Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 14. Дело о разведенной кокетке

— Офицеры спрашивали вас про пистолет?

— Какой пистолет?

— Тот, что нашли в Сиэтле.

Дикси поспешно приложила палец к губам, на лице у нее появилось паническое выражение.

— Пистолет в Сиэтле? Честное слово, мистер Мейсон, я не знаю, о чем вы говорите. Я не имею ни малейшего представления…

— Какое вам предъявлено обвинение?

. — Вообще-то мне еще не предъявили определенного обвинения, но мне думается, они подозревают меня в убийстве Джорджа Фэйетта или в каком-то сообщничестве… Воображают, будто мы с Моррисом прикончили его вместе.

— Они вам не сказали, какими уликами располагают против вас? Опровергали ли они вашу историю? Не говорили ли, что вас где-то видели, и так далее?

— Абсолютно ничего.

— И они вас не спрашивали о…

Девушка снова приложила палец к губам.

— Пожалуйста, мистер Мейсон! Не надо. — Потом умоляюще произнесла: — Мистер Мейсон, беретесь ли вы представлять меня?

— Возможно, — ответил тот.

— И вы считаете, что все будет в порядке?

— Это будет зависеть от того, поверит ли жюри вашему рассказу.

— Ну а-они смогут поверить?

— Ну. нет. Только не этой истории!

Шагая по кабинету, Мейсон воскликнул:

— Это какой-то бред!

Делла Стрит сочувственно кивнула.

— Поставьте их на возвышение и предоставьте им слово. И оба моих клиента заработают смертный приговор, а я стану посмешищем в глазах всего города!

— Почему вы так уверены, что они говорят неправду?

— Я вовсе не уверен. Вся беда в том, что их рассказы звучат неправдоподобно, хотя как будто бы все в них объяснено, и именно так, как если бы эти истории состряпали хитроумные защитники.

— Так, может быть, лучше им и вовсе не выступать, — предложил Пол.

— В том-то и несчастье, что они сами это сделали. Их признаниями полны все газеты.

— Да, я имею в виду перед жюри.

— Публика ознакомилась с обстоятельствами дела. Если я посоветую моим подопечным отказаться от признаний и предложу обвинению точно доказать их вину, какова будет реакция общественности? Дикси и Моррис решат, что случившееся, с ними настолько ужасно, что даже их адвокат не уверен, выдержат ли они перекрестный допрос.

— Так что же ты будешь делать? — спросил Дрейк.

— Будь я проклят, если знаю. Понимаешь, возможно, рассказ моих подопечных и правда. Какой-нибудь сверххитрый убийца спланировал дело таким образом, что когда знающих или видевших его людей поймает полиция, кому те и расскажут все происшедшее с ними, то их рассказ будет лишь отчасти походить на реальность, и недалекий адвокат, кого они могут, разумеется, нанять, ничем не поможет им на суде, где уже сами судьи будут уверены в том, что именно рассказчики и совершили умышленное убийство.

— Не думаю, что вы не сумеете убедить жюри, что все было так, как говорят Дикси и Моррис Альбург, — вставила Делла.

— Сомневаюсь, что у меня хватит на это пороху.

Потом Мейсон повернулся к Полу.

— Пол, у нас имеется один-единственный шанс: разыскать ту девицу, которая явилась в номер 721 под видом Дикси Дейтон.

— С чего начать поиски?

— Я бы изучил прошлое Джорджа Фэйетта. Надо выяснить решительно все, обращая внимание на всех женщин, с которыми он был связан. Впрочем, это ничего не даст…

— Почему нет? Все вроде бы логично.

— Если мои клиенты не солгали, что мы имеем дело со слишком опытным и умным противником, чтобы он стал прибегать к услугам особы, когда-либо связанной с Фэйеттом. Нет, это должен быть совершенно посторонний человек, о котором никто никогда и не подумает. Даже из другого города.

— Ну и что же мы сделаем, если все-таки разыщем ее? — задал вопрос Дрейк. — Вы покажете под присягой, что разговаривали с ней, а она станет утверждать, что нет. После чего и Миневра Хэмлин подтвердит, что вы ошибаетесь.

— Я вовсе не собираюсь давать каких-либо показаний, Пол.

— Почему нет?

— Быть одновременно защитником и свидетелем — неэтично.

— Это незаконно?

— Нет. Ассоциации юристов такие штуки не нравятся.

Зазвонил телефон.

Делла взяла трубку, повернулась к Полу и сказала:

— Это вас, мистер Дрейк.

— Алло. Да, что такое? Обождите, не забивайте себе голову неверными идеями! Вы абсолютно уверены? Что? Нет, я не могу сказать ничего иного, кроме того, что эта девица ошиблась. У нас имеются неопровержимые доказательства. Этого я вам не скажу!

В сердцах он бросил трубку на рычаг.

— Вы знаете, кто это звонил? Эта нахалка Миневра Хэмлин. Сообщила, что она немедленно уходит с работы, потому что я пытаюсь принудить ее к даче ложных показаний. Она устраивается в конторе районного' прокурора на большую зарплату. Ну, как вам это нравится?

— Что ж, районный прокурор не поблагодарит тебя за такое приобретение, но пусть пеняет сам на себя… Мне же придется засесть за обдумывание всех слабых мест в системе обвинения. Я им покажу, что такое перекрестный допрос. А уж над непогрешимой Миневрой будет смеяться весь город. Это я тебе обещаю!

Гамильтон Бюргер, высоченный детина, живот которого напоминал пивную бочку и плохо сочетался с необыкновенно важным видом и надменными манерами, поднялся с места, как только было объявлено слушание дела, и заявил:

— Я хочу сделать несколько предварительных замечаний, ваша честь.

— Очень хорошо, — кивнул судья Леннокс.

— Я протестую против того, чтобы Перри Мейсон представлял защиту в данном деле. Как я полагаю, суд не доверит ему такую миссию.

— На каком основании?

— Мистер Мейсон является свидетелем обвинения. Он получил повестку. Я намерен вызвать его в этом качестве.

— Мистер Мейсон является свидетелем обвинения? — недоверчиво переспросил судья.

— Да, ваша честь…

— Неслыханное дело для защитника…

— Тем не менее, ваша честь, я тщательно просмотрел все законоположения по данному вопросу, — сказал Бюргер, — и мистер Мейсон вполне правомочен в нем. Он один из основных свидетелей, который должен доказать весьма важную связь в цепи доказательств.

— Вы получили повестку, мистер Мейсон? — спросил судья.

— Да, ваша честь. Мне была вручена повестка.

— И вы одновременно являетесь адвокатом двоих обвиняемых?

— Совершенно верно.

Судья обратился к прокурору:

— Вы возражаете против того, чтобы Перри Мейсон выступал в качестве защитника на процессе?

— Да, ваша честь.

— Что вы скажете по этому поводу, адвокат?

— Я бы сказал, что это не его дело.

Судья Леннокс покраснел от злости.

— Я вовсе не хочу неуважительно относиться или отзываться о суде, — невозмутимо продолжал Мейсон. — Я выполняю свои обязанности, районный прокурор — свои.

— Это неэтично, — заявил. Бюргер.