Агата Кристи - Карибская тайна; Немезида

— Это было ощущение, — продолжила мисс Марпл. — Знаете ли, такое, какое никак нельзя было назвать логическим выводом. Оно основывалось на некоторой эмоциональной реакции или восприимчивости к... ну, я могу лишь назвать это атмосферой.

— Да, — согласился Уэнстед, — есть такая вещь, как атмосфера. В доме, на открытой местности, в саду, в лесу, в публичном учреждении, в коттедже...

— Три сестры. Вот что сразу пришло мне в голову; я почувствовала это и сказала себе эти слова, оказавшись в «Старом особняке». Лавиния Глинн так любезно приняла меня в своем доме. В этих двух словах — «три сестры» — как бы угадывается нечто зловещее. Три сестры из русской литературы, три ведьмы, встретившие Макбета на пустоши... Мне сразу показалось, что этим домом владеет атмосфера печали, глубокого внутреннего несчастья, атмосфера страха и борьбы с атмосферой иной, которую я могу только назвать нормальной.

— Ваше последнее слово заинтриговало меня, — проговорил Уэнстед.

— На мой взгляд, ее проводником в доме являлась миссис Глинн. Именно она пришла в гостиницу, чтобы пригласить меня по прибытии автобуса, и объяснила свое намерение. Совершенно нормальная и приятная немолодая женщина, к тому же вдова. Особенно счастливой она мне не показалась, но это отсутствие счастья не было связано с той печалью и глубокой безрадостностью, просто для ее характера такая атмосфера не подходила. Она увела меня с собой, и я познакомилась с двумя другими сестрами. На следующее утро я услышала от пожилой служанки, принесшей мне утренний чай, рассказ о пережитой в доме трагедии, об убитой приятелем молодой девушке. И о нескольких других девицах, павших в этой окрестности жертвой насилия и сексуального домогательства. Так я пришла к следующему выводу и исключила пассажиров автобуса из списка подозреваемых. Однако убийца должен был еще обнаружиться. И я спросила себя, не может ли один из убийц находиться здесь, в этом доме, куда меня отправили. Клотильда, Лавиния, Антея... три непонятных сестры — три счастливых, несчастных, страдающих, испуганных... но кто они? Прежде всего мое внимание к себе привлекла Клотильда. Высокая, красивая женщина. И личность. Такого же уровня, как Элизабет Темпл. И я ощутила, что здесь, когда поле моих поисков сузилось, я должна, во всяком случае, подытожить то, что мне известно об этих женщинах. Три богини Судьбы. Кто из них может оказаться убийцей? И какого рода убийцей?

И как она убивала? Я ощущала неторопливо — ох, как неторопливо! — скапливающиеся миазмы, как атмосфера становится более плотной. Не думаю, что могла бы найти более точное выражение, чем атмосфера зла. Нельзя было определенно сказать, что злы все трое, однако жили сестры, безусловно, в атмосфере, где зло произошло, оставило свою тень или же до сих пор угрожало им. Первым делом я взялась за старшую... за Клотильду. Красива, сильна, подвластна сильным эмоциям, подвела я итог. Я увидела в ней, скажу откровенно, потенциальную Клитемнестру. Недавно, — мисс Марпл вернулась к повседневной интонации, — меня сводили на греческую пьесу в исполнении любительского театра находящейся неподалеку от моего дома мужской школы. Игра актера в роли Агамемнона произвела на меня глубокое, очень глубокое впечатление, но особенно — игра молодого человека, изображавшего Клитемнестру. Замечательный был спектакль. И мне показалось, что в Клотильде я узнаю тот тип женщины, которая способна запланировать убийство своего мужа и убить его в ванне.

На какое-то мгновение профессору Уэнстеду пришлось собрать все свои силы, чтобы не расхохотаться, несмотря на серьезность тона мисс Марпл. Она строго посмотрела на него.

