Элизабет Джордж - Во всем виновата книга – 2

– Дружище?

Темнеющий тоннель.

– Погодите, позвольте, я…

Провалился в сон.

Очнулся я, лежа на кровати. Моя рубашка была расстегнута, Бенджамин Терк промокал мне грудь влажным полотенцем. Я резко выпрямился. Пульсирующая боль отдавалась в моей похмельной голове, где-то позади глазных яблок.

По всей видимости, мы находились в его спальне. На крючке, вбитом с внутренней стороны двери, висел мой пиджак, из-под которого выглядывал длинный атласный халат красного цвета. Еще в комнате имелись шкаф с неплотно закрывающимися створками и прикроватный столик, на котором стояла миска, до половины наполненная водой. Я спустил ноги на пол и случайно коснулся нескольких лежащих там книг в твердом переплете.

– Осторожно, не упадите опять в обморок, – предостерег меня Терк, когда я начал застегивать рубашку.

– Мне бы на воздух, – пробормотал я.

– Конечно-конечно. С лестницей нужна помощь?

– Справлюсь.

– Отрадно слышать. Вас и сюда было чертовски трудно затащить…

Я не был уверен, что понял его, пока не схватил свой пиджак и не потянул на себя дверь. Мы были у входа в квартиру. Должно быть, я не заметил спальню, когда пришел. Я уставился на Терка. Тот пожал плечами.

– Было нелегко, лестница в мансарду ведет себя коварно, – сообщил он и протянул мне что-то. Я развернул листок. – Список книг, – объяснил он. – Ваш работодатель останется в блаженном неведении, если вы захотите.

– Благодарю, – сказал я, убирая записку в карман.

Терк отпер дверь. На лестничной клетке было на несколько градусов прохладнее, но я чувствовал, что мои волосы оставались липкими от пота.

Бенджамин Терк пожелал мне безопасного спуска, помахал одной рукой и скрылся за закрывающейся дверью. Держась за перила, я медленно спустился на улицу, где на секунду остановился, чтобы сделать глубокий вдох. Мне показалось, что с противоположной стороны улицы на меня внимательно смотрит молодая женщина. На ней было длинное, до земли, платье с цветочным рисунком, почти такое же, как у Шарлотты. Я попытался приглядеться получше и нечаянно выронил свой пиджак. Когда поднял его с мостовой, женщина уже исчезла. Я зашагал обратно, в сторону магазина, понимая, что головная боль не собирается проходить. На пути попался бар, я зашел в него и заказал «Перье» с лимоном и большим количеством льда. Осушив бокал в два долгих глотка, я попросил еще порцию. Я не был уверен, можно ли здесь купить болеутоляющее, но потом вспомнил старую истину: клин клином вышибают. «Или прикончит, или вылечит», – подумал я и заказал бокал красного вина.

И это сработало: маленький глоток – и я почувствовал, как боль отступает. Причем пойло было водянистым, кислым, полной противоположностью содержимого графина Терка, но мне полегчало, и я взял еще один бокал, последний. Потягивая из него, я вынул из кармана список книг и пробежал по нему глазами. В нижней трети листа, под сплошной линией, пересекающей страницу, меня ждало послание от Терка:

«Не для продажи, но может представлять интерес: „Попутчица“».

Я моргнул несколько раз и нахмурил лоб. Название было знакомым, но я не мог сразу вспомнить, откуда оно. Книги над линией вполне могли найти покупателей. По большей части это были труды по истории и философии, хотя попадались и Бальзак, и Золя, и Манн. Терк не указал, являются ли книги первыми изданиями и в каком состоянии они находятся, а в моей памяти осталось лишь мимолетное воспоминание о том, как я открывал первую коробку. Меня не покидало ощущение, что я подвел мистера Уитмена, – но ему не стоило об этом знать, если бы только Терк не рассказал сам. Но я все равно чувствовал себя скверно. Погрузившись в свои мысли, я оказался на полпути к выходу, когда бармен напомнил мне, что я не заплатил по счету. Я пробормотал извинения и пошарил в карманах в поисках мелочи. Как ни странно, там обнаружилась пара купюр по сто франков, которые, как мне думалось, я потратил несколькими днями ранее. Вечером на ужин снова будет кускус, а не банка дешевого тунца из супермаркета. Приободрившись, я расщедрился на скромные чаевые. За магазином до моего возвращения присматривал турист-рюкзачник из Австралии по имени Майк. К моему облегчению, он сообщил мне, что мистера Уитмена не будет до вечера. Майка я не выносил за его рост, широкоплечесть, идеальные зубы и бронзовый загар. Волосы у него были светлыми и кудрявыми. И он уже успел произвести неизгладимое впечатление на парочку студенток, которые вечно ошивались у нас, читали, но ничего не покупали. Сменив Майка, я заметил рядом с кассой адресованное мне письмо. Майк, по своему обыкновению, ни о каком письме не упомянул. Оказалось, что оно от отца, и я вскрыл конверт со всем возможным почтением. Два маленьких листка тонкой синей бумаги, прибывшие авиапочтой. Отец делился новостями о моей матери, о тете с дядей, об умных двоюродных братцах – умных в том смысле, что они нашли хорошую работу в лондонском Сити, – и о наших соседях по улице. Сдержанный, выверенный тон письма напоминал отцовские проповеди: ни слова впустую. Мама добавила от себя пару строк внизу последней страницы, хотя, похоже, считала, что добавить к отцовской сводке новостей, в общем-то, нечего. На задней стороне конверта был указан обратный адрес – на тот случай, если письмо потеряется при пересылке. Перечитывая послание, я вдруг заметил краем глаза, что снаружи, на тротуаре, кто-то стоит, кто-то в точно таком же платье в цветочек, какое я заметил раньше. Я неспешно прошел к раскрытой двери и оглядел улицу, но незнакомка снова проделала свой трюк с исчезновением – если это вообще была она. Я увидел лишь австралийца Майка, который быстрым шагом шел в сторону Нотр-Дама, приобняв за плечи парочку хихикающих студенток.

Майк со своей свитой вернулся за два часа до закрытия. Он пообещал девушкам, что даст им урок розничной торговли, и теперь, подмигнув и отсалютовав, сообщил мне, что я «освобождаюсь от всех своих обязанностей». Меня это вполне устроило. Я накинул свой черный, почти бархатный пиджак и отправился на поздний ужин. Официанты в ресторане, где подавали кускус, уже хорошо знали меня и с улыбками и поклонами препроводили к одному из столиков, где было не так шумно. С собой у меня была книга, взятая в «Шекспире и компании», – американское издание «Сердца тьмы» Конрада в мягкой обложке. Еды оказалось слишком много, и я чуть не пожалел, что не захватил с собой пустой термос. Вместо этого я в третий раз наполнил свою тарелку. Такого жиденького винца, как в этом ресторане, я еще не пробовал, но официанту, поинтересовавшемуся моим мнением, кивнул в знак одобрения. По окончании ужина тот же официант, который за пару визитов до этого попросил звать его Гарри, показал знаками, что встретится со мной у дверей кухни через пять минут. Я оплатил счет и, снедаемый любопытством, свернул в переулок, проходивший позади ресторана и соседних заведений. Там стояли переполненные мусорные баки и остро пахло мочой. Я пару раз поскользнулся, побоявшись глянуть, на что я наступил. Наконец появился Гарри. Он стоял у открытой двери кухни, в то время как изнутри доносился страшный гвалт, сопровождаемый громыханием кастрюль. В руке Гарри держал тонкую сигарету, которую он зажег и, глубоко затянувшись, предложил мне.