Агата Кристи - Эхнатон. Паутина. Вернуться, чтобы быть повешенным. Вердикт. Нежданный гость. Возвращение к убийству. Тройное правило

Я не знаю

Но я бы ей не слишком доверяла.

ХОРЕМХЕБ

Да я, владычица, и не любитель женщин.

Входит Эхнатон с Нефертити и Тутанхатоном Эхнатон подходит к Тии и нежно приветствует ее.

ЭХНАТОН

Ты все-таки решила с нами жить

А твой дворец готов,

и храм закончен

(С воодушевлением)

Не правда ли, Ахетатон прекрасен?

Ты видела его озера,

его дома, сады? А птицы? Птицы

привезены издалека! Я так люблю их —

они летают в светлых небесах и

радуют Атона звонкой песней!

ТИИ

Прекрасный город.

ЭХНАТОН

Город счастья и любви

ХОРЕМХЕБ

Другие города

не так уж счастливы.

Из Библоса [34] Библос — древний финикийский город на побережье Средиземного моря (севернее современного Бейрута), издавна связанный с Египтом тесными торговыми и культурными связями, а в эпоху Среднего Царства и политически некоторые правители Библа состояли на службе египетских фараонов. приводят письма

с мольбой о помощи Хабиры [35] Хабиры (хапиру) — воинственные кочевые племена пустыни, возможно относившиеся по языку к западносемитическим. постоянно

набегами терзают этот город,

скот угоняя и губя посевы.

И слишком мало войска для защиты

сирийских берегов — отправить нужно

туда еще солдат. В горах грабители смелеют

и некому их наказать.

ЭХНАТОН

Но почему вокруг лишь разрушенье?

Я напишу воззванье, чтоб его читали

на площадях сирийских городов —

и это беззаконье прекратится.

ХОРЕМХЕБ

Не лучше ли

послать туда войска?

ЭХНАТОН

Но это лишь начало.

А дальше…

(Меряет шагами беседку.)

Все вокруг должны учиться

жить в мире и согласии друг с другом.

Спустя столетья войн и кровной розни

народам это будет непонятно.

Но так должно быть! Пусть Египет просвещенный

примером будет для других земель.

Хоремхеб угрюмо молчит.

ТИИ

Да и в Египте просвещенном, сын мой,

не ладно. В Но Амоне бедняки

под игом стонут.

ЭХНАТОН

Все жрецы?

ТИИ

О нет. На этот раз —

тобой назначенные сборщики налогов.

ЭХНАТОН

Но это дурно! Я хочу,

чтоб мой народ

жил вольно и богато.

ХОРЕМХЕБ

Я предложил бы наказать злодеев —

оставил бы главнейших

без носа и руки. Я полагаю,

всем остальным урок пойдет на пользу.

ЭХНАТОН

Так думаешь?

(Улыбается.)

А если человек лишится носа, —

ты, Хоремхеб, создашь ему другой?

ХОРЕМХЕБ

(изумленно)

Конечно нет.

ЭХНАТОН

И руку сможешь дать

не хуже прежней?

Ты не боишься, Хоремхеб,

разрушить то,

чего не восстановишь?

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, я не пойму тебя.

ТИИ

Я понимаю.

ЭХНАТОН

(повернувшись к ней)

Что ты скажешь, мать?

ТИИ

Для подданных твоих — большое благо,

что близ тебя еще остались люди,

которые, подобно Хоремхебу,

тебя не понимают,

ЭХНАТОН

И это ты мне говоришь?

ТИИ

Да, сын мой.

За жизнь свою я много повидала.

ЭХНАТОН

Нет, есть один лишь путь —

любовь и милосердье,

что дарит нам Атон.

Вы все должны прозреть, чтобы понять

уничтоженье плоти, что он создал —

тяжелый грех.

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, ты слишком милосерден.

ЭХНАТОН

А ты жестокосерден, как скала.

(Другим тоном.)

А что послы?

ХОРЕМХЕБ

Ждут милости Великого Царя.

ЭХНАТОН

Что, если их принять теперь, не медля?

