Роб Томас - Мистер Критик

— Твоя бабушка готовила лучшую лазанью. У меня никогда не получается правильно сделать соус.

Вероника отложила нож и подперла щеку рукой.

— Знаешь, ты в последнее время странно ударился в ностальгию. Это так на тебя действует занятость на работе или что-то не так?

— Эй, взрослый мужчина может скучать по своей мамочке без стыда.

— Да, может, но дело не только в бабушке. Ты говорил про школу и про катание на «понтиаке» 78 года по улицам Омахи. Я жду день, когда ты вытащишь из кармана карамельку и отдаешь ее Пони.

Кит заговорил голосом дедушки Симпсона.

— Это напомнило мне о временах, когда я ходил в Хэмптон, так они сейчас называют Хэмпстед, так что я привязывал к поясу лук, тогда так было модно…

Она бросила в него полотенцем.

— Хорошо, всезнайка, отвлекись. Просто помни, я по образованию психолог. Я вижу твое эмоциональное подавление.

Тогда нас двое, так? Эта мысль заставила его улыбнуться. Марс и Марс, всегда стараются верить что они лучшие шпионы в комнате, они уже наизусть заучили рассказы друг друга.

— Хорошо, доктор Марс. Может я и немного ударился в ностальгию, — он пожал плечами. — Полагаю, это немного из-за Марши. Большинство людей, которых я тогда знал, уехали. Оба мои родителя мертвы. Не со многими можно поговорить о прошлом.

— Так вы были друзьями? — она взяла морковку из блюда с овощами и зажала ее между зубами. — В смысле, это забавно. Вы оба оказались копами, и вы жили, в скольких, трех домах друг от друга?

Он помедлил. Друзья. Он уже какое-то время ожидал подобного вопроса, но он до сих пор не знал ответа. Чтобы купить немного времени, он поднял Пони, которая так выросла, что ему пришлось согнуть колени, чтобы ее поднять.

— Нет, — наконец ответил он. — Не друзьями. Но мне она нравилась. Она не была особой шутницей, но была остроумной. Она была немного колючей и никому спуску не давала.

— Как я, — сказала Вероника.

Отчего-то эта мысль заставила его челюсть напрячься. Это не было плохим сравнением, на самом деле, Марша была умной, деловой и амбициозной. Все эти качества он любил в своей дочери. Все эти качества он старался в ней развить. Но он покачал головой.

— Она также могла быть непреклонной и слегка осуждающей. Но это было сорок пять лет назад. Мы оба были детьми. Я не знаю какая она сейчас, кроме того что у нее славное военное прошлое и она может произносить хорошие речи с трибуны.

— Ты думаешь, она будет хорошим шерифом?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Она долго работала в отделе уголовного розыска и это тяжело, так что я уверен, что она справится. И она не может быть хуже Лэмба.

— Это да.

Он наклонился над духовкой, собираясь поставить туда лазанью, когда оба их телефона зазвонили. Вероника первая схватила свой.

— Это Клифф, — сказала она. Он закрыл духовку и распрямился, увидев как она нахмурилась. — Он пишет: «4 канал, сейчас же».

Смутная паранойя, которая теплилась в нем несколько недель, неожиданно разрослась в полномасштабное беспокойство. Он потянулся к пульту и включил небольшой телевизор на кухне. Кадры разбитых машин или «несчастных случаев» проносились у него в мозгу, Лиза и Элай лежащие в луже крови.

Но когда на четвертом канале появилось изображение, его сердце, кажется, затвердело в груди.

Уивил стоял на сцене перед зданием суда, на нем были слаксы и пиджак, которые ему купил Кит. Вспышки фотокамер неустойчиво освещали его лицо. Он наклонился заговорить в микрофон серьезным тоном.

— Знаете, я просто обычный парень, и все эти модные адвокаты вскружили мне голову. Это сумасшедшее на суды общество, в котором мы живем, заставило нас думать, что мы можем решить все наши проблемы, засудив кого-то, вместо того чтобы сесть и поговорить, понимаете?

Кит зарычал и упал в кресло. Угловым зрением он видел, что Вероника тоже села на один из стульев. Он смотрел на экран, едва ли в состоянии поверить в то, что он видит и слышит.

— В смысле, правда в том, что в моем деле были допущены ошибки. Но после долгого разговора с шерифом Лэмбом, я просто не верю что эти улики являются институциональной проблемой, — сказал Уивил. — Я удовлетворен тем, что шериф все исправит, чтобы никто снова через это не проходил.

— Ах ты, гребаный хорек, — прошипела Вероника.

— Мистер Наварро, на сколько вы согласились? — прокричал репортер.

Он наклонился.

— Боюсь, я не могу обсуждать подробности.

Вот тогда Кит вспомнил о пульте в своей руке и выключил телевизор.

— Этот гребаный хорек!! — повторила Вероника. — После всего, что мы для него сделали. После всего, через что мы прошли, чтобы вытащить его…

— Следи за языком, — сказал Кит. Его голос будто звучал издалека, приглушено и странно. Он повернулся посмотреть на нее.

— Но, папа, он… мы… — зашипела она. — Ты почти умер, пытаясь разобраться в том, что случилось с Уивилом. Ты несколько месяцев строил дело. Среди всех остальных, это ты должен быть в бешенстве.

— И я в бешенстве. Поверь мне, это так, — сказал он, говоря с контролируемой напряженностью. — Но сейчас мы ничего не можем поделать, Вероника. Так что мы можем сесть и прелестно поужинать, как мы и планировали. Путем голодания мы никак Лэмбу не навредим.

— Лэмбу? О, нет. Когда я доберусь до Уивила…

Он глубоко вздохнул.

— Дорогая, давай просто это оставим. Мы несколько недель почти не общались. На DVR нас ждет половина сезона «Настоящих детективов» и через сорок минут у нас будет шесть тысяч калорий расплавленного сыра и итальянской колбасы из духовки, — он обнял ее за плечо. — Это вечер для отца и дочери. Я не хочу, чтобы эти люди и это у нас отняли.

Кит старался говорить нежно, но он не смог убрать горечь из голоса. Потому что он ждал, готовился к грязной игре, но этого он не ждал. Не ждал, что Элай Наварро отступится. На него накатила вялость и тошнота. Вероника посмотрела на отца, ее глаза все еще горели, но когда она увидела его лицо, она смягчилась, явно беспокоясь.

— Хорошо. Пошли, давай сядем.

Она повела его к двери в гостиную. Потом она замерла, Пони врезалась в ее голени.

— Ты знаешь, мне всегда казалось, что твой соус идеальный, — сказала она. Она обняла его за пояс, а потом открыла для него дверь.

Пэн Вэлли был как Нептун, небольшим городком в округе Бальбоа. Общее тут кончалось. Находясь в двадцати четырех километрах от океана, в Пэн Вэлли не было пляжных отелей, туристической индустрии, домов знаменитостей и развивающейся технической компании, чтобы об этом рассказать. Это был анклав рабочих, растянувшиеся в пыли скромные дома и маленькие дворики.

Мать Жаде Наварро, Рита, была вышедшей на пенсию учительницей, которая жила в аккуратном желтом одноэтажном доме рядом с Пэн Хай. Будучи заядлым садовником, она заполнила двор кустами сирени и скоплениями желтых цветков. Зяблики и ласточки плескались и чистили перья в каменном бассейне для птиц, парочка пластиковых кроликов в шляпах выглядывали из тени куста жимолости.