобщения к уликам и самого кошелька на том основании, что нет определенных данных, указывающих на время, когда он был брошен в воду, и его содержимого на том основании, что они не имеют отношения к делу, неуместны и несущественны, если только, разумеется; среди них нет какого-либо предмета, указывающего на владельца этого кошелька. Особенно я возражаю против оглашения этой газетной вырезки, как и любой другой, ибо возможно, что обвинение воспользуется этим, дабы посеять предубеждение в умах жюри против моей подзащитной.

— Ваша честь, — заметил Глостер, — если содержимое кошелька существенно и важно — а мы настаиваем, что это именно так, — и если в нем содержатся улики, которые защита стремится скрыть от членов жюри, то, конечно, возражение защитника не должно повлиять на решение суда о приобщении кошелька и его содержимого к вещественным доказательствам.

— Дайте мне взглянуть на содержимое, — попросил судья Кэри.

Шериф подал ему конверт.

Судья запустил руку в конверт, пошарил в нем, потом вытряхнул содержимое на свой стол, тщательно перебрал все предметы и, казалось, особенно заинтересовался именно газетной вырезкой.

— Эта вырезка из «Экспресса»? — спросил он.

— Утренний выпуск за третье число, — пояснил Глостер.

— В таком случае это кажется существенным. Конечно, суд позволит приобщить ее к вещественным доказательствам только с целью подтвердить дату, когда кошелек мог быть обронен в воду. Но содержание этой вырезки не будет рассматриваться как улика или вещественное доказательство. То есть какие бы вопросы ни рассматривались в этой вырезке, они не могут составлять часть улик в этом деле, и членам жюри будет предложено принять во внимание наличие этой газетной вырезки лишь для уточнения времени.

Мейсон сказал:

— Ваша честь, вы понимаете, что, имея в виду лишь содержание этой газетной вырезки, будет совершенно невозможно для любого человека выполнить рекомендацию суда об ограничении внимания только датой.

— Ну что ж, — сказал судья Кэри, — суд дает инструкции, а уж выполнение их лежит на совести каждого из членов жюри.

— Если мы собираемся рассмотреть, — сказал Мейсон, — обстоятельства, сопутствующие данной части обвинения, предъявленного моей клиентке, не лучше ли было бы предъявить также все имеющиеся у обвинения факты и занести в протокол судебного заседания все, что произошло в связи с обвинением.

— Я не хочу, чтобы это было сделано, — возразил Глостер. — Я предъявляю обвинение, а если подсудимая пожелает сослаться со своей стороны на какие-либо оправдывающие ее обстоятельства, это ее право… при условии, если предъявляемые ею факты будут уместны. Но то, что сейчас просит защита, повторяю, я считаю неуместным. Мы здесь слушаем дело об убийстве, а не об ограблении, имевшем место несколько раньше. При помощи этой газетной вырезки мы хотим только установить, когда кошелек был обронен в воду.

— В таком случае, о’кей, — сказал Мейсон. — Я согласен, чтобы в протокол было занесено, что в этом кошельке находилась вырезка из газеты, вышедшей в день убийства, а свидетелю обвинения нет надобности оглашать содержание этой газетной вырезки или приобщать ее к вещественным доказательствам.

— Я не нуждаюсь в вашем согласии, — возразил Глостер. — И хочу, чтобы жюри ознакомилось с этой вырезкой.

— Вот видите, ваша честь, — сказал Мейсон. — Шерифу нужно, чтобы члены жюри прочитали эту вырезку и были настроены предубежденно в отношении моей клиентки. А весь этот разговор относительно цели, ради которой вырезка должна быть приобщена к вещественным доказательствам, совершенно бессмыслен.

— Вопрос о дате здесь чрезвычайно важен, — сказал судья Кэри. — Если это вырезка из газеты, которая не появлялась в продаже ранее полудня, а кошелек был найден вечером третьего числа, вскоре после того, как было совершенно убийство, то суд не видит иного выхода, кроме как позволить приобщить ее к вещественным доказательствам, но ограничить ее использование только рамками доказательства элемента времени… если советник обвинения пожелает принять ваше предложение, но, по-видимому, советник этого делать не желает.

— Очень хорошо, ваша честь! — согласился Мейсон. — Но у меня есть несколько дополнительных вопросов относительно самого кошелька.

— Спрашивайте.

— Шериф, вы показали, что, когда этот кошелек был извлечен со дна залива, он был положен в конверт и опечатан. Содержимое было вложено в другой конверт, и этот конверт был также опечатан.

— Да сэр.

— И некоторые из присутствовавших написали на конвертах свои фамилии?

— Совершенно верно.

— А затем конверты были опечатаны?

— Да, сэр.

— Когда это было сделано?