Вас это развлечет. Пускай они Пройдут

пред нами здесь.

ТИИ

Тогда пойди надень

парадные одежды.

ЭХНАТОН

Но зачем? Нет, пусть они увидят

царя Египта в будничных одеждах,

живущего простою жизнью.

Пускай они увидят: фараон

такой же человек, как все они,

пускай поймут: все люди — братья.

ТИИ

Нет.

Царь должен всем внушать благоговенье,

всем видом отличаясь от людей.

ЭХНАТОН

Казаться богом,

а не человеком?

Но если бог спустился бы на землю,

я думаю, он был бы прост —

как все.

Да, если б бог спустился…

(Его лицо становится отрешенным.)

Неужели…

(Про себя.)

Что, если я…

(Смотрит в небо)

ТИИ

Прими их, государь, на троне сидя,

с двойной короной на челе.

Молю тебя, мой сын, — пусть вострепещут

они перед могуществом Египта.

Припомни, что сказал Великий царь:

в былые дни

«Царь — это тот, кого боятся.

Не показывайся людям,

дабы не могли они сказать,

„Он только человек“».

ЭХНАТОН

Нет, это не для нас.

Жена моя, сядь рядом.

Ты, матушка, присядь вот в это кресло.

Ступай, мой Хоремхеб, и позови послов.

(Вместе с Нефертити садится на помосте в центре беседки)

ТИИ

Ты опрометчив. Эта простота

еще терпима дома, среди близких.

А тут, мой сын,

торжественность уместней.

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, прошу тебя, послушай,

что я скажу о данниках Египта.

Я знаю их, со многими я дружен.

Они просты как дети, на Египет

они глядят со страхом и восторгом,

нам остается их ошеломить

блистающим величьем фараона,

чтобы домой они вернулись в страхе.

ЭХНАТОН

В благоговении и страхе

перед моею властью и богатством —

вот, право же, отрадная картина!

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, они картину эту

увидеть жаждут — фараон Египта

для них — легенда, и не человека,

но бога им увидеть надлежит!

ЭХНАТОН

Но фараон — сын Ра — и вправду бог!

Пауза.

ХОРЕМХЕБ

Я лишь хотел сказать:

они хотят увидеть бога

таким, каким его воображают.

ЭХНАТОН

Но если представленья неверны,

нам следует развеять заблужденье,

а не лелеять их.

ТИИ

Мечтатель…

ЭХНАТОН

Поклонения и веры

на свете лишь одно достойно — Правда!

Ступай и приведи сюда послов.

Хоремхеб уходит.

ТИИ

Мой сын! Не отвергай моей любви

и мудрости, что я всю жизнь копила

лишь для тебя?

ЭХНАТОН

(мягко)

Но это мудрость прошлого,

ТИИ

О нет!

Такая мудрость не устаревает,

ведь это — знание того, что в сердце скрыто.

ЭХНАТОН

Есть в каждом сердце

внутренняя сущность,

невидима она, непостижима.

ТИИ

Я вижу, ты готов рискнуть державой

ради мечты, — и я уже не в силах…

не в силах…

(Хватается рукой за сердце.)

Мое время тает… тает…

(Умолкает.)

ЭХНАТОН

(Тутанхатону)

Пойди сюда, мой мальчик.

Садись у ног моих.

Где мои дочери?

НЕФЕРТИТИ

Катаются на лодке

по озеру.

ЭХНАТОН

Да, правда, я забыл.

Входят Бек с художниками.

Идите все сюда — вам это будет любопытно.

Художники…

Забавно… Вот, должно быть, чудеса…

Входят посланцы покоренных стран, падают ниц. Потом поднимаются и подходят с дарами. Слитки золота, мешки с золотым песком, которые несут негры, перья страуса из Ливий. Дикие звери в клетках из Сирии, прекрасные полунагие девушки, луки, копья и щиты из Сирии, парадная конская сбруя. Когда пышная процессия подходит к концу, Эхнатон поднимается и простирает руку Все падают ниц. Эхнатон говорит, почти поет, высоким, чистым голосом.