Эллери Куин - Четверка червей

Бонни растерянно посмотрела на Эллери, а Эллери посмотрел на Бонни. Так вот, оказывается, в чем дело! Блайт вопреки всем своим инстинктам и принципам обратилась к отцу за помощью — не ради себя, но ради человека, которого она любила! Бонни поспешно отвела взгляд, устремив его в окно ка холодное голубое небо.

— Понятно, — медленно проговорил Эллери. — И вы дали ей денег?

— Я, должно быть, в тот день был не в своем уме, — проворчал старик. — Я дам Ройлу чек на сто десять тысяч долларов и предупредил Блайт, чтобы она больше меня не беспокоила. Бездельник! Речь шла, как будто, о карточном долге. Ей захотелось выйти замуж за карточного игрока! Что ж, такова, видно, ее судьба!

— О, дедушка! — всхлипнула Бонни. — Ты старый обманщик! — она сделала шаг к кровати.

— Не подходи ко мне! — поспешно замахал руками старик. — Ты не стерильная! На тебе масса микробов!

— Ты любил ее! Ты хотел, чтобы она была счастлива!

— Я хотел всего лишь, чтобы она оставила меня в покое!

— Ты только притворяешься таким грубым и бессердечным…

— Это был единственный способ избавиться от нее! Почему люди не могут оставить меня в покое? Блайт заявила, что когда-нибудь мои деньги все равно станут ее собственностью, и она просит всего лишь часть их до того, как… — Заросшие щетиной губы старика задрожали. — Убирайся прочь и никогда больше не возвращайся сюда!

В противоположность стариковским губы Бонни словно окаменели.

— А знаешь, — прошептала она, — я действительно верю, что ты дал ей деньги только с тем, чтобы избавиться от нее! Я уйду, и нога моя больше не переступит порог этого дома! Ты не услышишь от меня ни слова, пока жив!

Старик снова замахал руками, и лицо его опять приняло оживленное выражение.

— Я еще долго не умру! — завизжал он. — Можешь об этом не беспокоиться! Убирайтесь отсюда, вы оба!

— Погодите, — сказал Эллери, взглянув на девушку. — Бонни, не будете ли вы любезны вернуться к самолету? Я присоединюсь к вам через несколько минут. Мне бы хотелось побеседовать с вашим дедушкой наедине.

— Чем скорее я уйду отсюда, тем лучше, — сказала Бонни, направляясь к двери. — Все равно это будет медленнее, чем мне бы хотелось!

Дверь за девушкой с треском захлопнулась, и Эллери услыхал топот ее каблучков, торопливо сбегающих по лестнице, словно кто-то гнался за ней по пятам.

Он не произнес ни слова, пока не хлопнула наружная дверь, после чего обратился к рассерженному старику:

— А теперь, мистер Стьюарт, ответьте мне на один вопрос.

— Я ответил вам, зачем приезжали сюда Блайт и тот игрок, — хмуро возразил старик. — Больше мне нечего сказать.

— Однако мой вопрос не имеет ничего общего с визитом Блайт.

— Да? Так о чем же вы еще хотите узнать?

— Я хочу узнать, — невозмутимо спросил Эллери, — что вы делали в воскресенье ночью за стеной этого дома с пилотским шлемом на голове?

На мгновение ему показалось, что старика хватит удар: глаза его тревожно выпучились, а длинный костлявый нос задергался, словно в припадке тошноты.

— А? — едва слышно проговорил он. — Что вы сказали?

По мере того, как он произносил эти слова, признаки слабости и тревоги постепенно улетучивались, и его седая борода снова воинственно вздернулась кверху. «Храбрый старый боевой петух!» — с невольным восхищением усмехнулся про себя Эллери. Для своих лет старик отлично выдерживал неожиданные удары!

— Я видел вас снаружи под дождем с авиаторским шлемом на голове. В то самое время, как Джуниус утверждал, будто вы находитесь здесь, наверху, за запертой дверью.

— Верно, — кивнул старик. — Верно, я вышел из дома. Потому что мне захотелось подышать чистым Божьим воздухом. Я вышел наружу, потому что в моем доме было полно чужих.

— Под дождь? — усмехнулся Эллери. — Я думал, вы боитесь пневмонии и тому подобных неприятностей?

— Я больной человек, — упрямо возразил старый ипохондрик. — но я скорее готов рискнуть пневмонией, чем оказаться связанным с… толпой посторонних людей!

— Вы чуть не сказали «с убийством», верно? Почему вы так щепетильно отнеситесь именно к этому убийству, мистер Стьюарт?

— К любому!

— И к убийству вашей родной дочери? Вы не чувствуете — я едва не оговорился, сказав «естественного», — вы не чувствуете желания отомстить?

— Я хочу лишь, чтобы меня оставили в покое!

— И шлем у вас на голове — это никак не связано с… скажем так: с воздушными путешествиями, мистер Стьюарт?

— В доме много всяких шлемов! Они отлично предохраняют от дождя.

— Ага, теперь вы разговорились! Почему бы это? Люди, которым есть что скрывать, обычно становятся разговорчивыми. Так что вы скрываете, мистер Стьюарт?

Вместо ответа старик потянулся и схватил ружье, стоявшее у колонки балдахина. Не говоря ни слова, он направил его стволы прямо в грудь Эллери. Глаза его смотрели твердо и решительно.

Эллери усмехнулся, пожал плечами и вышел вон.

Он нарочно постарался наделать как можно больше шума, спускаясь вниз по ступенькам, топал ногами, проходя по полу гостиной, а входной дверью он хлопнул изо всех сил.

Однако Эллери остался внутри, прислушиваясь. Сверху не доносилось никаких звуков. Решительно сдвинув брови, он огляделся. Дверь… Куда она ведет? На цыпочках он пересек гостиную, осторожно отворил дверь, заглянул внутрь, удовлетворенно кивнул и скользнул через порог, с теми же предосторожностями затворив за собой дверь.

Он очутился в обширной и мрачной, как и все помещения в доме, комнате с темными дубовыми балками на потолке, служившей то ли библиотекой, то ли кабинетом.

В ней царила та же затхлая и гнетущая атмосфера давно не проветривавшегося и никем не посещаемого жилья. На всем лежал толстый слой пыли, немое свидетельство усердия доктора Джуниуса в сфере ведения домашнего хозяйства.

Эллери не колеблясь направился к стоявшему посреди комнаты массивному бюро из потемневшею от времени прочною резного дуба с горизонтальной крышкой. Однако Эллери интересовал не сам старинный стол Толленда Стьюарта, а то, что находилось внутри. Быстрый, но тщательный обзор подсказал ему, что в комнате не было сейфа, и бюро поэтому оставалось наиболее вероятным хранилищем того, что он искал.

Эллери обнаружил это во втором ящике, который он открыл-без труда, в стальной шкатулке, выкрашенной в зеленый цвет, незапертой, хотя замок с торчащим в нем ключом лежал тут же, рядом со шкатулкой.

Это было завещание Толленда Стьюарта.

Эллери внимательно прочел его, одним ухом прислушиваясь к звукам из комнаты старика наверху.

Дата на завещании свидетельствовала о том, что оно было составлено девять с половиной лет тому назад. Завещание было написано на плотной гербовой бумаге с вензелем старого солидного банкирского дома в Лос-Анджелесе, неразборчивым почерком. Эллери представил себе, как старый разбойник, сопя и упираясь изнутри языком во впалые теки, выводит на бумаге свои каракули, не позволяя никому взглянуть на то, что он пишет. Под завещанием стояла подпись Толленда Стьюарта, заверенная лицами, имена которых ни о чем не говорили Эллери — очевидно, служащие банка.