Виктор Уайтчерч - Убийство в колледже

Это просто вывело меня из себя, и признаюсь, я не сдержал эмоций и обругал его и весь их комитет, попутно пытаясь выковырять канцелярские кнопки и снять эскиз, но они были слишком плотно вбиты. Когда я обернулся к столу, на глаза мне попался металлический нож для бумаги, который я и взял, чтобы поддеть кнопки. В тот момент я был в ярости, как вы видите, так что думаю это сделало меня неосторожным: я даже немного порвал бумагу — нож соскользнул.

— А что же Хаттон делал все это время?

— Молча стоял спиной к камину.

— И?

— Я расстелил рисунок на столе, чтобы свернуть его в рулон. И далее произошло кое-что, чего я даже точно не могу описать. Как я уже говорил, я вышел из себя, — такое, к несчастью, частенько со мной случается, — и знаете, когда вы работаете над чем-то с диким рвением, вы порой можете не осознавать, что происходит вокруг, и что вы сами в этом «вокруг» делаете. В общем, как оказалось, пока я сворачивал эскиз и уходил, нож все время находился в моей руке. Я имею в виду, что совсем забыл о нем и не положил обратно на стол. Бросив Хаттону резкое «до свидания», я вышел на улицу со свертком в левой руке и только на середине лестницы вдруг понял, что в правой несу этот самый нож.

— Неужели? Очень интересно. Прошу, мистер Финмер, продолжайте. Что вы сделали далее?

— Я на мгновение засомневался и задумался. Первой мыслью было вернуться, но мне совершенно не хотелось снова видеть Хаттона, — я был сыт им и его комитетом по горло. Так что я спустился по лесенке и бросил нож в разрытую яму: он упал в рыхлую землю на самое дно.

Эмброуз присвистнул.

— Черт возьми, сэр! Значит, мистера Хаттона убили не этим ножом.

— Полагаю, — угрюмо сказал Финмер, — если иначе взглянуть на ситуацию, все выглядит так, будто я выкинул этот нож после того, как зарезал им Хаттона?

— Именно так, — сухо ответил сержант-детектив, — но прошу, сэр, продолжайте. Что было после того, как вы ушли из колледжа?

— Ничего.

— Вы никого не видели? Даже в окрестностях колледжа?

— Никого.

— И при входе никого?

— Нет.

— Не заметили ли вы время, когда выходили, — имею в виду, точное время?

— Да, почему же. Мне нужно было успеть на поезд, так что я посмотрел на часы, когда шел через двор: было двадцать пять минут второго.

Эмброуз быстро перебирал в голове все известные ему ключевые моменты. Если Финмер говорил правду, то отрезок времени, в который кто угодно мог зайти и выйти незамеченным, сузился до едва ли десяти минут: с 1:25 до 1:35 — времени, когда сторож вернулся на пост.

— Расскажите мне, — сказал он, — когда вы выходили через ворота колледжа, вы не заметили на улице никого, кто бы собирался входить туда?

— Нет, по крайней мере насколько мне было видно. Я же не осматривал прохожих.

— Если можете, мистер Финмер, постарайтесь вспомнить. Не видели ли вы кого-нибудь рядом с колледжем?

— Дайте подумать… Как вышел, я сразу повернул направо в сторону станции. На тротуаре было несколько человек, точно, — сейчас припоминаю, что заметил одного парня, — он переходил улицу и немного припустил, чтобы его не сбила машина, — я в тот момент даже немного вздрогнул. Должно быть он близорукий.

— Почему?

— Ну, мельком посмотрев на него, я заметил, что он был в темных очках. И да, он определенно был священником.

— Священником?

— На нем была шляпа священника, — такая старомодная с круглыми краями и плоским верхом, — сегодня такие не часто увидишь.

— Можете описать его поподробнее?

— Нет, не могу, я не видел его лица или чего-то более, чем вам уже рассказал.

Эмброуз погрузился в глубокие размышления. То, что человек перебегал дорогу прямо напротив колледжа, означало, что он направлялся именно туда. С другой стороны, финмеровское скудное описание было слишком туманным — Эксбридж полон подобных людей. Университетский городок был буквально переполнен священнослужителями: доны, пасторы на пенсии, служащие бесконечного числа приходов, не говоря уже об их начальниках, которые постоянно приезжают в город. Эксбридж был местом, где на каждом шагу можно встретить духовное лицо в любое время дня и в самом разном облачении — в том числе в круглых шляпах и темных очках.

«В круглой шляпе и очках!» Было в этом что-то знакомое. Где же он раньше мог это слышать? И вдруг Эмброуз вспомнил: словоохотливый профессор богословия доктор Блейк рассказывал ему, что всегда носит круглую шляпу священника и что однажды в отпуске он вышел в темных очках и панаме и тем самым ненамеренно скрыл свою внешность от друга — тот совсем его не узнал. Но все же кое-что не сходилось: очки и круглую шляпу вместе он не носил.

Эмброуз просмотрел свои записи.

— И затем вы сели на лондонский поезд и заехали к Гастингсу в Сен-Джонс Вуд?

— Откуда, черт побери, вы это знаете?

Сержант-детектив рассмеялся:

— Я уже разговаривал с Гастингсом, мистер Финмер. И должен сказать, что именно этот разговор заставил меня засомневаться в вашей причастности к убийству. Думаю вы и сами прекрасно понимаете, что факт вашего присутствия рядом с Хаттоном буквально перед самой его смертью ставит вас в чрезвычайно сомнительное положение. Но как только мне стало известно, что вы поехали к художнику и рассказали ему обо всем — даже упомянув нож, который следствие рассматривало как орудие убийства, — я сразу понял, что ваши действия никак не совпадают с поведением преступника. Я очень признателен вам за все предоставленные сведения и уверяю вас, что вы поступили абсолютно правильно, решив все мне рассказать. Теперь я должен составить из вашего рассказа заявление, чтобы вы смогли его подписать. Но прежде есть еще кое-что, о чем бы мне хотелось вас попросить, — в наших общих интересах.

— Что?

— Хочу, чтобы вы вернулись со мной в Англию, мистер Финмер. Как можно скорее. Да, сэр, — перебил Эмброуз хотевшего было запротестовать Финмера, — это будет самым мудрым решением. Необходимо, чтобы вы дали показания на ранее перенесенном дознании (для начала). Но более того, сам факт вашего скорого возвращения домой сразу после известия о вашей причастности к делу вместо суетливых пряток за границей выгодно представит вас в глазах всех сомневающихся в вашей невиновности. Поверьте мне, сэр, это лучшее, что вы можете сделать.

До приходящего в себя Финмера стала понемногу доходить рациональность предложения сержанта-детектива. Он достал из кармана трубку и начал медленно ее набивать.

— Когда вы хотите ехать?

— Сегодня, сэр. Как раз скоро отходит поезд до Парижа — в 12:45.

— Тогда у меня очень мало времени.

Эмброуз пожал плечами:

— Это действительно очень важно, мистер Финмер.

Эмброуз вытащил сигарету и начал шарить в кармане в поисках спичек, а Финмер тем временем закурил трубку и подтолкнул свой коробок по столу в сторону сержанта.