Мэри Уэстмакотт - Бремя любви

– Но с этим-то вы, конечно, согласны?

– Я хочу сказать, что все это – проблемы человеческого поведения. Что хорошо? Что правильно? Что неправильно? Мы – люди и должны ответить на эти вопросы как можно лучше, ведь нам жить в этом мире. Но все это не имеет никакого отношения к духовному опыту.

– Да, я начинаю понимать, – сказал Уилдинг. – Полагаю, вам тоже пришлось пережить нечто подобное? Как это происходило? Что случилось? Вы с детства знали… – Он не закончил свой вопрос. – Или, – размеренно продолжал он, – вы не имели представления?

– Нет, не имел представления.

Не имел представления… Вопрос Уилдинга вернул Луэллина в прошлое. На много лет назад.

Вот он ребенок.

Чистый и свежий горный воздух. Холодная зима, жаркое сухое лето. Небольшая деревенька. Отец – высокий, сухопарый, почти суровый. Набожный, честный человек высокого интеллекта, несмотря на непритязательность жизни и занятия. Справедливый жесткий человек, который скупо проявляет свои чувства, как бы глубоки и искренни они ни были. Мать – темноволосая уроженка Уэльса, с певучим голосом, отчего ее самая обычная речь звучала как музыка… Иногда по вечерам она читала на валлийском языке поэму, которую ее отец сочинил много лет назад для айстедвуда, фестиваля валлийских музыкантов и поэтов. Дети понимали не все, лишь смутно догадываясь о значении слов, но музыка поэзии пробуждала в душе Луэллина какую-то необъяснимую тоску. Его мать не обладала таким интеллектом, как отец, но у нее была поразительная врожденная мудрость.

Ее темные глаза медленно скользили по лицам детей и задерживались на Луэллине, ее первенце. Они смотрели оценивающе, с сомнением, почти со страхом.

Их взгляд рождал у мальчика беспокойство. Он настороженно спрашивал: «Что, мама? Я в чем-то виноват?» А она улыбалась, нежно, тепло, и говорила: «Нет, сынок. Ты у меня хороший мальчик».

Ангус Нокс резко оборачивался и бросал взгляд сначала на жену, а потом на сына.

Это было счастливое детство обыкновенного мальчика. Без роскоши, во многом спартанского характера, со строгими родителями, суровой дисциплиной. С многочисленными домашними обязанностями, заботами о четверых младших детях, участием в жизни деревни. Благочестивый, но примитивный образ жизни. Луэллин сжился с ним и принимал его как должное.

Однако он хотел получить хорошее образование, и отец его в этом поддерживал. Как все шотландцы, он с уважением относился к учебе и мечтал для своего старшего сына о лучшей доле, чем участь простого землепашца.

«Я по возможности помогу тебе, Луэллин, но много сделать не смогу. Ты должен надеяться на свои силы».

Луэллин так и делал. Поощряемый учителем, решил учиться дальше и поступил в колледж. Во время каникул работал – обслуживал клиентов отелей, кемпингов, по вечерам работал посудомойщиком.

Вместе с отцом они обсуждали его будущее. Он собирался стать либо учителем, либо врачом. Конкретного призвания у него не было, но обе профессии казались ему подходящими. В конце концов он выбрал медицину.

Приходили ли ему на ум мысли о своем предназначении, особой миссии? Луэллин попытался вспомнить.

Что-то все-таки было… Оглядываясь назад с теперешних позиций, он понимал: что-то было. Но в то время он этого не осознавал. Больше всего это походило на страх. За фасадом обыденной жизни таился страх, ужас перед чем-то, чего он не понимал. Когда он оставался один, страх ощущался сильнее, и Луэллин еще активнее включался в жизнь деревни.

Как раз в это время он стал обращать внимание на Кэрол.

Он знал ее всю жизнь. Они вместе учились в школе. Она была на два года моложе, такая застенчивая, угловатая, с очень мягким характером девочка со скобкой на зубах. Родители их дружили, и Кэрол часто бывала в доме Ноксов.

На последнем курсе Луэллин приехал домой и увидел Кэрол другими глазами. Угловатость и скобка на зубах исчезли. Перед ним была хорошенькая кокетливая девушка, свидания с которой добивались все мальчики.

Девушки в жизни Луэллина занимали до сих пор очень незначительное место. Все его время поглощали учеба и работа. Чувства его еще дремали. Но теперь мужская суть вдруг проснулась. Он стал заботиться о своей внешности, тратил скудные средства на новые галстуки и коробки конфет для Кэрол. Его мать, как и все матери, заметив в сыне признаки возмужалости, лишь улыбалась и вздыхала. Настало время, когда ей предстояло отдать его другой женщине. О женитьбе думать, конечно, рано, но, если тому суждено случиться, Кэрол будет неплохим выбором. Из приличной семьи, хорошо воспитана, с мягким характером, здорова. Все лучше, чем какая-то чужая, незнакомая ей девушка из города. «Но недостаточно хороша для твоего сына», – шепнуло ей материнское сердце. Она улыбнулась – все матери с незапамятных времен испытывали те же чувства – и нерешительно поделилась новостью с Ангусом.

– Рановато еще, – сказал он. – Парню нужно определиться в жизни. Но может попасться кто-нибудь похуже. А Кэрол – хорошая девочка. Ума, правда, маловато.

Кэрол была хороша собой и пользовалась успехом, что ей очень льстило. Поклонники не давали ей проходу, но она не скрывала, что отдает предпочтение Луэллину. Иногда заводила серьезный разговор о его будущем. Ее немного смущала неопределенность Луэллина. Ей казалось, что у него недостаточно честолюбия. Но она не показывала озабоченности.

– Лу, у тебя, конечно, есть какие-то планы? Чем ты займешься после окончания учебы?

– Без работы не останусь. Возможностей много.

– А разве тебе не нужно уже сейчас готовиться к какой-то специальности?

– Нужно, если есть склонность к чему-то, а у меня ее нет.

– Но разве ты не хочешь продвинуться в жизни?

– Продвинуться куда? – с легкой насмешкой спросил он.

– Ну… куда-нибудь.

– Но жизнь – это определенный отрезок, Кэрол. От сих до сих. – Он провел на песке линию. – Рождение, рост, школа, приобретение профессии, женитьба, дети, дом, упорная работа, пенсия, старость, смерть. От одной границы до другой.

– Я совсем не то имею в виду, Лу, и ты это знаешь. Продвинуться – значит достичь успеха, признания, так, чтобы тобой все гордились.

– Да какое это имеет значение? – сказал он как-то неопределенно.

– Имеет!

– Важно, как ты проживешь жизнь, а не куда она тебя занесет.

– Глупости! Разве ты не хочешь добиться успеха?

– Не знаю. Вряд ли.

Кэрол вдруг куда-то отдалилась, и он остался один, совершенно один. Он весь сжался, ощутив страх. «Только не я, пусть кто-то другой», – произнес он почти вслух.

– Лу! Луэллин! – донесся до него далекий голос Кэрол. – Что с тобой? У тебя такой странный вид.

Луэллин пришел в себя, снова оказавшись рядом с Кэрол. Она смотрел на него в недоумении. Вид у нее был испуганный. Он вдруг ощутил прилив нежности к ней. Она спасла его, вызволила из того безжизненного пространства. Он взял ее руку.