Агата Кристи - Смерть на Ниле. Причуда мертвеца

— Да, некстати, — согласился Пуаро.

Миссис Аллертон искоса глянула на него.

— Может, это глупо звучит, но она, знаете, почти напугала меня. Вся как сжатая пружина!

Пуаро медленно кивнул:

— Вы не очень заблуждаетесь, мадам. Всегда пугает сильный накал чувства.

— Вам тоже интересны люди, месье Пуаро? Или вы приберегаете интерес для потенциальных преступников?

— Мадам... вне этой категории остается немного людей.

У миссис Аллертон был слегка озадаченный вид.

— Вы в самом деле так полагаете?

— Если к тому объявится особая побудительная причина, — добавил Пуаро.

— Для всякого случая — своя?

— Естественно.

Миссис Аллертон помедлила, сдерживая улыбку.

— И я могла бы?

— Матери, мадам, в особенности безжалостны, когда опасность грозит их детям.

Та вдумчиво ответила:

— Вероятно, да... да-да, вы совершенно правы.

Минуту-другую она молчала, потом с улыбкой призналась:

— Я сейчас примеряю к нашим постояльцам мотивы преступлений. Очень забавно получается. Что вы, например, скажете о Саймоне Дойле?

— Очень простое преступление, — улыбнулся Пуаро — Кратчайший путь к цели. Без выдумки.

— И так же легко его будет раскрыть?

— Да, он не проявит изобретательности.

— А Линит?

— Это будет в духе Королевы из вашей «Алисы в Стране чудес» [45] Повесть-сказка английского писателя Льюиса Кэрролла. : «Снять с нее голову!»

— Ну конечно: право помазанника Божьего! Что-то наподобие виноградника Навуфея [46] Согласно Библии, царь Ахав, оклеветав и погубив Навуфея, прибрал к рукам приглянувшийся ему виноградник. . А эта опасная девушка, Жаклин де Бельфор, — могла бы она пойти на убийство?

Подумав немного, Пуаро неуверенно сказал:

— Могла бы, я думаю.

— Но вы не уверены в этом?

— Нет. Эта малышка сбивает меня с толку.

— Не думаю, чтобы мистер Пеннингтон мог пойти на убийство. А вы как считаете? Какой-то он усохший, дохлый — мужеством там и не пахнет.

— Зато, может быть, в избытке чувство самосохранения.

— Пожалуй. А как насчет горемыки миссис Оттерборн в тюрбане?

— Она лопается от тщеславия.

— Оно может толкнуть на убийство?

— Мотивы убийства порой совершенно тривиальны, мадам.

— Какие же самые распространенные, месье Пуаро?

— Чаще всего — деньги, иначе говоря — корысть в том или ином виде. Потом — месть, дальше — любовь, страх, жгучая ненависть, благодеяние...

— Месье Пуаро!

— Да-да, мадам! Мне известно, как некий «В» избавился от «А» исключительно во благо «С». Часто под эту статью подгоняют политические убийства. Некто объявляется врагом цивилизации — и посему его устраняют. Забывают, что в жизни и смерти человека волен один Господь Бог.

Он выговорил это суровым голосом.

Миссис Аллертон заметила:

— Я рада, что вы это сказали. И все же Господь определяет исполнителей своей воли.

— Опасно думать так, мадам.

Она оставила серьезный тон:

— После такого разговора, месье Пуаро, будет чудом хоть кого-то застать в живых. — Она поднялась. — Пора возвращаться. Мы же отправляемся сразу после ленча.

Когда они подошли к пристани, молодой человек в свитере как раз садился в лодку. Итальянец уже был там. Когда нубиец наладил парус и они отплыли, Пуаро из вежливости заговорил с незнакомцем:

— Прекрасные достопримечательности есть в Египте, не правда ли?

Молодой человек курил довольно вонючую трубку. Сейчас он вынул ее изо рта и, удивляя образцовым произношением, ответил коротко и резко:

— Меня тошнит от них.

Миссис Аллертон нацепила пенсне и благосклонно заинтересовалась говорившим.

— Правда? А почему? — спросил Пуаро.

— Возьмите, к примеру, пирамиды. Колоссальные бессмысленные сооружения, дань прихоти надменного деспота. Подумайте, как массы людей, обливаясь потом, воздвигали их и умирали тут же. Мне делается тошно при мысли об их страданиях и муках.

Миссис Аллертон задорно подхватила:

— По-вашему, лучше удовлетвориться знанием того, что люди трижды в день принимали пищу и умирали у себя в постелях, нежели иметь пирамиды, Парфенон [47] П а р ф е н о н — главный храм на Акрополе в Афинах, памятник древнегреческой архитектуры периода высокой классики. , прекрасные гробницы и храмы?

Молодой человек хмуро глянул в ее сторону:

— Я думаю, человеческие существа поважнее камней.

— Но после них остаются как раз эти камни, — заметил Пуаро.

— Мне приятнее видеть сытого рабочего, чем так называемое произведение искусства. Важно не прошлое, а будущее.

Тут лопнуло терпение у синьора Рикетти, разразившегося горячечной и не вполне внятной речью.

В ответ молодой человек довел до их сведения все, что он думает о капиталистической системе. Он буквально клокотал от ярости.

Он кончил свою тираду, когда они пристали к отелю.

Ступая на берег, миссис Аллертон со смешком пробормотала:

— Ну и ну!

Молодой человек проводил ее недобрым взглядом.

В вестибюле отеля Пуаро встретил Жаклин де Бельфор в жокейском костюме. Она приветствовала его ироническим полупоклоном:

— У меня прогулка на осликах. Вы советуете заглянуть в туземные деревни, месье Пуаро?

— Туда у вас сегодня экскурсия, мадемуазель? Eh bien, они живописны, только не переплачивайте за туземную экзотику.

— Которую понавезли сюда из Европы? Благодарю, я не настолько легковерна.

Кивнув ему, она вышла на солнцепек.

Собрался Пуаро без всякого труда, поскольку свои вещи содержал в отменном порядке. Потом он отправился в ресторан перекусить.

После ленча отправлявшихся на Второй порог автобус за десять минут доставил на станцию, где надо было сесть в дневной экспресс Каир — Шелал. В их числе были Аллертоны, Пуаро, молодой человек в грязных фланелевых брюках и итальянец. Миссис Оттерборн с дочерью уехали в Дам [48] Д а м — остров на Ниле, южнее Асуана. и Филы и приедут в Шелал прямо к пароходу.

Каирский поезд опоздал минут на двадцать. Когда он наконец пришел, началось обычное светопреставление. Носильщики давились, втаскивая вещи.

Наконец со своей ношей, а также с багажом Аллертонов и совершенно незнакомой кладью запыхавшийся Пуаро оказался в одном купе, а Тим с матерью и чьими-то вещами — где-то в другом.

В купе, где был Пуаро, обреталась преклонных лет дама в негнущемся белом воротничке, в бриллиантах, с выражением безграничного презрения к человечеству на изрезанном морщинами лице.

Бросив на Пуаро высокомерный взгляд, она снова загородилась от всех обложкой американского журнала. Напротив нее сидела крупная, угловатая женщина лет под тридцать. У нее большие щенячьи карие глаза, опущенная полова и вымогательская готовность угодить. Время от времени старуха взглядывала на нее поверх журнала и отдавала приказания: