Глэдис Митчелл - Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть! [сборник]

Мэри Хопкинсон не ответила. Она излишне громко велела подать чай.

— В портик, мадам? — спросила горничная со своим деликатным пришепетыванием.

— Нет, конечно! — отрезала Мэри Хопкинсон. — Вы же знаете, что мы не пьем чай в портике в это время года!

— Прошу прощения, мадам.

Черноволосая горничная вышла. Мэри, к которой вернулась ее обычная манера, сказала безнадежно:

— Второе из разбитых сердец Гелерта!

Она едва успела это договорить, как вошел сам Гелерт. Миссис Брэдли этим воспользовалась, чтобы тихо выскользнуть для разговора с Рональдом Диком. Дик, еще сильнее осунувшийся после прошлого ее посещения, в ответ на требование предъявить рога посмотрел на нее виноватыми глазами и что-то забормотал насчет своей квартиры и музея. Миссис Брэдли глянула на него укоризненно и вернулась к Мэри и Гелерту.

— Но зачем они музею? — спросила возмущенно Мэри Хопкинсон, бросив на Гелерта взгляд, который миссис Брэдли истолковала как предупреждение. Ответ миссис Брэдли застал их обоих врасплох.

— Вы слышали, дети мои, о рогах козерога, из которых был сделан принадлежавший Одиссею лук с обратным изгибом? — спросила она.

Мэри первой пришла в себя.

— А, мифология, — сказала она. — Бедняжка Рональд, он такой энтузиаст!

На следующее утро Иэн отвез миссис Брэдли на равнину Элефсина. Рядом с ней сидела Миган. Сиденье рядом с Иэном было занято вежливо улыбающимся Дмитрием.

Иэн ехал быстро. Из Афин выехали на рассвете, а когда солнце поднялось, уже мчались вдоль бухты по дороге, ограниченной справа горами, слева — искрящимся морем. Воздух все еще был прохладен, никого вокруг не было. У входа в развалины Иэн остановил машину. Дмитрий остался, остальные вышли и направились к Залу Мистерий.

— Но я не знаю, зачем мы приехали, — сказала Миган. — Армстронга убили не здесь. Не понимаю, при чем тут Элефсин.

Из цели этой второй экспедиции секрета не делали. Даже Дмитрию сообщили и попросили его сотрудничества. Он высказал по дороге два утверждения.

— Этот Армстронг, — сказал он по-английски, — он плохой человек. Я не знаю, почему его смерть — беда.

Миссис Брэдли объяснила: они не хотят, чтобы в этой смерти обвинили не того человека. Дмитрий хмыкнул, сопроводив этот звук вежливой недоверчивой улыбкой.

— Вам весело, — сказал он, глядя прямо перед собой через лобовое стекло.

— Я думаю, мы должны начать сначала, — сказала миссис Брэдли Миган, стоя рядом с ней в разрушенном Зале и глядя сперва на юг, на Саламин и его горы, потом на северо-запад, на остаток раскопок. — Теперь, дитя мое, вернемся к той ночи, когда происходили интересные события. Прежде всего, появление Иэна.

— Он был с нами в Дафнии.

— Да, так было. Мы это уже установили. Потом он приехал сюда и впервые встретился с Кэтлин — где?

— Я точно не знаю, тетя Адела.

— Он не был на том загадочном корабле, это определенно.

— Это подстроил отец, чтобы все подумали, что второй Иакх, которого изображал, как вы знаете, Армстронг, был на борту того корабля. А на самом деле, конечно, там никого не было, кроме экипажа.

— Одетого по-древнегречески.

— Да. Конечно, он малость тронулся. Они должны были помахать фонарем, указывая на одного из них, одетого Иакхом, как только получат сигнал от отца.

— Вы это знали с самого начала?

— Я ему помогала разрабатывать весь план. Я готова была на все, чтобы сравнять счет с мистером Карри. Он поступил с отцом отвратительно.

— Да, я понимаю.

— Моя работа была убедить всех прочих, что они действительно видели нечто сверхъестественное. Должна сказать, это меня здорово напугало.

— Каким образом?

— Не люблю я такие шутки. Допустим, появилось бы что-то по-настоящему сверхъестественное, как в Эпидавре.

— Оставим пока Эпидавр в стороне, дитя мое. Вы послали Стюарта и меня в акрополь.

Она указала желтым пальцем.

— Чтобы наверняка второго Иакха увидел непредубежденный наблюдатель.

— Но я не была непредубежденной, дитя мое. Я твердо знала, что вы с сэром Рудри затеяли какую-то проказу. — Она засмеялась. — У меня есть опыт общения с отцами и дочерьми.

— Но вам пришлось сказать, что вы видели, — уверенно возразила Миган.

— Да, понимаю. Чуть позже исчезла Кэтлин. Она, я полагаю, пошла встретиться с Иэном.

— Это да, но этот болван потерялся. В темноте все действительно выглядит по-другому. И Армстронг, этот второй Иакх, ее схватил, проклятый кретин, и она так перепугалась, что застыла. Я его ударила и велела вернуться на свое место, под страхом потерять работу.

— Это отсюда у вас синяки на костяшках.

— Да, а у него на голенях. Но это не был единственный раз в ту ночь. У него, видимо, совсем помутился рассудок. Иэн ухал совой, Кэт побежала его искать, ухая в ответ, — я удивилась, что она пошла, это было очень смело с ее стороны, а Айвор часть пути за ней следил, и тут началось веселье.

— Все эти погони, — сказала миссис Брэдли. — Сперва Иэн, потом Армстронг гончими бежали перед Мистами…

Миган хихикнула:

— Это и правда было глупо. Но вы и Стюарт — Армстронг не мог не психовать. Я рада, что Стюарт ему влепил из рогатки. Но не думаю, чтобы Армстронг смог справиться с собой, завидев женщину. Он даже ко мне подбивал клинья, а я точно не его типаж. Просто он такой.

Миссис Брэдли согласилась с этой милосердной точкой зрения, печально покачав головой.

— А потом Иэн. Бедный мальчик, суровая ему ночь выпала, — сказала Миган, вспоминая. — Конечно, Кэтлин налетела на Армстронга вместо Иэна, который ждал, где они договорились, недалеко от того места, где храм Артемиды. Интересно, как во всем замешана Артемида. Конечно, я тогда не знала, что Кэт с Иэном женаты.

— А теперь — что случилось в Эфесе?

Они сели на каменные сиденья амфитеатра. Миган посмотрела вдаль на воду.

— Я на самом деле осталась в Афинах. То есть меня не проносили контрабандой на борт вашего корабля. Я просто приехала позже, с одеждой Артемиды, и сделала так, как мы задумали.

— Опять вы с сэром Рудри?

— Да. И все прошло отлично — то есть прошло бы, если бы бедняжка Ронни меня не узнал. Я думаю, вы меня тоже засекли?

— Да, дитя мое. И Дик потом следовал за вами до Сельчука?

— Я думаю, что да, болван он этакий. Мне несладко пришлось. Он явился в гостиницу, где я остановилась, — знаете, из тех, что выглядят как опустевшая усадьба с огромным садом и изгородью, куда приходят все турецкие детишки? — и устроил жуткий переполох. Он плакал, висел у меня на шее, говорил, что никогда меня не оставит, много еще всякой подобной чуши. Будто я его отпустила бы! А в конце я сказала, что если бы он и правда хотел доказать, что любит меня хоть немножко, так отвез бы эту одежду, которую я носила, обратно в Эфес и выбросил где-нибудь на холме, или как угодно с ней поступил, но не пытался бы спрятать, потому что прятать он не умеет. И этот бедный идиот уехал. У меня чуть приступ не случился, когда я узнала, что он пытался повеситься.