Энтони Гилберт - Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней

– Обоих?

– Конечно. Это преступление – дело рук двух человек. А вы разве не поняли? Точнее, одного мужчины и одной женщины. – И, обращаясь скорее к себе, нежели к девушке, Крук добавил: – Гранта повесят. Тут сомнений нет. И он этого заслуживает за глупое и топорное исполнение. Но вот она – о, перед ней я снимаю шляпу, а это я делаю ох как нечасто.

– Когда я впервые попал в тот дом, то подумал, что его обитатели – сущий подарок людям вроде Фрейда, – обратился Крук к своим трем слушателям.

В компанию входили, помимо Артура Крука, три человека. Билл Парсонс, занимавшийся в основном тем, что подливал всем пива. Обри Брюс – известный королевский адвокат, низкорослый рыжеволосый шотландец, говоривший, что он, как никто на свете, любит Крука, пока они по одну сторону закона. Каммингс – худой, как палка, с забавным плутоватым лицом. Он был главный редактор «Морнинг рекорд», газеты столь известной, что ей даже не надо было хвастаться своими тиражами. Рано утром поезда метро, трамваи и автобусы казались завернутыми в эту газету. Ее читали все. Она была сенсационной, язвительной, скептической, скандальной и донельзя притягательной. О самом Каммингсе даже поговаривали, что он как-то раз убедил одного человека решиться на убийство, выдав об этом преступлении сенсационный репортаж еще до того, как оно было совершено.

Обвинение привлекло Брюса к слушанию дела «Грант против Короля», и тот обрадовался случаю извлечь из расследования Крука все до последней капли. Пока Крук рассказывал, он рисовал свою обычную стаю рыб на розовой промокашке: огромную, ощетинившуюся чешуей, остроглазую рыбу – самого Крука, юркую серебристую рыбку-тарпон – Зигрид, меч-рыбу – Хилла Гранта и спрута-осьминога – Клэр Керси.

– Представьте себе ситуацию, – продолжил Крук. – Мисс Керси, безумно амбициозную, решившую рассчитаться с миром за то, что тот не дал ей желаемого тогда, когда она этого хотела. Женщина безжалостная, беспринципная, одержимая тем, что Фрейд назвал бы жаждой власти, и помыкающая столькими людьми, сколько ей удалось под себя подмять. И мисс Флора – столь же озлобленная, истомленная от нетерпения, знающая, что является игрушкой в руках тетки, и страстно желающая, в чем я убежден, вырваться из ее лап, но сознающая свое бессилие. Позволю себе предположить, что в самом начале она была весьма благодарна тетушке. С ее «послужным списком» не так-то легко было найти работу, а своих средств у нее, очевидно, не имелось. Но через какое-то время она, скорее всего, убедилась в том, что является попавшей в паутину мухой, а паучихой оказалась мисс Керси. Положим, она попыталась бы сбежать – но кто возьмет ее на работу без рекомендаций, а какие бы рекомендации ей дала тетушка?

– Она, наверное, представляла для тетки большую важность, – возразил Каммингс, который во время разговора выводил на обороте конверта какие-то странные иероглифы, которые он называл стенографией.

Крук согласился:

– Мисс Керси не могла в одиночку заправлять всеми своими делами. Кто-то должен вести бухгалтерские книги, заниматься корреспонденцией, отвечать на телефонные звонки – ей пришлось посвятить в свои делишки хотя бы одного человека.

– Который мог бы ее шантажировать?

Но Крук отмел это предположение.

– Что бы она там ни чувствовала, мисс Флора не посмела ссориться со своей теткой. Она же была для нее единственным источником существования. К тому же племянница не могла вывести старуху на чистую воду, не подставив при этом себя. Нет, она походила на узника в кандалах, которому никак не сбежать. Полагаю, что мисс Керси изводила ее обещаниями, что та вот-вот станет независимой женщиной. Ну а пока тетушка находилась в полном здравии и держала в руках все денежные рычаги, время от времени нажимая на них и давая всем понять, что она не теряет бдительности. О да, она спасла девушку от шестимесячного заключения, а взамен выписала ей пожизненный приговор. Ошибка мисс Керси была в том, что она не понимала, с чем и с кем схлестнулась, ведь деньги – это далеко не все. Мисс Флору все больше одолевало отчаяние, и она лишь ждала удобного случая.

Брюс ошеломленно взглянул на него.

– Ты хочешь сказать – совершить убийство?

– Точнее выразиться – поквитаться. Не думаю, что в самом начале ее мысли выкристаллизовались в совершенно конкретное желание – совершить убийство. Это произошло позже, когда на сцене появился Грант. Он, скорее всего, показался ей последним шансом. Она потеряла молодость и все возможности полюбить – уж будьте покойны, мисс Керси в зародыше задавила бы любой роман, если бы хоть кто-то появился на горизонте. А тут вдруг нарисовался вполне себе симпатичный негодяй.

– Ты думаешь, она об этом догадалась?

– Она далеко не дура. А молодой человек вроде Хилла Гранта не станет внезапно угодничать перед старухой и ее серенькой компаньонкой лишь по доброте душевной. Нет, я кое-что разузнал о нашем юном Хилле. Совершенно верно, он состоял на дипломатической службе, но оставил ее как-то очень впопыхах. Гранту повезло, что не дошло до официального расследования, однако его начальство не было уверено в том, как парламентская комиссия отнесется к некоторым фактам. В результате оно довольствовалось тем, что наградило Хилла пинком под зад. Он говорит, что после этого подался на сцену, и я думаю, что так оно и случилось – он был хорошим актером, но мисс Флора его погубила. Как и все дилетанты, она перегнула палку. Однако эта женщина посмеется последней, или же я что-то недодумал. Вот интересно! – Крук задумался, потирая подбородок. – Возненавидела ли мисс Флора его так же, как и свою тетку, когда узнала, что он лишь использует ее? Хотя она и могла быть как-то по-своему влюблена в него, Грант не испытывал к ней ни малейшей привязанности. Она являлась лишь пешкой в игре… но иногда и пешка ставит мат королю.

– И наследницей мисс Керси, да? И все же убийство – дело совсем не легкое.

– Да. Знаешь, хорошая получилась бы история для всех этих психологов. Две женщины много лет живут под одной крышей, а Уотсон – что-то вроде буфера между ними. И тут появляется молодой Грант, равновесие нарушается, и весь пар вырывается наружу.

Брюс ссутулился и склонился над своими рисунками. Крук мог иногда преподносить сюрпризы. Казавшийся таким черствым и прожженным, он вдруг демонстрировал совершенно ему несвойственное понимание обстоятельств и человеческих характеров. Он обрадовался тому, что ему не выпала задача обвинять женщину. Каммингс, однако, всегда оставался газетчиком. Для него самое главное – захватывающий сюжет и сенсационные факты.