Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– И что же было дальше?

– Ну, она в газетах про убийство прочитала и заинтересовалась этим делом. Очень важная дама была, сэр, так говорила хорошо и складно, я и подумал поэтому, что ничего худого не выйдет, если я пущу ее в комнату поглядеть. Вошла она в комнату, увидела кровь на ковре и упала в обморок. Лежит точно мертвая, я бросился в кухню за водой, стал ее поить, она хоть бы что, тогда я пошел на угол в таверну «Тисовое дерево» за водкой, но покуда ходил, барыня пришла в себя и ушла. Ей, наверное, стало стыдно своей слабости, и она боялась мне в лицо взглянуть.

– Ну, а в каком виде был после ее ухода ковер?

– Он был маленько измят, сэр. Она ведь прямо на него упала, а ковер-то гвоздями к полу не прибит. Он и помялся, я его расправил.

– Это вам урок, констебль Макферсон! – с достоинством произнес Лестрейд. – Теперь вы видите, что меня нельзя обмануть. Я только взглянул на ковер и сразу увидел, что кто-то здесь побывал. Счастье для вас, Макферсон, что все здесь благополучно, и что эта дама ничего важного не унесла, а то бы я показал вам, где раки зимуют… Мне очень жаль, мистер Холмс, что я побеспокоил вас по такому пустяковому делу. Я думал, что это вас заинтересует.

– Да, это интересно. А скажите-ка мне, Макферсон, эта дама была здесь один раз?

– Точно так, сэр, один раз.

– А кто она такая?

– Не знаю ее фамилию, сэр. Говорила, что занимается перепиской и ищет работу по объявлению. Ошиблась номером и забрела сюда. Очень красивая дама, сэр.

– Высокая, красивая?

– Точно так, сэр, рослая дама. И красивой ее тоже, пожалуй, можно назвать. Пожалуй, даже и очень красивая. Пришла да и говорит: «Констебль, дайте мне взглянуть на комнату». И просила она меня очень уж умильно, и отказать ей я не мог, думал, что греха тут не будет. Пускай, думал, поглядит.

– А как она была одета?

– Одета она была просто, сэр, в длинном плаще до самых пят.

– А в каком часу она приходила?

– В сумерки, сэр. Когда я шел назад с водкой, начали зажигать фонари.

– Очень хорошо, – сказал Холмс. – Идемте, Ватсон, нам предстоит важное дело.

Мы двинулись в путь. Лестрейд остался в комнате, а кающийся констебль бросился отворять нам дверь. На пороге Холмс приостановился, вынул что-то из кармана и показал полицейскому.

Тот так и ахнул.

– Боже мой!

Холмс приложил палец к губам, положил обратно в карман изумившую полицейского вещь, и мы вышли на улицу.

– Великолепно! – воскликнул он. – Идите скорее, Ватсон. Занавес поднят, и начался пятый, последний акт драмы. Можете быть спокойны, Ватсон, европейской войны не будет, блестящая карьера высокочтимого сэра Трелонэя Гоппа не пострадает, неосторожный государь не понесет наказания за свою неосторожность, нашему министру-президенту не придется иметь дело с международными осложнениями… Теперь от нас требуется такт и ловкость, и история, грозившая бедой всему миру, кончится пустяками.

Я был преисполнен в эту минуту восхищением перед талантами моего друга.

– Вы разрешили задачу! – воскликнул я.

– Ну, это едва ли, Ватсон. В деле есть пункты, оставшиеся невыясненными. Но мы знаем так много, что должны будем винить самих себя, если не узнаем остального. Теперь же мы должны идти прямо в Уайтголл-Террас и решить затруднение.

Через несколько минут мы были в резиденции министра иностранных дел. Шерлок Холмс попросил доложить о нашем приходе леди Тильде. Нас ввели в изящно убранную приемную.

Лицо леди Тильды было все розовое от негодования.

– Мистер Холмс, – воскликнула она, – это недостойно, нехорошо с вашей стороны! Я ведь просила вас сохранить мой визит к вам в секрете. Я не желаю, чтобы он знал о том, что я вмешиваюсь в его дела. И, однако, вы меня компрометируете. Вы пришли сюда, и теперь все будут знать, что у нас с вами есть какие-то дела.

– Извините, сударыня, но я должен был прийти. Мне поручили вернуть это важное письмо, и поэтому-то я явился к вам. Я прошу вас, сударыня, вернуть мне этот документ.

Леди Тильда вскочила с места. Румянец, игравший на ее лице, исчез. Она стала бледна как смерть. Глаза ее блестели, она зашаталась. Одно время я думал, что она упадет в обморок. Она сделала усилие над собой и оправилась. В чертах ее лица попеременно отражались то негодование, то изумление.

– Вы меня оскорбляете, мистер Холмс!

– Ну, нет, сударыня, этот тон бесполезен. Отдайте мне письмо.

Леди Тильда бросилась к сонетке.

– Дворецкий вас проводит, – сказала она.

– Не звоните, леди Тильда. Если вы позвоните, я буду не в состоянии, несмотря на мое искреннее желание, покончить дело без скандала. Отдайте письмо – и все уладится. Если вы доверитесь мне, я все устрою, но если вы хотите идти против меня, вам же будет хуже.

Леди Тильда стояла перед нами – гордая, величественная, с выражением вызова на лице. Она пристально глядела на Холмса, как бы стараясь прочитать его мысли. Рука ее была на сонетке, но она так и не позвонила.

– Вы стараетесь меня запугать; это некрасиво, мистер Холмс. Вы приходите сюда для того, чтобы оскорбить женщину. Вы что-то такое узнали. Ну, что же это такое, скажите?

– Пожалуйста, сядьте, сударыня. Если вы упадете в обморок стоя, вы можете ушибиться. Я не стану говорить, пока вы не сядете. Вот теперь вы сели, благодарю вас.

– Мистер Холмс, я вам даю пять минут.

– Леди Тильда, мне довольно одной минуты. Я знаю о вашем посещении Эдуарда Лукаса и о том, что вы ему отдали это письмо. Я знаю также, как вы хитро проникли на квартиру убитого вчера вечером, и как достали обратно письмо из-под пола, закрытого ковром.

Помертвевшая от страха, едва переводя дух, женщина глядела на моего приятеля.

– Да вы с ума сошли, мистер Холмс, вы прямо с ума сошли! – воскликнула она, наконец.

Холмс вынул из кармана ту же вещь, которую он показывал полицейскому: это была фотография леди Тильды.

– Я нарочно захватил это с собою туда, – сказал он, – и я оказался прав: констебль узнал это лицо.

Леди Тильда тяжело вздохнула. Ее голова откинулась назад на спинку кресла.

– Не волнуйтесь, миледи. Дело может быть исправлено. Письмо у вас, а я вовсе не хочу делать вам неприятности. Я должен вернуть письмо вашему мужу – этим моя миссия кончается. Послушайтесь моего совета и будьте со мною откровенны. В этом – ваше спасение.

Но храбрость молодой женщины была изумительна. Даже теперь она не хотела признать себя побежденной.

– Я вам повторяю, мистер Холмс, что вы заблуждаетесь самым странным образом, – сказала она.

Холмс встал и прошелся.

– Мне очень жаль вас, леди Тильда. Я сделал для вас все, что мог, и вижу теперь, что трудился напрасно.