Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Каким образом вы попали туда? – спросил Холмс.

– Расскажу вам по порядку. Только посадите меня, чтобы я мог свободнее говорить… Это случилось в 83 году, в августе. Питер Карей был хозяином «Морского Носорога», а я простым гарпунщиком. Мы на обратном пути домой выбрались изо льдов при встречном ветре и целой неделе шторма с юга, как вдруг увидели суденышко, которое было отнесено на север. На нем был всего один человек – и тот не моряк. Экипаж думал, что судно пойдет ко дну, и ушел к норвежским берегам в шлюпке. Я думаю, что все они утонули. Итак, мы взяли человека к себе на пароход, и он имел с капитаном длинный разговор в каюте. Единственный его багаж состоял из жестяной шкатулки. Насколько мне известно, имя этого человека никогда не упоминалось, и на вторую ночь он исчез, точно никогда его не существовало. Говорили, что он бросился за борт или же упал за борт во время бурной погоды, которую мы претерпели. Один только человек знал, что с ним случилось, и этот человек был я, видевший собственными глазами, как капитан поднял его за пятки и перебросил через перила среди темной ночи, за два дня до того, как мы увидели Шотландские маяки.

То, что я узнал, я оставил при себе и ждал, что из этого выйдет. Когда мы вернулись в Шотландию, легко было умолчать об этом деле, и никто не задавал вопросов. Неизвестный человек умер от несчастного случая, и никто не расспрашивал о нем. Вскоре после того Питер Карей бросил море, и только много лет спустя я узнал, где он находится. Я догадывался, что он совершил преступление ради содержимого жестяной шкатулки, и что он может теперь хорошо уплатить мне за молчание.

Я узнал, где он живет, от матроса, который встретил его в Лондоне, и отправился к нему, чтобы прижать его. Первую ночь он был довольно благоразумен и готов был дать мне такую сумму, которая освободила бы меня на всю жизнь от моря. Мы должны были окончательно решить это на третью ночь. Когда я пришел, то застал его на три четверти пьяным и в подлом настроении. Мы сели, пили и болтали о старине, но чем больше он пил, тем меньше нравилось мне выражение его лица. Я наметил себе острогу на стене и подумал, что она может мне пригодиться. Наконец он набросился на меня с проклятиями и плевками, со смертоубийственным выражением в глазах и большим складным ножом в руке. Он не успел вынуть его из ножен, как я проткнул его острогой. Боже мой, какой он испустил рев; лицо его до сих пор мешает мне спать! Я стоял там, кровь его лилась вокруг меня, и я ждал, но все было тихо, и я снова расхрабрился. Я окинул взглядом комнату и увидел на полке жестяную шкатулку. Я, во всяком случае, имел на нее столько же прав, сколько Питер Карей, а потому взял ее с собой и покинул домик. Но я, как болван, оставил на столе свой кисет.

Теперь я вам расскажу самое странное изо всей истории. Не успел я выйти из домика, как услышал чьи-то шаги и спрятался в кусты. Человек, крадучись, вошел в домик, вскрикнул, точно увидел привидение, и, давай Бог ноги, быстро скрылся из моих глаз. Кто он был такой, и что ему было нужно – этого я не знаю. Что же касается меня, то я прошел десять миль пешком, сел на поезд на станции Тенбридж Уэлльс и достиг Лондона, никем не замеченный.

Ну-с, когда я осмотрел шкатулку, то не нашел в ней никаких денег, а только бумаги, которые я бы не дерзнул продать. Я лишился своей власти над Черным Питером и очутился на мели в Лондоне без единого шиллинга в кармане. Оставался только мой промысел. Я увидел ваши объявления о гарпунщиках и большом жалованье и отправился к агентам, которые и прислали меня к вам. Вот все, что я знаю, и снова скажу, что, если я убил Черного Питера, то закон должен меня благодарить за это, потому что я избавил его от расхода на веревку.

– Очень ясное показание, – заметил Холмс, вставая и закуривая трубку. – Я думаю, Гопкинс, что вам нечего терять времени, и следует тотчас же препроводить вашего пленника в надежное место. Эта комната не приспособлена для тюремной камеры, и мистер Патрик Кэрнс занимает слишком большую часть нашего ковра.

– Мистер Холмс, – сказал Гопкинс. – Не знаю, как выразить вам свою благодарность. Я даже и теперь не понимаю, как вы достигли такого результата.

– Просто благодаря тому, что я имел счастье с самого начала напасть на верный след. Весьма возможно, что, если бы мне было известно существование записной книжки, то она отвлекла бы в сторону мои мысли, как это случилось с вами. Но все, что я слышал, указывало по одному направлению. Поразительная сила, ловкое обращение с острогой, ром, кисет из тюленьей кожи с низкого сорта табаком, – все это указывало на матроса, да к тому же на китобоя. Я был убежден, что буквы П. К. на кисете простое совпадение, и что они относились не к Питеру Карею, так как он редко курил, и в его каюте не было найдено трубки. Помните, я спрашивал, не было ли в каюте водки и виски. Вы ответили, что было. Много ли людей, не моряков, стали бы пить ром, когда есть эти спиртные напитки? Да, я был убежден, что это был матрос.

– А как вы его нашли?

– Милый мой сэр, задача стала очень простой. Если это матрос, то это может быть только матрос, бывший вместе с Черным Питером на «Морском Носороге». Насколько мне стало известно, Питер никогда не плавал ни на каком другом судне. У меня ушло три дня на телеграфирование в Денди, и в эти три дня я узнал имена матросов, составлявших в 1883 году экипаж «Морского Носорога». Когда я увидел, что между гарпунщиками есть некто Патрик Кэрнс, то мое расследование подходило к концу. Я рассудил, что человек этот, вероятно, в Лондоне, и что он пожелает покинуть на некоторое время страну. Поэтому я провел несколько дней в Ист-Энде, придумал северную экспедицию, предложил соблазнительные условия гарпунщикам, которые пожелали бы служить под командой капитана Базиля. И вот результат!

– Удивительно! – воскликнул Гопкинс. – Превосходно!

– Вы обязаны добиться как можно скорее освобождения молодого Неличана, – сказал Холмс. – Полагаю, что вы у него в долгу. Жестяная шкатулка должна быть возвращена ему, но, конечно, ценные бумаги, которые продал Питер Карей, потеряны навсегда. Вот кеб, Гопкинс, и вы можете увезти своего пленника. Если я буду вам нужен на суде, то мы с Ватсоном собираемся в Норвегию, и наш точный адрес я сообщу Вам позднее.

Прошли года после событий, о которых я собираюсь рассказать, а все-таки описывать их приходится с большой осторожностью. Долго нельзя было, даже с крайней сдержанностью и недомолвками, обнародовать эти факты, но теперь главное действующее лицо отошло в мир иной, и с надлежащими сокращениями история эта может быть рассказана так, чтобы никому не повредить. Она заключает в себе положительно единственный в своем роде случай из деятельности как Шерлока Холмса, так и моей.