Виктор Уайтчерч - Убийство в колледже

— Здесь я держу сокровища свой коллекции, — сказал профессор. — О нет, я ни в коем случае не доверяю этим неуклюжим корейским замкам, на самом деле вообще нигде их не использую. Моя надежда — этот висячий замок с кодом, как вы уже успели заметить. Восемь крошечных крутящихся цилиндриков с восемью буквами на каждом. Вам что-нибудь известно о комбинаторике?

— Мне кое-что известно о колокольном звоне, — засмеялся Эмброуз. — Я научился звонить в отцовском приходе. Так что я знаю, что существует пять тысяч сорок комбинаций из букв в этом вашем замке.

— Совершенно верно! И не похоже, что простое обдумывание поможет вам подобрать верную. Но это не тот замок, что висел на сундуке в день, когда исчезла Косвэй. Он новый, так сказать, повешенный на дверь стойла, когда лошадь уже украли. И создатели этого замка, когда я его покупал, дали мне кодовое слово и уверили меня, что подобного нет и никогда не будет. И я единственный, кому это слово известно. Нет, я не открою его даже полицейскому. Можете посмотреть, но вы все равно ничего не найдете.

Осторожно проводя пальцами по верху замка, он крутил цилиндрики, пока не набрал нужную комбинацию. Через мгновение устройство разделилось на две части и тут же вновь перемешало все буквы на цилиндриках.

— Ага! Вы же ничего не видели?

— Нет.

Профессор усмехнулся.

— Я очень осторожный человек, — заметил он, — и особенно внимателен и аккуратен, когда открываю этот сундук в присутствии кого-либо. Даже своим близким друзьям, даже жене и дочери я не даю и взглянуть на кодовое слово. Но несмотря на все предосторожности, Косвэй нет! Сами посмотрите, пропала только одна!

С этими словами профессор открыл сундук: он был полон самых разнообразных миниатюр.

— Конкретно та, — продолжил он, — была маленькой золотой табакеркой с росписью Косвэя на крышке — изысканный дизайн. Сама коробочка чрезвычайно ценна не только из-за красиво расписанного золота, а в основном из-за ее принадлежности истории. Знатоки практически уверены, что это та самая табакерка, которую принц-регент [7] Георг IV (1762–1830). подарил Красавчику Браммелу [8] Джордж Брайан Браммел — законодатель моды в эпоху Регентства в Великобритании. еще до их ссоры. Продажа браммеловской табакерки заверена официально. Эта миниатюра — один из шедевров Косвэя, возможно лучшее произведение великого художника. И конечно эта вещица была небезызвестна всему миру, хотя и принадлежала моей частной коллекции, о чем все так же прекрасно знали.

Но не будем больше тратить время на разговоры о хобби, — прервал свой рассказ доктор Блейк, — и вернемся к моему незаконченному повествованию о Хаттоне. Как я уже говорил, он попросил меня дать ему взглянуть на старый замок (он был с похожим устройством). Вот он.

Профессор вернулся к своему столу и вытащил из ящика точно такой же замок, какой висел сейчас на корейском сундуке, но только немного меньше.

— Итак, Хаттон его очень внимательно изучил, сперва попросив у меня кодовое слово, которое я ему тут же сказал. Я не собирался больше пользоваться этим замком, так что не было причин скрытничать. После осмотра и осмысления увиденного он произнес: «Блейк, у меня есть догадка. Она очень далеко идущая, но я думаю, что буду вести свою мысль именно в этом направлении». Я попросил его поделиться со мной, но он не захотел. «Скорее всего я ошибаюсь, — сказал Хаттон, — а раз так, то я бы не хотел, чтобы кто-либо знал, что творится в моей голове». Вот и все! Не думаю, что это хоть каким-то образом связано с ужасным убийством моего друга, но вы попросили меня рассказать, что я знаю о Хаттоне.

— Я очень благодарен вам за ваш рассказ, сэр. Конечно вряд ли я что-либо из него на данный момент извлеку, но обязательно приму все вами сказанное к сведению. Весьма вероятно, что взяв на себя работу над делом о пропаже вашей миниатюры, мистер Хаттон ступил на опасную почву. Для отнятия человеческой жизни нужен очень весомый мотив, и порой именно мотив становится основным стержнем всего расследования.

Тем временем доктор Блейк вернулся к корейскому сундуку и защелкнул замок.

— Готово! — воскликнул он. — Сомневаюсь, что кто-либо кроме меня в состоянии открыть его, если конечно не потратит несчетные часы, пробуя каждую возможную комбинацию!

Сержант-детектив улыбнулся:

— Позволите мне?

Профессор резко обернулся.

— Вы! — вскричал он, — невозможно, чтоб вы знали…

— Я могу попробовать?

Доктор Блейк быстро пришел в себя и засмеялся.

— Конечно! Но только я не вижу смы… А впрочем, давайте.

Он отступил от сундука, уступая Эмброузу дорогу. Сыщик подошел, нагнулся и принялся медленно крутить замочные цилиндрики.

Не прошло и трех минут, как он уже стоял с простертой к доктору Блейку рукой, а в ней — открытый замок.

— Да как такое возможно! — в изумлении прокричал профессор. — Вы часом не новый Гудини, мистер Эмброуз? Как вам удалось догадаться?

— Догадки весьма опасны в моей работе, сэр, так что я стараюсь их избегать. Я не догадывался. Я знал код.

— Но вы не могли знать. Я лично в этом удостоверился, когда запирал замок. Вы не видели слова.

— Уж простите меня, сэр, но я постоянно практикую искусство наблюдения, особенно на мелких деталях. Сказав, что не собираетесь показывать мне кодовое слово, вы можно сказать бросили вызов моему профессиональному любопытству. В самом деле вам удалось скрыть сам код от моих глаз, но ваши пальцы не полностью закрывали цилиндрики, так что я сумел разглядеть все предшествующие буквы. Я запомнил их: Б. Л. Т. Е. Ф. Т. Ц. Ю. Так вот, я сразу же понял порядок следования букв, так что мне лишь оставалось прокрутить цилиндрики, чтобы открыть замок. Я потратил на это немного больше времени, чем планировал, потому что на первом цилиндрике оказалось две буквы Б, а на пятом — две Ф, и мне не повезло с первого раза промахнуться с обеими. Испробовав еще семь комбинаций я наконец получил что-то отдаленно напоминающее слово — «ИЫТСОЯТЬ». Это напомнило мне буквенный паззл, если можно так выразиться, и я быстро подобрал реальное слово — «ВЫСТОЯТЬ». Все очень просто, сэр, и все это я проделал лишь чтобы доказать вам, что не стоит полагаться на обычные кодовые замки.

— Думаю вы разумно подошли к выбору своей профессии, молодой человек, — ответил профессор, — вас ждет большое будущее. Но ваш эксперимент показывает кое-что еще, — а именно то, что я круглый дурак!

— Что вы, сэр, я бы так никогда не сказал.

— Конечно не сказали бы. Я никому не позволяю называть меня в лицо дураком — даже старшекурсникам. Я лишь имел в виду, что раз вы так быстро подобрали код, то кто-то с такими же острыми умом и сообразительностью вполне мог именно так и открыть предыдущий замок.