Серж Запольский - Достояние Англии. Книга 1. Тайна испанского манускрипта

К миссис Трелони был послан матрос с письмом, в котором капитан уведомил её о своём отъезде и справился о здоровье, конечно. Собираясь, капитан проверил пистолеты – не подмочен ли порох на затравке. Два пистолета он взял себе, третий отдал Томасу, предупредив его, что стрелять надо только в случае крайней опасности и с близкой дистанции, чтобы наверняка. Томас замялся и опустил глаза. Капитан всё понял и вздохнул.

У гостиницы друзья сели в наёмную карету. Передвигались эти кареты медленно, поэтому только через три дня капитан с Томасом приехали в Лондон, где сразу же направился в банк, чтобы избавиться от своего ценного груза.

Высоченные тёмные дома, из узких сводчатых ворот которых выходила немыслимая вереница людей, поразили Томаса. После тихих улочек своего родного Отли эта огромная толпа особенно смущала его. Да и язык горожан показался Томасу незнакомым и звучащим, почти как иностранная речь. Ему никогда не приходилось слышать, чтобы по-английски говорили так быстро и отрывисто. Важные коммерсанты в банке заставили Томаса сжаться, он, как мог, постарался стать меньше и незаметнее. После банка Дэниэл сказал, что у них есть ещё кое-какие дела, и повёл Томаса куда-то в непонятном направлении.

Улицы, по которым они шли, были сплошь торговые, тесные, узкие и шумные. По ним в большом количестве сновали торговцы, которые кричали, переговариваясь, и которые что-то несли взад и вперёд, расталкивая друг друга, и у Томаса голова вскоре закружилась и от окружающих запахов, и от человеческого крика, и он уже не различал больше, куда и зачем он идёт, а старался только не отстать от Дэниэла. Он удивлялся, что роскошные наряды жителей Лондона соседствовали с лохмотьями, множество увиденных непонятных товаров ошеломили его, хотя внутренним чутьём он и понимал их ничтожность. Несколько раз из подворотен до его носа донеслось знакомое аммиачное зловоние.

Дэниэл двигался в одном направлении, дороги не спрашивал, а только иногда останавливался и смотрел по сторонам. Вскоре он удовлетворённо хмыкнул, и они зашли в какую-то лавочку: тёмная дверь со скрипом отворилась, и у них над головами раздалось мелодичное позвякивание. Здесь, как понял Томас, озираясь по сторонам, торговали всем, что надо для опытного моряка, только моряка не молодого, а словно совсем уж старого или даже древнего.

По полкам лежали потрёпанные карты, залистанные до жирного блеска морские атласы с завёрнутыми страницами, виднелись причудливые раковины и кораллы, стояли модели старинных кораблей. На стенах висело разного рода оружие, холодное и огнестрельное, но какое-то совсем уж допотопное или привезённое из страшно далёких стран. Ножи, кортики, ятаганы, изогнутые и прямые короткие сабли холодно поблёскивали на тёмной поверхности стены, а эльфийский меч с эфесом из шипов и выступов поразил Томаса необычайно. Он увидел здесь даже зазубренный шлем и лиственную кольчугу времён битвы на плато Горгорот, честное слово.

За прилавком стоял пожилой маленький человечек с седыми длинными волосами и седыми кустистыми бровями. Он улыбался им ласково, глядя на вошедших из-под очков удивительно молодыми глазами.

«Старьёвщик», – подумал Томас про человечка и обратился весь во внимание.

– Мне нужна старинная подзорная труба, по виду испанская, сделанная где-то в начале 1500 годов, – громко произнёс Дэниэл. – И старинные морские атласы того же периода зон Карибского бассейна и восточного побережья Северной Америки… И карты или атласы, но уже побережья Западной Африки, если они есть…

Дэниэл замолчал, развёл руками и улыбнулся старьёвщику с виноватым видом, словно хотел сказать: «Да, вот так. Но вы же понимаете. Очень надо…»

– Я всё понимаю, молодой человек, у меня все покупатели такие, другие не заходят… Не надо извиняться, – поспешно проговорил человечек и двинулся куда-то в глубину лавочки.

Дэниэл пошёл за ним, Томас – за Дэниэлом. Лавочка оказалось не такая уж маленькая, она просто была узкая и тёмная. И в этом неясном полумраке, пронизанном кое-где солнечными лучами с улицы, отчего всё дальнее пространство лавочки казалось пропитанным янтарными и коньячными оттенками и тонами, среди нагромождения каких-то странных вещей и немыслимых предметов, Томас вдруг явственно почувствовал, то есть, понял, наконец, чем пахло в этой лавочке с самого начала, с тех самых пор, как они только сюда вошли. Здесь пахло морскими странствиями, опасными приключениями и ещё чем-то таким неуловимым, чем-то таким…

– Да, юноша, вы абсолютно правы, – вдруг сказал старьёвщик, он обернулся к Томасу и посмотрел на него внимательно из-под очков. – Здесь пахнет сокровищами. Только это не все и не всегда понимают. У вас исключительное чутье, молодой человек. Очень, очень исключительное.

И он улыбнулся Томасу, отчего вокруг его глаз поползли в разные стороны морщинки, потом легко присел и стал выдвигать ящик, бормоча при этом:

– Вам удивительно повезло, молодые люди. Эти карты два месяца назад принесла мне вдова старого капитана. Тому они достались от деда. Когда муж умер, карты долгое время лежали у неё на чердаке. Потом она решилась с ними расстаться… Да! Вот они!

И старьёвщик вытащил наружу целую кипу старых бумаг с загнутыми и замусоленными уголками, почти выцветших и, кажется, даже с пометками на полях. Потом все двинулись за старьёвщиком назад, к свету. Там, на прилавке, Дэниэл стал жадно перебирать бумаги, разворачивать их, восклицая что-то и поднимая в удивлении брови. Потом он сказал решительно, что берёт всё и спросил цену. Старьёвщик назвал цену и добавил, что ему очень приятно видеть знатока.

– А подзорная труба? – с испуганным напряжением спросил Дэниэл.

– Есть! Есть, конечно же! Вот посмотрите, такая подойдёт? – поспешно ответил старьёвщик и вытащил откуда-то неуловимым движением подзорную трубу жёлтого металла, по виду очень похожую на ту, что лежала в шкатулке Генри Трелони.

– Да! – воскликнул Дэниэл, просияв. – Это именно то, что нам надо, сэр!

– Очень рад, что угодил, – проговорил старьёвщик, ласково и понимающе улыбаясь. – Приходите ещё, молодые люди, как только что понадобится.

Дэниэл заплатил за покупки, не торгуясь, и старьёвщик связал всё в кусок парусины так, что получился узел. С этим прижатым к груди узлом Дэниэл, по виду совершенно ошарашенный, вывалился на улицу. Томас вышел за ним, обернулся и поднял голову, стараясь отыскать вывеску. Вывеска над лавочкой была: старым готическим, плохо читаемым шрифтом на ней было выведено «Эспаньола». Томас постарался запомнить название – ему очень понравилась эта лавочка и сам старьёвщик.

– Ты часто сюда заходишь? – спросил Томас друга, когда они прошли чуть по улице.