Фрэнсис Дункан - Такое запутанное дело. Когда конец близок

Даже Льюису Холдену не всегда удавалось сохранить невозмутимость. Порой его энтузиазм и театральность выглядели вымученными. Внешне отношения с Картхэллоу оставались прекрасными, однако не стоило труда заметить, что друзья редко смотрели друг другу в глаза. Холден производил впечатление портного, из последних сил пытавшегося удержать в руках и хотя бы грубо сметать расползавшуюся ткань, или актера, игравшего роль перед враждебно настроенной публикой в окружении неадекватных партнеров.

Через два дня после прогулки в Пенкран общество собралось на пляже, а ранним вечером Картхэллоу пригласил всех в «Парадиз». Завязалась оживленная беседа, и даже Элтон Стил проявил непривычное воодушевление.

Мордекай Тремейн и Хильда Ивленд поднимались по крутой тропинке, замыкая процессию.

– Приятный день, – заметил Тремейн.

Его спутница взглянула на него с улыбкой и, держась за перила, остановилась, чтобы перевести дух.

– Очень рада. Честно говоря, я испугалась, что своей глупой болтовней испортила вам отдых.

– Миссис Картхэллоу выглядит вполне довольной, – поделился наблюдением Тремейн. – А Адриан держится так, словно действительно обожает ее. Надеюсь, этот добрый знак обещает благие перемены.

Миссис Ивленд кивнула, и они оба продолжили путь.

Однако основания для оптимизма таяли с каждой минутой. Первым диссонансом прозвучал случайно услышанный диалог Холдена и Картхэллоу, когда те спускались по лестнице из студии. В голосе Картхэллоу сквозило раздражение:

– Черт возьми, Льюис! Я не ребенок и знаю, что делаю! Не беспокойся, получишь свои деньги!

– Тебе известно, что меня волнуют не сами деньги, – возразил Холден. – Страшно за тебя. Работа от этого только страдает. А что будет, если ты сорвешься?

– Мои проблемы, – зло процедил Картхэллоу. – Незачем постоянно читать нотации. Думаешь, не понимаю, в каком я дерьме?

Он заметил Мордекая Тремейна, и его глаза вспыхнули ненавистью. Холден явно смутился. Тремейн благоразумно сделал вид, будто ничего не слышал.

Второй неприятный инцидент произошел после обеда. Компания вышла на свежий воздух, а когда Хильда Ивленд попросила принести сумочку, Тремейн вернулся в гостиную, не подозревая, что там кто-то остался. Он приблизился к двери, взялся за ручку и услышал взволнованный голос Хелен Картхэллоу:

– Скажите правду, Льюис. Сколько?

Конечно, следовало постучать и войти. Мордекай Тремейн был готов первым признать, что, оставаясь в неподвижности, поступает совсем не так, как принято вести себя в приличном обществе. Однако природное любопытство, распаленное рассказом Хильды Ивленд, помешало заявить о своем присутствии.

– Сумма не настолько велика, чтобы вы беспокоились, дорогая, – неохотно ответил Холден.

– Сколько, Льюис? – настойчиво повторила Хелен.

– Около пяти тысяч.

– Так много! – в ужасе воскликнула она.

Холден поспешил успокоить ее:

– Я не богат, Хелен, но и не совсем беден. Вам известно, что я умею довольствоваться малым. Спешить некуда. Торопить Адриана не собираюсь.

– Знаю, Льюис, – тихо произнесла миссис Картхэллоу.

– К тому же, – продолжил Холден, – такой человек, как Адриан, способен быстро заработать эту сравнительно небольшую сумму. Он знаменит и может назначать цены.

– Вы так считаете? – В голосе Хелен послышалась горечь. – Многие думают, будто Адриан богат, однако если тратить деньги быстрее, чем удается заработать, то впереди нет ничего, кроме банкротства. Мы с вами понимаем друг друга, и притворяться незачем. Адриан не любит обсуждать финансовые проблемы, и все же я знаю, что он выписывает больше чеков, чем оплачивает. В последнее время заказов у него немного, а работы продаются не так хорошо, как можно вообразить. К тому же, кое-какие события не прибавили ему популярности, и результат не заставил себя ждать.

– Он всегда готов вступить в схватку, – согласился Холден. – Однако, выражая собственный взгляд, всего лишь остается честным в творчестве.

– Незачем защищать Адриана, Льюис, – сухо возразил Хелен. – Тем более передо мной. – Она рассмеялась, но ее смех прозвучал невесело. – Наверное, вам кажется странным, что я проявляю заботу о благополучии мужа. Очевидно, до такой степени привыкла изображать добропорядочную жену, что не могу выйти из роли.

Мордекай Тремейн почувствовал, что стоит за дверью слишком долго. Совесть уже отказывалась молчать. Он бесшумно вернулся в начало коридора, а потом снова направился к гостиной, по пути нарочито громко откашливаясь. Распахнул дверь и вошел в комнату.

– О, прошу прощения! – смущенно воскликнул Тремейн. – Право, не предполагал, что здесь кто-то есть. Хильда забыла сумочку и попросила принести. Ах да, вот она где.

Он забрал то, зачем явился, быстро закрыл за собой дверь и с облегчением вздохнул. Неприятно сознавать, что две пары глаз напряженно следят за каждым твоим движением, и каждый взгляд скрывает подозрение и стремление понять, сколько времени ты провел под дверью и что успел услышать.

Мордекай Тремейн так долго приучал себя просыпаться в половине седьмого утра, что процесс больше не сопровождался болезненными ощущениями. Каждый день в одно и то же время он открывал глаза, вскакивал с постели и выполнял привычный набор упражнений. Облаченная в пижаму бесформенная фигура ни в малейшей степени не напоминала могучие торсы с рекламных проспектов спортивных клубов, однако в пользе производимых перед распахнутым окном резких движений Тремейн не сомневался.

Глубоко дыша, как и положено довольному жизнью человеку, исправно совершившему все, что нужно только что начавшимся днем, Мордекай Тремейн отправился к скалам. Обычно ранняя прогулка уводила его в сторону Фалпорта, однако сегодня он решил для разнообразия прогуляться по пляжу в противоположном направлении. Песок был плотным и чистым, а в воздухе ощущался терпкий запах водорослей и соли. Увлекшись, Тремейн ушел дальше, чем планировал. Быстро шагая по широкому золотистому пляжу, время от времени перелезая через отколовшиеся от скалы и преградившие путь камни, он бодро шел до тех пор, пока не взглянул на часы и не обнаружил, что следовало немедленно повернуть к дому, чтобы не опоздать к завтраку. Ни один разумный человек не согласился бы пропустить неподражаемый завтрак, приготовленный Кейт Тайнинг.

Мордекай Тремейн уже хорошо изучил местность, а потому решил дойти до следующего нагромождения камней, подняться по деревянной лестнице и вернуться по верхней тропинке. Довольный собственной изобретательностью, он умиротворенно продолжил путь и в эту минуту увидел Адриана Картхэллоу.

Рядом с художником стоял тот самый неряшливо одетый человек, с которым он разговаривал в Ист-Энде. Человек с приплюснутой головой, выступавший в театре Фалпорта под именем Мортона Уэстфилда. Человек, от знакомства с которым Адриан Картхэллоу решительно отказался пару дней назад. Мордекай Тремейн поспешил скрыться из виду. Увлеченные беседой собеседники не заметили появления постороннего. Шаги тонули в песке, а мерный шум прибоя заглушал любой случайный звук.