Найо Марш - Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! [сборник: 15, 6]

– Вы не заметили чего-нибудь необычного в ее поведении?

– Нет. Поначалу она кокетничала с Ормерином, а остаток пути вообще проспала.

– Она не говорила, как провела время в Лондоне?

– По-моему, она ночевала у какой-то подружки.

– Где и у какой именно – не уточняла?

– Нет, мистер Аллейн.

– Про мистера Гарсию речи не было?

– Нет.

– Она вообще много рассказывала про Гарсию?

– Нет, я бы так не сказала. Но у меня создалось впечатление, что она каким-то образом… уверена в нем. Хотя она явно приелась ему. Я бы сказала, что она перестала его возбуждать физически. Соня же была в нем уверена и вместе с тем рассержена на него. Впрочем, чего еще ожидать от нездорового человека.

– Она была больна? – удивился Аллейн.

– В некотором роде. Именно поэтому она и совершила этот… этот акт вандализма по отношению к картине мисс Трой. Здоровый человек никогда не докатился бы до такого. Соня, правда, очень просила, чтобы я никому об этом не рассказывала, ведь натурщица не имеет права на болячки. Я сама ничего и не заподозрила бы, если бы в одно прекрасное утро не встретила Соню с абсолютно зеленым лицом. Я спросила, в чем дело, а она ответила, что все дело в позе – очень уж неудобно в ней лежать. Ее тогда стошнило прямо у меня на глазах, представляете?

Аллейн пристально посмотрел на круглую, наивную и довольно хорошенькую мордашку мисс Ли и вдруг осознал, что перед ним ребенок. Простодушное дитя, которое заучило несколько мудреных фраз, вскользь оброненных взрослыми, но не понимает их смысла.

– Что ж, мисс Ли, – произнес он. – Пожалуй, на этом мы закончим нашу беседу. Адрес вашей тети я записал…

– Да, но вы помните, что пообещали мне? В том смысле, что…

– Я постараюсь быть очень осторожным. Скажу, что мы разыскиваем пропавшую в районе Боссикота девушку – богатую наследницу, страдающую потерей памяти. Ваша тетя решит, что перед ней совершенный дуралей, зато я смогу убедиться, что вы провели этот уик-энд в ее обществе.

– Да. Мы были у нее вместе с Уоттом. С Хэчеттом.

– Ах, так вы провели уик-энд вместе?

Мисс Ли покраснела и потупила взор.

– Да, то есть нет. Я хочу сказать, что мы и впрямь были вместе, но не все время. В том смысле, что ночь он провел в другом месте, но обедал и ужинал у нас. В воскресенье он тоже приехал, но уже к обеду. Уотт, конечно, неотесан и грубоват, да и язык у него довольно дикий, но я объяснила тете, что он не виноват. Ведь он из Австралии, а там все такие. Да и наши коллеги держатся с ним недопустимо заносчиво и высокомерно. Его постоянно унижают. Насмехаются над его речью. Мне просто стало его жалко, а они… они – жуткие снобы. Кстати, рисует он и пишет маслом совершенно замечательно!

– А где он останавливался на ночь?

– В частной гостинице неподалеку от нашего дома, тоже на Фулхэм-роуд. В субботу вечером мы ходили в киношку. Ах да, я ведь вам уже говорила.

– Да, благодарю вас. Попросите, пожалуйста, мистера Хэчетта, чтобы заглянул к нам минут через десять.

– Хорошо.

Она встала и посмотрела на Аллейна. Инспектор заметил, что глаза Филлиды увлажнились.

– О, мистер Аллейн! – с завыванием простонала она. – Как это ужасно!

– Да, крайне прискорбная история, – согласился Аллейн и ободряюще кивнул: – Спокойной ночи, мисс Ли.

– Э-гей! – послышалось из темного угла, когда дверь за Филлидой Ли закрылась.

– Чего тебе?

– Я переползу пока к огоньку, а? Уж больно зябко в ваших темных углах.

– Валяй.

Возле уютно потрескивавшего жаркого камина к Аллейну с Батгейтом присоединился и Фокс, все это время безмолвно восседавший за письменным столом.

– Занятная провинциалочка, – усмехнулся Батгейт.

– Святая простота! На кой черт ей сдались все эти модернистские выверты! Послушай, Батгейт, ты ведь у нас современный интеллигент, да?

– В каком смысле? – нахохлился молодой человек. – Если я журналист, меня можно безнаказанно оскорблять?

– А разве среди журналистов нет интеллигентов?

– Отчего же, случается, попадаются, хотя и редко.

– Допустим. Тогда скажи мне: что из всей этой словесной требухи основано на личном опыте, а что почерпнуто из книжек и россказней?

– Вы имеете в виду болтовню этой девицы насчет секса?

– Совершенно верно.

– А что, инспектор, она вас шокировала?

Аллейн смущенно улыбнулся:

– Откровенно говоря, она и в самом деле немного смутила меня.

– Да бросьте, – махнул рукой Батгейт.

– А вы что скажете, Фокс?

– Должен признаться, сэр, что разговоры за общим столом показались мне несколько развязными. Я имею в виду реплики насчет любовниц, прелестей и тому подобное. По-моему, все это чересчур уж откровенно. А эти идиотские словечки! Одно «перепихнуться» чего стоит. Единственное, что отличает всю их гоп-компанию от обыкновенного уличного хулиганья, так это способность красиво изъясняться. Правда, с другой стороны, – задумчиво продолжил Фокс, – вряд ли они в самом деле столь распущенны, как пытаются казаться. Взять, например, эту мисс Ли. Славная девушка из приличной семьи, а пытается строить из себя черт знает что.

– Согласен, – кивнул Аллейн. – Маленькая дурочка.

– Я убежден, что, несмотря на все ее рассуждения о физической любви и интимной близости, она в действительности понятия не имеет, что это такое, – заключил Фокс. – Вот почему она не придала значения тому, что Соню тошнило.

– Да, убиенная натурщица подзалетела – это ясно как божий день, – безапелляционно заявил Батгейт.

– Не обязательно, – заметил Аллейн. – Она могла отравиться. Как бы то ни было, мне кажется немного странным, что наша экс-слэйдовская провинциалочка ничего не заподозрила. Лети в свой угол, Найджел, идет австралиец с бумерангом!

Уотт Хэчетт шагнул через порог в комнату, засунув руки в карманы брюк. Аллейн рассматривал его с почти нескрываемым любопытством – сиднейский забияка выглядел так, будто собирался покорить весь мир. Коренастый и задиристый, он походил на bandido из мексиканского фильма. Смуглая кожа, шапка густых волос, походка вразвалочку, сигарета, словно навечно приклеившаяся к нижней губе, – дешевый гангстер, да и только. А руки красивые, отметил Аллейн.

– Хотите меня, инспектор? – спросил он.

Хэчетт гундосил, едва раскрывая губы, да и языком почти не ворочал, в результате всякий гласный звук удушался, не успев родиться. Тем не менее было в его облике что-то необычайно притягательное. Должно быть, это природная искренность и живость, решил Аллейн.

– Присаживайтесь, мистер Хэчетт, – пригласил он. – Я вас долго не задержу.

Хэчетт не заставил себя упрашивать и резво опустился в кресло. Передвигался австралиец с подчеркнуто неряшливой грацией уличного задиры.

– Угы, – буркнул он.