— Да, если послушать со стороны, это кажется глупым, не так ли? Однако я видела ее подобным образом, так сказать, видела исполняющей эту роль. К несчастью, мужа у нее никогда не было. Она никогда не была замужем, а потому мужа убить не могла. Затем я обратилась к рассмотрению Лави-нии Глинн, приведшей меня в этот дом. Она показалась мне чрезвычайно хорошей, порядочной и приятной женщиной. Но, увы, среди убийц присутствуют люди, производящие подобное впечатление на окружающих. Они обаятельны. Многие убийцы любезны и приятны в общении, и этот факт приводит в изумление окружающих их людей. Существуют и, я бы сказала, респектабельные убийцы... Убийцы, способные на преступление по чисто утилитарным мотивам. Действующие без эмоций, но для того, чтобы достичь какой-либо цели. Я решила, что это маловероятно и что ошибка в высшей степени удивит меня, — и сочла возможным исключить миссис Глинн. Она побывала замужем, овдовела и пребывала во вдовстве уже не один год. Она не могла быть убийцей. После чего я перешла к третьей сестре, Антее. Беспокойная личность. Как мне показалось, рассеянная, плохо координированная и находящаяся во власти некоторой эмоции, которую я определила как страх. Она чего-то боялась. Боялась заметно. Это тоже было подозрительно. Если она в прошлом совершила какого-то рода преступление, которое сочла законченным и забытым, мог произойти какой-то рецидив, какое-то обновление старых проблем, быть может, связанных с появлением Элизабет Темпл; она могла опасаться того, что обнаружится или вскроется прежнее преступление. Антея странным образом смотрит на тебя, а потом вдруг оборачивается, пытаясь что-то разглядеть за собственным плечом, словно бы ощущает, что за спиной стоит кто-то... кто-то пугающий ее. Посему она также могла быть ответом на вопрос. Вероятно, чуть свихнувшаяся убийца. Способная убить в том случае, если почувствует себя в опасности... убить со страха. Но это были всего только догадки. Они представляли собой несколько более развитое изложение тех возможностей, к которым я пришла еще во время поездки.

Однако атмосфера дома оказывала с каждым часом все более глубокое воздействие на меня. На следующий день я пошла гулять по саду вместе с Антеей. Главная травяная аллея привела нас к холмику, возникшему на месте развалившейся оранжереи. Она оказалась заброшенной в конце войны, когда невозможно было найти ни плотника, ни садовника, и рассыпалась на части; наваленные грудой кирпичи засыпали землей и закрыли дерном, а поверх насадили некое ползучее растение. Причем такое, каким пользуются, чтобы спрятать или скрыть уродливую часть дома или сада. Называется полигонум. Это одна из самых быстрорастущих лиан, которая поглощает, убивает и сушит под собой все живое. Она погребает под собой буквально все. В известной степени это даже пугающее растение. У него прекрасные белые цветы, оно может выглядеть очень красиво. В тот день оно еще не совсем расцвело, но готовилось к этому. Я стояла возле него вместе с Антеей, показавшейся мне ужасно угнетенной утратой оранжереи. Она сказала мне, что некогда там рос такой превосходный виноград... похоже было, что память о нем стала для нее наиболее ярким воспоминанием, сохранившимся у нее с детства. И она хотела, отчаянно хотела раздобыть достаточно денег, чтобы разровнять эту горку, восстановить оранжерею и посадить в ней тот же мускат и груши, которые росли в старой оранжерее. Ею владела жуткая ностальгия, томление по прошлому. И не только они. Снова, очень отчетливо, я ощутила эту атмосферу страха. Ее явно пугало нечто связанное с этой горкой. Тогда я еще не могла представить себе, что именно. Вы знаете, что было потом... смерть Элизабет Темпл. И после рассказанной Эмлином Прайсом и Джоанной Кроуфорд истории я пришла к единственному выводу: смерть эта не могла оказаться следствием несчастного случая. Это было преднамеренное убийство.