Эшли Уивер - Смерть парфюмера

Тут меня осенило, а потом нахлынула досада от того, что до меня так долго доходило. Майло вернулся так поздно не из-за того, что он добывал информацию в каком-то ночном клубе, а потому, что ездил в Бове и обратно. Облил, скорее всего, его какой-то потерявший равновесие пассажир, а не подвыпившая дамочка.

Я заново прокрутила в голове наш ночной разговор. Хорошо подумав, я решила, что беседа с работником морга, Рене, могла занять максимум полчаса. Что бы Майло ни делал вчера вечером, стало ясно, что он провел полночи не в ночном клубе.

Я ощутила знакомую внезапную слабость и пустоту внутри, за которыми поднялась волна негодования. Мой муж мне соврал.

Для встречи с Сесиль Беланже я одевалась очень тщательно. Мне хотелось по-прежнему создавать впечатление ничем не занятой дамы со значительными средствами. Беланже могли выйти из низов, но теперь они решительно приобщались ко вкусам высшего общества.

Я выбрала черный костюм со свободным жакетом, надетым поверх черной шелковой блузки в белый горошек. И дополнила наряд жемчужным ожерельем, браслетом и простой черной шляпкой с пером. Утонченный образ, который, как мне казалось, вполне соответствовал сдержанной элегантности Сесиль Беланже.

Я попрощалась с Майло, не спросив о билете в его кармане. Мне требовалось время, чтобы решить, как это преподнести. Я была уверена, что существует вполне разумное объяснение или же такое, которое может казаться разумным ему. В любом случае что-то мне подсказывало: надо подождать. Однако это вовсе не означало, что я не думала об этом во время поездки в такси.

Особняк семьи Беланже казался таким же величественным, как и в вечер приема. Я надеялась, что сегодняшний день окажется более плодотворным для расследования, чем прием.

Меня впустили в дом и проводили в небольшую гостиную. Она была искусно убрана в тонах, напоминавших весенний цветущий сад. Мебель обшита бледно-фиолетовым атласом, шторы – из розового бархата. На стенах – натюрморты маслом, изображающие увядшие цветы. Даже обои на стенах в приглушенной цветочной гамме. Убранство комнаты говорило о вкусе и богатстве, в воздухе витал запах лаванды.

Через несколько секунд после того, как я вошла в комнату и села около отделанного мрамором камина, появилась Сесиль Беланже. Я удивилась тому, что ее сопровождает Беланже-старший, Антуан. Оба были одеты в черное, выглядя торжественно и мрачно на фоне пастельного убранства комнаты. Я обрадовалась, что выбрала похожий ансамбль в темных тонах.

– Благодарю, что приняли меня сегодня, – сказала я Сесиль, когда мы обменялись любезностями. – Понимаю, сколько теперь на вас навалилось важных и неотложных дел.

– Нужно обсудить массу деталей, и я точно не знаю, сколько вы намереваетесь пробыть в Париже, – произнесла она. – Мой брат Антуан решил составить нам компанию. Как вам известно, он теперь исполняет обязанности главы «Парфюм Беланже».

В ее словах чувствовалась какая-то натянутость, словно ей не хотелось их произносить. Мне стало интересно, продолжит ли Сесиль безоговорочно принимать его главенство. Судя по тому, что я услышала из их разговора во время приема, едва ли.

– Здравствуйте, мадам! – произнес он таким тоном, по которому становилось ясно, что мое здоровье ему совершенно безразлично. Казалось, что Антуан Беланже не обладал исходившим от его брата шармом. Он выглядел так, словно изо всех сил старался скрыть свое нетерпение. Есть много более приятных и полезных дел, нежели угождать какой-то англичанке, тешащей свое тщеславие.

Я видела причину его раздражения в том, что Сесиль согласилась иметь со мной дело. Я была уверена, что семья Беланже не нуждается в деньгах, и задумалась: может, она пошла на это для того, чтобы позлить брата.

Конечно, вполне могло статься, что Антуан Беланже сражен утратой и возмущен вмешательством со стороны почти сразу после смерти отца. В обычных обстоятельствах я бы так и подумала. Однако, увидев с какой напористостью и жесткостью он заявил свои права на трон Беланже, я решила, что это вовсе не так.

Видимо, будет нелегко общаться с ними одновременно. В конце концов, они боролись за власть, и я не могла поддерживать каждого из них. Но я полагала, что есть способ предложить то, что хотят и он, и она. Антуану нужно уважение, а Сесиль, по-моему, откликнется на сочувствие. Нужно лишь найти соотношение между этими линиями поведения.

Мы сели, и служанка принесла чай. Я заметила, что подавали его скорее в английской, чем во французской манере.

– В последнее время мы привыкли пить чай по-английски, – сказала Сесиль, словно читая мои мысли. – Берил очень тщательно соблюдает время вечернего чаяпития. – Из ее слов я не смогла понять, что она думает о своей мачехе.

Я взглянула на Антуана Беланже, полагая, что он как-то отреагирует на это, но на его лице ничего не читалось.

– Мы столь же часто пьем кофе по-турецки и чай с молоком и специями по-индийски, – произнес Антуан, и я немного удивилась, что он вступил в разговор. – Наш отец посмотрел мир и впитывал все, что тот ему предлагал. Он принял многие иностранные обычаи и говорил на семи языках. Нас он тоже вырастил полиглотами, чтобы мы могли общаться с заказчиками на их родном языке. – Я заметила, что оба заговорили со мной по-английски, несмотря на мое желание общаться по-французски, и теперь я поняла почему. Это являлось частью метода Беланже, очередной прием, располагающий к себе клиента. Элиос Беланже был человеком проницательным.

– Похоже, ваш отец – очень притягательная личность, – заметила я.

– Был, – ответила Сесиль куда мягче, чем мне доводилось слышать. Антуан промолчал.

Меня окутал чайный аромат, и я вдохнула его.

– Прекрасный запах, – оценила я. – Жасмин?

– Да. Няня, которая ухаживает за моей младшей сестрой, поделилась с нами этим секретом. Она много лет прожила в Англии и рассказала о дивном рецепте заваривания чая. Отцу он особенно понравился. Он каждый вечер выпивал чашку такого чая.

– Какая прелесть! – восхитилась я, надеясь увести разговор в сторону от мадам Нанетт. Я не хотела случайно выдать связь между ней и Майло.

– Я много лет с удовольствием пользуюсь духами Беланже, – начала я, сделав глоток чаю. – И очень жду, когда у меня появится собственный аромат.

Сесиль кивнула:

– Надеюсь, мы окажемся достойными продолжателями его дела.

Антуан едва заметно нахмурился, но промолчал.

– Абсолютно в этом уверена, – быстро согласилась я.

– Мой отец был великим человеком, – сказала Сесиль. Я взглянула на Антуана, гадая, заметил ли он, что она произнесла «мой отец», а не «наш». Похоже, Сесиль решила вести себя так, словно ее брата нет в комнате.

Если эти слова и оскорбили его, то он не подал виду. На самом деле я не была уверена, слушает ли он нас. Антуан зажег сигарету и курил, глядя куда-то в угол.