Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 17. Дело о смертоносной игрушке

— Хорошо, ваша честь.

— Очевидно, — продолжал судья, — что сегодня нам не удастся завершить рассмотрение этого дела. Я предлагаю, чтобы эксперт-баллистик провел упомянутое исследование до завтрашнего утреннего заседания.

— Хорошо, ваша честь, — сказал Бюргер.

— А теперь продолжайте свой перекрестный допрос, мистер Мейсон.

— Произошла ли у вас стычка с обвиняемой до ее увольнения?

— Не знаю, как вы понимаете слово «стычка», — сказал Энклитас. — Эллен Робб набросилась на меня.

— То есть?

— Она меня била и царапала.

— Но вы ударили ее?

— Я оборонялся.

— Вы ударили ее?

— Повторяю: я оборонялся.

— Вы ударили ее?

— А что мне было делать, если она вцепилась мне в лицо? Я' пытался оттолкнуть ее.

— Вы ударили ее?

— Ну хорошо: я ее ударил! — закричал Энклитас.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Насколько я знаю, вы ударили ее по глазу.

— Не знаю, куда я ее ударил. Просто хлопнул разок.

— А вы видели ее с подбитым глазом?

— Да, видел.

— И подтверждаете, что против вас был возбужден иск на семь с половиной тысяч долларов за физический и моральный ущерб, который вы в результате этой стычки нанесли обвиняемой?

— Я возражаю, ваша честь, — сказал Бюргер. — Перекрестный допрос ведется некомпетентно и в недопустимом тоне.

Судья, явно заинтересованный, наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть Джорджа Энклитаса.

— Ваше возражение отклоняется, — сказал он Бюргеру. — Смысл вопроса адвоката в том, чтобы доказать предвзятость показаний свидетеля.

— Ответьте на вопрос, — обратился Мейсон к Энк-литасу.

— Хорошо, в конце концов против меня действительно возбудили иск. Любой адвокат может сделать это. Но обвиняемая ничего не получила и не получит.

— Вы намереваетесь позаботиться о том, чтобы она ничего не получила?

— Совершенно верно. Вы попросту навесили на меня этот неприятный иск, рассчитывая, что я пойду на компромисс. У меня есть для вас новости, мистер Мейсон. Вам не получить с меня и десяти центов.

— Короче говоря, я вам не нравлюсь? — спросил Мейсон.

— Поскольку вы задаете мне-такой вопрос и поскольку я вынужден отвечать здесь'под присягой, скажу, что мне ничего в вас не нравится. Не нравится даже земля, по которой вы ходите.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы разок взглянули на этот револьвер и поняли, что именно его вы в свое время отдали Хелману Эллису.

— Совершенно верно.

— Но вы даже не посмотрели на номер!

— Мне это ни к чему. Я знаю этот револьвер.

— И что же вы о нем знаете?

— Послушайте, мой компаньон купил сразу четыре револьвера, мистер Мейсон, в нашем магазине для охотников и рыболовов, принес их в мое заведение и отдал мне.

— Вы знаете их номера?

— А чего ради я должен был запоминать эти номера? — возмущенно спросил Энклитас. — К чему мне держать их в голове?

— Все эти револьверы выглядели одинаково? — спросил Мейсон.

— Да, одинаково. Это был специальный заказ.

— И ваш компаньон пришел в магазин, чтобы забрать их?

— Да, я сделал заказ, а когда хозяин магазина сообщил мне, что заказ выполнен, я послал за ними Слима Маркуса.

— И все эти револьверы на вид были идентичны?

— Да, я уже сказал.

— Но тогда как вы можете утверждать, что сейчас перед нами револьвер, который вы дали Хелману Эллису? Как вы отличаете его от остальных, если даже не знаете номера?

— Потому что я знаю этот револьвер.

— Но что в нем такого особенного? — спросил Мейсон. — Какая разница между ним и другими вашими револьверами?

— Ну, у этого вот конкретного револьвера есть небольшая зазубрина впереди.

— И еще какая-нибудь примета?

— Нет, не думаю.

— А где находятся остальные три револьвера?

— Они у меня.

— Где?

— Естественно, в моем заведении. Я не ношу с собой сразу три револьвера, по одному в карманах брюк и еще один — в кармане пиджака, — съязвил Энклитас.

— С позволения суда, — сказал Мейсон, — замечу, что приближается время перерыва перед вечерним заседанием. Мне хотелось бы, чтобы этот свидетель вернулся в суд завтра утром, захватив с собой свои револьверы.

Гамильтон Бюргер, покраснев от негодования, вскочил с места и повернулся к судье:

— Мы снова сталкиваемся с очередным трюком адвоката Мейсона, ваша честь. Хорошо известно, что, когда в дело включается Мейсон, он принимается выкапывать отовсюду самые разные револьверы. Он силком впихивает их в дело и вовсю жонглирует ими и всех сбивает с толку. Три револьвера Джорджа Энкли-таса значат для этого ничуть не больше, чем весь оружейный арсенал в витрине магазина Для охотников и рыболовов.

Я склонен согласиться с окружным прокурором, — кивнул судья Кейзер. — Мне трудно понять, какое отношение имеет револьвер Энклитаса к нашему делу.

— Свидетель идентифицировал револьвер, который отдал Хелману Эллису, заявив, что на нем есть спереди небольшая зазубрина, — сказал Мейсон. — Только и всего.

— Но этого вполне достаточно в данных обстоятельствах, — кипя от ярости, выкрикнул Бюргер.

Мейсон внезапно толкнул револьвер прямо в руки прокурору.

— Отлично, — сказал он, — если вы так полагаете, покажите эту зазубрину, чтобы суд увидел ее.

— Покажите сами, — заорал Бюргер. — Вы не имеете права мне приказывать!

— Тогда, может быть, эту зазубрину покажет свидетель, — спокойно сказал Мейсон. — Я предложил вам сделать это только ввиду вашей уверенности, что примета достаточна для идентификации. Я вручаю револьвер свидетелю и прошу его продемонстрировать отметку для идентификации. — Мейсон повернулся к Джорджу: — Будьте столь любезны, мистер Энклитас, оставить свидетельское место и показать суду и окружному прокурору эту бороздку или зазубрину на передней части револьвера.

— Он может показать ее суду, — прошипел Бюргер, — но ему незачем показывать примету окружному прокурору. Окружному прокурору хорошо знаком этот револьвер. Окружной прокурор, однако, настоятельно советует суду с величайшей внимательностью проследить за тем, чтобы бирки, помечавшие револьверы как вещественные доказательства, не были бы подменены. В настоящий момент адвокат Мейсон располагает двумя револьверами и, если только ему представится малейшая возможность…

— Достаточно, — холодно перебил его судья. — Для подобного заявления у вас нет никаких оснований. Пусть свидетель подойдет поближе и покажет суду зазубрину на передней части револьвера.

— Ну, по сути дела, это и не зазубрина, — сказал Эн-клитас, выступив вперед, — а просто место, где поцарапан металл. Мы поспорили о том, достаточно ли прочна маникюрная пилочка, чтобы деформировать сталь, вот я и провел ее концом вдоль этого места. Я…

Энклитас внезапно замолчал, посмотрел на револьвер, потом перевернул его и поднес к свету.