Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 25. Дело о небрежной нимфе

— Да, был, сэр.

— И что вы там обнаружили, шериф?

— Когда я приехад, там уже были люди, прибывшие туда некоторое время назад. Я организовал обыск, осмотрелся. Мы обнаружили, что с пристани пропала лодка, одна из маленьких лодочек, и предположили, что в ней мог скрыться убийца. На пристани был установлен сигнал тревоги, но тот-, кто был знаком с его устройством, знал, что его можно отключить только со стороны берега, и тогда он бездействовал около трех минут, но потом опять включался. Я занялся той частью расследования, которая включала розыск лодки.

— И вы нашли ее?

— Да, сэр, нашел.

— Где?

— Она плавала в заливе.

— Можете нам показать на этой карте, хотя бы приблизительно, точку, где вы нашли эту лодку?

— Да, сэр, могу. Она была как раз вот здесь, — где я сейчас поставлю карандашом крестик.

— Лодка была найдена в вашем присутствии?

— Да, сэр.

— А вы не заметили ничего особенного в этой лодке?

— Она была свежепокрашена зеленой краской.

— Вы производили расследование относительно яхты под названием «Китти-Кей», принадлежащей обвиняемой?

— Да, сэр.

— Что именно вы обследовали?

— Место, где на боку яхты было пятно размазанной зеленой краски.

— А что вы сделали с этой зеленой размазанной краской?

— Я проследил, чтобы ее сняли и отправили на химический анализ в лабораторию для сравнения с зеленой краской, которой была выкрашена та лодка, которую мы обнаружили дрейфующей в заливе и которую мы впоследствии опознали как лодку, принадлежавшую Джорджу С. Олдеру.

— Что еще вы делали? — спросил Глостер.

— Да вот, — медленно протянул шериф, — мы подумали, что если кто-то прыгнул второпях ночью в лодку, так он мог уронить что-нибудь… На всякий случай я захватил с собой подводный бинокль и стал просматривать дно залива, где был пришвартован небольшой скиф.

— И нашли что-нибудь? — спросил Глостер, бросив на зал торжествующий взгляд.

— Да, сэр.

— Что именно?

— Женский кошелек.

— А где сейчас этот кошелек?

— Он хранится у меня, — сказал шериф.

— Будьте любезны предъявить его суду.

Шериф открыл сумку, достал плотный конверт, запечатанный красным сургучом и покрытый многими подписями, и протянул судье.

— Он тут, в этом конверте.

— Ну-с, а вы произвели инвентаризацию содержимого этого кошелька?

— Да, сэр, произвел.

— А где предметы, находившиеся в кошельке?

— Они у меня, сэр, во втором конверте.

— Эти конверты, как я вижу, запечатаны и на них имеются подписи?

— Да, сэр.

— Чьи это подписи?

— Я написал свою фамилию на конверте, в котором был запечатан кошелек. Так же поступили и другие полицейские, присутствовавшие при этой процедуре.

— А содержимое кошелька?

— Оно было помещено в другой конверт, и эти подписи тоже сделаны свидетелями.

— А ваша подпись есть на обоих конвертах?

— Да, сэр, на обоих.

— А вы уверены, что печати с тех пор оставались нетронутыми?

— Да, сэр, уверен.

— Моя подпись тоже, я полагаю, там имеется? — улыбнулся Клод Глостер.

— Да, сэр.

— Я взгляну на них, а затем попрошу передать конверты членам жюри присяжных, чтобы каждый из них мог лично убедиться, что печати остались нетронутыми.

— Есть возражения относительно порядка процедуры? — спросил Мейсона судья Кэри.

— Никаких, ваша честь.

Конверты прошли через руки членов жюри, потом встал окружной прокурор.

— Теперь я прошу вскрыть эти конверты и находящиеся в них предметы приобщить к вещественным доказательствам. Одним вещественным доказательством будет кошелек, другим — его содержимое.

— Ваша честь, я бы хотел возразить, — сказал Мейсон. — В связи с моим возражением я прошу разрешить мне допросить свидетеля в порядке перекрестного допроса.

— Пожалуйста, приступайте!

— С помощью подводного бинокля вы увидели этот кошелек, лежавший на дне залива? — спросил Мейсон, повернувшись к шерифу.

— Да, сэр, я подсвечивал электрическим карманным фонариком.

— Дно было цесчаное или илистое?

— В том месте песчаное. Белый песок. Кошелек был очень заметен на нем.

— Вот именно, — согласился адвокат. И этот кошелек лежал там, где вы могли разглядеть его через бинокль, лежа вниз лицом на небольшом причале?

— Да, сэр.

— Значит, кошелек лежал очень близко к причалу?

— Да, сэр.

— Где его мог уронить кто-нибудь, стоя на причале?

— Где его могла уронить с причала женщина, прыгнувшая с него в лодку, что наиболее вероятно в данной ситуации.

— Отвечайте только на мой вопрос, шериф, — попросил Мейсон. — Кошелек лежал на дне, куда его могла уронить особа, стоявшая на причале?

— Полагаю, что так, но в таком случае женщина, конечно, знала бы, что она уронила его, и…

— Вот именно, — перебил шерифа Мейсон. — Я вижу, вам непременно хочется отстоять вашу точку зрения, так что ладно, согласимся с вами. Но факт остается фактом: кошелек мог быть брошен в воду и кем-нибудь еще, стоявшим на причале?

— Ну да, конечно мог.

— Так вот, значит, вы увидели лежавший на дне кошелек. И что вы затем сделали?

— Достал его.

— Как?

— Войдя за ним в воду.

— Какова там глубина?

— Футов шесть-семь.

— А кто пошел за ним? Вы сами?

— Нет, один из моих выборных депутатов.

— О! — улыбнулся Мейсон. — Вы увидели кошелек, а доставать его послали одного из депутатов?

— Он один из лучших наших пловцов.

— И он вытащил кошелек?

— Да.

— А скажите, шериф, можно ли было по виду этого кошелька определить, когда он был брошен?

— Знаете, вот когда вы заговорили об этом, то скажу, что если вы взглянете на…

— Шериф, — резко перебил его Мейсон, — я настаиваю, чтобы вы отвечали непосредственно на мой вопрос. Настаиваю категорически. Сейчас я говорю только о самом кошельке. Повторяю вопрос: можно ли было по виду этого кошелька определить, когда он был брошен?

— Нет, сэр.

— Он просто лежал там, на песке?

— Ну, он, разумеется, не мог лежать в одном положении долго на песчаном дне.

— Почему, шериф?

— Ну как же, ведь песок все время в движении… приливы и отливы…

— Как долго он мог оставаться там, не будучи покрыт песком? Помните, вы даете показания под присягой, шериф.

— Да я, право… я не знаю…

— Я так и думал, что вы не знаете, — улыбнувшись, сказал Мейсон. — Ну, а поскольку вы совершенно искренне сказали, что по виду кошелька нельзя было определить, когда он был брошен в воду, вы можете только сказать, что он мог быть брошен кем угодно, включая подсудимую, вечером в субботу, до убийства.

— Вы сейчас говорите о кошельке?

— О кошельке, — кивнул Мейсон.

— Ну, если вы хотите ограничиться кошельком, то я согласен, что могло быть и так, как вы говорите, а если коснуться содержимого…