Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Дело было так. Мы ушли в рейс на «Майском дне» на семь дней, но в пути у нас отвязалась большая бочка с грузом и пробила переборку. Пришлось вернуться в порт на несколько часов. Я сошел на берег и отправился домой, размышляя, какой это будет сюрприз для моей жены, надеясь, что, увидев меня так скоро, она, может быть, обрадуется. С такими мечтами я свернул на нашу улицу и увидел кеб, в котором сидели они с Фэрберном, направляясь куда-то. Они смеялись и не думали обо мне, а я стоял и глядел на них с тротуара.

Даю вам слово, с этого мгновения я стал сам не свой и вспоминаю все, что случилось, как туманный сон. Последнее время я много пил и от всего этого совсем сошел с ума. В голове и сейчас что-то стучит, как молот, а в тот день у меня в ушах гремел целый Ниагарский водопад.

Я погнался за кебом. Говорю же, я сразу потерял голову. В руке у меня была тяжелая дубовая палка, но пока бежал, я решил схитрить и немного отстал, чтобы их видеть, а самому им на глаза не попадаться. Они остановились у вокзала. Возле кассы было много народу, и я смог подойти к ним совсем близко. Но они меня не увидели. Они взяли билеты до Нью-Брайтона. Я сел через три вагона от них. Когда мы приехали, они пошли по набережной, а я – в какой-нибудь сотне ярдов за ними. Наконец я увидел, что они взяли лодку и собираются ехать кататься. День был очень жаркий, и они, конечно, решили, что на воде будет прохладнее.

Теперь они были у меня в руках. Стояла легкая дымка, видимость не превышала нескольких сот ярдов. Я тоже взял лодку и поплыл за ними. Сквозь дымку я видел их впереди, но они плыли почти с такой же скоростью, как и я, и успели отъехать от берега, верно, на добрую милю, прежде чем я догнал их. Дымка окружала нас, словно завеса. Господи, я никогда не забуду их лица, когда они увидели, кто сидит в лодке, которая подплывает к ним. Она закричала не своим голосом, а он стал ругаться как бешеный и норовил ударить меня веслом. Видно, в моих глазах он увидел свою смерть. Я увернулся и ударил его палкой. Голова его раскололась, как яйцо. Мэри я пощадил бы, несмотря ни на что, но она заплакала, обняла его и стала звать: «Алек, Алек!» Я ударил ее, и она упала. Я был похож на дикого зверя, почуявшего кровь. Клянусь Богом, если бы Сара была там, я убил бы и ее. Я вытащил нож и… Впрочем, довольно… Мне доставляло какую-то жестокую радость представлять, что подумает Сара, когда получит это и увидит, чего она добилась. Потом я привязал их к лодке, выломил доску в дне и подождал, пока они не утонули. Я был уверен, что хозяин лодки решит, что они заблудились в тумане, и их унесло в море. Я привел себя в порядок, подплыл к берегу и вернулся на свой корабль. Никто не догадался о том, что произошло. Ночью я приготовил посылку для Сары Кушинг, а наутро отправил ее из Белфаста.

Теперь вы все знаете. Вы можете сделать со мной, что хотите, но вы не сможете наказать меня больше, чем я сам себя наказал. Закрою глаза – и вижу эти лица. Они смотрят на меня, как тогда, когда моя лодка подходила к ним из тумана. Я убил их мгновенно, они же убивают меня медленно. Еще одна такая ночь, и я либо сойду с ума, либо умру. Не сажайте меня в одиночку, сэр! Умоляю вас, не делайте этого, и пусть в ваш последний день с вами поступят так же, как вы сейчас поступите со мной».

– Что же все это значит, Ватсон? – мрачно спросил Холмс, откладывая отчет. – В чем смысл этого круга несчастий, насилия и ужаса? Ведь должен же быть во всем этом какой-то смысл, иначе выходит, что миром управляет случай, а это немыслимо. Так в чем же смысл? Это вечный вопрос, на который человеческий разум так до сих пор и не дал ответа.

– Ну-с, миссис Уоррен, не вижу, что у вас есть особый повод беспокоиться, и не понимаю, с какой стати я, чье время имеет некоторую ценность, должен вмешиваться в это дело. Право же, мне есть, чем заняться.

Так сказал Шерлок Холмс и вернулся к толстой тетради, в которой размещал и индексировал сведения о своих недавних делах.

Однако квартирная хозяйка была с избытком наделена упорством и хитростью, свойственными ее полу, и твердо стояла на своем.

– В прошлом году вы уладили дело одного моего жильца, – сказала она. – Мистера Фэрдейла Хоббса.

– А, да! Очень простое.

– Да он-то только и говорил про вашу доброту и как вы осветили мрак. Вот мне и припомнились его слова, как меня саму одолели сомнения и мрак. Я знаю, вы бы его осветили, если бы захотели.

Тщеславность иногда делала Холмса уступчивым, как, надо отдать ему справедливость, и его доброта. Две эти силы понудили его отложить со вздохом липкую от клея кисточку и отодвинуть кресло назад.

– Ну, что же, миссис Уоррен, расскажите, что вас тревожит. Вы, полагаю, не против табачного дыма?.. Благодарю вас. Ватсон, спички!.. Как я понял, вас тревожит, что ваш новый жилец никуда не выходит из своих комнат, и вы вообще его не видите. Ну, миссис Уоррен, будь вашим жильцом я, вы очень часто меня неделями бы не видели.

– Оно конечно, сэр, да только тут совсем другое. Я боюсь, мистер Холмс, ночами не сплю от страха. Слышать его быстрые шаги то туда, то сюда с раннего утра до поздней ночи и ни разочка его не увидеть – у меня сил нет терпеть. Мой муж нервничает не хуже меня, только он ведь весь день отсутствует на своей работе, а у меня никакой передышки нет. Из-за чего он прячется? Что он натворил? Я ж в доме совсем с ним одна, если не считать девушки, и тут никакие нервы не выдержат…

Холмс наклонился и положил тонкие длинные пальцы на ее плечо. Он обладал почти гипнотической силой утешать, если считал нужным. Испуг исчез из ее глаз, а расстроенное лицо вновь обрело обычное благодушие. Она села в кресло, на которое он указал.

– Если я займусь этим, мне необходимо знать все подробности, – сказал он. – Не торопитесь, подумайте. Малейший пустяк может оказаться наиважнейшим. Вы говорите, что он пришел к вам десять дней назад и заплатил за две недели вперед, включая стол?

– Спросил про мои условия, сэр. Я сказала: пятьдесят шиллингов в неделю. У меня на верхнем этаже есть обособленная маленькая гостиная и спальня со всем прочим.

– Ну, и?

– Он сказал: «Я буду платить вам пять фунтов в неделю, но на своих условиях». Я женщина небогатая, сэр, а мистер Уоррен зарабатывает мало, и деньги для меня очень даже важны. Он достал десятифунтовую бумажку и протянул ее мне: «Вы сможете получать столько же каждые две недели долгое время, если будете соблюдать мои условия. Если вы не согласны, то разговор окончен».

– В чем заключались эти условия?

– Ну, чтоб у него был ключ от входной двери. Да это ничего. Жильцы часто их берут. И еще чтобы никто к нему не входил, и чтоб его ни по какой причине не беспокоили.