Роб Томас - Мистер Критик

Вероника подъехала к дому утром четверга, на следующий день после оглашения заявления. Она тут же поняла, что Уивил был тут, его мотоцикл был припаркован на подъездной дорожке. Какое-то время она сидела в машине и наблюдала.

Какой план, Вероника? Ты не можешь просто ворваться в дом его тещи и разорвать его на части, как бы ни хотелось. Кроме того, ты не можешь поменять его решение. Бумаги уже подписаны.

Но она хотела ответов. Он был должен ей их, по крайней мере, после того через что они прошли вместе. Она вышла из машины и захлопнула дверь.

Уивил вышел на крыльцо. Его плечи было робко опущены, руки были в карманах джинсов. Он встретил ее у подножия лестницы.

— Что бы ты мне не сказала, я не хочу, чтобы это слышала Валентина. Так что можем мы, пожалуйста, поговорить здесь?

Уголки губ Вероники опустились.

— Что, ты не хочешь, чтобы твоя дочь узнала, что ты продажный? Тебе же не стыдно, а, Уивил? — он опустил глаза, но она продолжила, безжалостно. — В смысле, ты же не хочешь, чтобы она поверила в правосудие в таком городе как Нептун. Лучше будет, если она пораньше узнает, как обстоят дела на самом деле. Все продается, так? У всего есть цена.

— Не хочешь на минутку стать менее надменной? — глаза Уивила злобно блеснули. — Я понимаю, ясно? Прости, что не могу жить по твоим высоким моральным стандартам. Но у меня и выбор небольшой.

— У тебя всегда есть выбор, — выплюнула она. — Ты дерешься пока тебя не побьют, а потом ты продолжаешь драться.

— Не хочется тебе говорить, но я не часть твоей мести, ясно? Чего я всегда хотел, так это вернуть мою жизнь. Вернуть семью. Ты знаешь каково это, когда люди полагаются на тебя, а ты их подводишь? — он напряженно посмотрел ей в лицо. — Ну, может не знаешь. Так давай объясню. Ты чувствуешь себя беспомощным. Хуже грязи. Я не могу так жить, ясно? Не могу жить, зная что кто-то другой платит за одежду моей дочери, потому что я не могу. Я бы предпочел, чтобы меня еще раз ранили, чем это.

— Деньги, которые бы ты выиграл по суду…

— Да не было бы с этого суда денег, — Уивил провел рукой по голове. — Будь реалистом, Ви… Лэмб и его дружки спелись с каждым судьей в этом городе. У меня не было шансов.

— Мы прикрывали твою спину, Уивил! Я и мой отец. Клифф. Лиза. И Лэмб нас боялся. Не просто же так. Эти судьи, про которых ты говоришь… они не Лэмба слушают, а силу. И он терял ее с каждой новой унижающей новостью, с каждым свидетелем, с каждым голосующим, который неожиданно понял, что есть реальный шанс выкинуть его из офиса.

Его взгляд снова опустился на землю.

— Я знаю. И мне жаль. Правда. Особенно за то, что подвел твоего отца. Он относился ко мне лучше, чем я того заслуживал, и мне придется с этим жить. Но этот суд мог затянуться на месяцы… месяцы, в которые я не мог бы работать. — Он снова поднял глаза, взгляд был умоляющим. — Теперь я могу купить Жаде дом. Могу погасить долги, попробовать открыть новый магазин или что-то такое. Вернуть свою жизнь в нормальное русло.

Вероника не ответила. Она все еще стояла с выпрямленной от злости спиной и ее кровь в теле ощущалась горячей и тяжелой. Им, кажется, было нечего больше сказать.

Неожиданно, позади Уивила на крыльце появилась Валентина. На ней был фиолетовый костюм со щенками спереди.

— Пони начались, папа! Пошли, ты пропустишь песню! — сказала она властно. Потом она заметила Веронику и неожиданно смутилась, засунув указательный палец в рот и прячась за ногу отца. Вероника попыталась ей улыбнуться. Валентина же просто смотрела.

— Я скоро, детка. Вернись обратно и громко спой ее мне, — пока он говорил, Уивил не отвел взгляда от Вероники. Валентина помедлила, потом побежала обратно к двери.

— Мы закончили? Мне нужно с ребенком посмотреть мультик про говорящего единорога, — сказал он.

Она окинула его взглядом, полным отвращения.

— О, мы закончили. Хорошего утра, Уивил. Увидимся.

Он, кажется, хотел сказать что-то еще. Потом он пожал плечами и повернулся к ней спиной. Секундой позже, он ушел.

Она села в машину и хлопнула дверью, кипя от негодования. Оправдания. У всех всегда так много оправданий. И все-таки это она сказала ему, что он должен вернуться к Жаде, позаботиться о своем ребенке.

Что бы ты сделала, Вероника? Взяла бы ты деньги, для твоей семьи, для людей, которых любишь? Или продолжила бы бороться, даже когда проигрыш кажется все более вероятным? Даже если это значит ранить тех людей, кто полагается на тебя?

Она не хотела об этом думать. Не было ответа, который бы не вынуждал ее чувствовать себя тварью.

Вероника почувствовала, как в ее кармане вибрирует телефон и вытащила его. Номер она не узнала.

— Алло? — она откинулась на водительском сидении, ключ висел в замке зажигания.

Голос на другом конце был писклявым, детским, а в конце стал чрезмерно вопросительным. На минуту она задумалась, что это правда ребенок.

— Э… привет. Меня зовут Рейчел. Рейчел Фэхи. Я пытаюсь дозвониться до Вероники Марс?

— Это Вероника.

— О. О, э, привет. Ты прислала мне письмо. О парне, который меня изнасиловал?

Не ребенок. Жертва. На секунду пальцы Вероники ослабли и она чуть не уронила телефон. Схватив его, она крепко сжала его в руке.

— Ты Тоня? Тоня Ван?

— Э, да. Это мое рабочее имя. Одно из них.

Тоня Ван. Девушка из Лос-Анджелеса, пятый эскорт с низкой оценкой от Беллами. Та, которая была «не похожа на свое фото».

— Ты сказала, этот парень тебя изнасиловал? — сказала Вероника, стараясь не говорить спокойно. — Можешь рассказать мне, что случилось?

На другом конце провода у девушки перехватило дыхание.

— Прости. Все еще трудно об этом говорить.

— Все нормально. Не торопись.

— Большую часть года я ходила на терапию, стараясь пережить. Мой врач сказал, что я должна тебе позвонить. Она сказала, что это может помочь.

Вероника не ответила. Она просто ждала.

— Это было в октябре прошлого года…

История, которую ей рассказала Рейчел Фэхи, теперь была знакомой. Поздно вечером ей позвонили. Она согласилась на неожиданную, непроверенную встречу за дополнительные двести долларов от ее обычной цены. Он попросил ее, как обычно, быть «скромной». Он хотел, чтобы она слушалась его, не поднимала взгляд и говорила шепотом. Она приняла вызов в квартире, небольшой студии в Голливуде, которую она использовала для клиентов, и он приехал точно вовремя. Рейчел описала мужчину «среднего возраста, белого, лысеющего, очень высокого и тяжеловатого». Согласно ей, он не очень ей обрадовался.

— Первое, что он мне сказал, что я выгляжу толще чем на фото, — сказала она. На этих словах, впервые в ее тоне сквозила злость. — Может я и набрала пару кг, но какая разница.

В этом была разница для парня, который искал любое оправдание, чтобы кого-то побить, подумала Вероника. В этом была разница для парня, который к этому времени, уже имел ритуал.